А потом ее обожгло. Внутри начало пульсировать напряжение, схожее со сжатой пружиной, готовой вот-вот выстрелить и вернуть себе исходное положение. Только один человек, не задумываясь, в состоянии провернуть такое по щелчку пальца. Нет, не человек — напыщенный мудак! Мажор! Она же просила его не лезть в ее жизнь. Но он сделал всё в своей обычной манере повелителя вселенной, и даже не посоветовался.

Блин, да она сама себе уже противоречит! То ей нужно, чтобы он оставил ее в покое, то хочет принятия совместных решений. То всей душой жаждет, чтобы она появился на пороге ее дома и заключил в свои медвежьи объятия, по которым она неимоверно истосковалась, то ненавидит его за принципиальность, коей за ним ранее не замечалось. Боже, у нее какое-то раздвоение личности на фоне Артёма Лаврова. И всё равно, то что он сделал — это произвол!

— Спасибо, — буркнула Оля Виктории, развернулась и вприпрыжку выскочила из центра.

На крыльце позвонила маме и быстро, глотая окончания слов от волнения и возмущения все ей рассказала. Мама молчала несколько секунд, а потом сказала то, от чего Оле стало дурно. Вокруг нее одни тайны!

— Всё-таки Тёма говорил серьезно, когда убеждал меня в том, что для Маши будет полезным разнообразить ее занятия.

— Чего? — почти выкрикнула Оля в трубку. — Когда это ты успела обсудить с ним такое?!

— Хм, на наших с Машей прогулках. Прости, родная, всем будет лучше, если вы поговорите, как взрослые люди. Артёму есть, что тебе сказать. Да и тебе, думаю, тоже, — мягко сказала мама и умолкла, ожидая ответа дочери.

Это было сравнимо с ударом под дых. Что еще за совместные прогулки у нее за спиной?! И Машка! Ведь ни словом не обмолвилась, лиса. И что это означает? Гуляли себе втроём гуляли да и всё порешили. А она, значит, уже не в счет? Еще и Машку привлек, гад. Хочет через нее к Оле подобраться или что? Ну, нет, такого она мажору не спустит!

— Я всё поняла, мама, — прохрипела Оля. — Буду иметь в виду, когда… если решу поговорить с этим…с ним… Пока.

— Будь там со словами осторожна, Оленька, — напутствовала ее мама.

Она раздосадовано цыкнула, проворчала нечто невразумительное в ответ и сбросила звонок. Не заметила, как слетела по ступенькам с крыльца, нервно прошлась туда-суда, и, смяв в пальцах лист, на волне адреналина набрала номер Лавра.

После второго или третьего гудка на том конце провода раздался его голос, от звука которого всё внутри Оли обомлело — от тоски, от любви, от страха и сомнений, от несказанных слов.

— Оля? — говорил он несколько удивленно.

— Это подло, Лавров! Какие еще прогулки?! Как ты мог Машку втягивать во все это?

— Маша рассказала? — спросил он, сдерживая едва слышимый стон.

— Нет! Она — тот еще партизан. Мама тебя слила. Где ты? Я еду к тебе. И надеюсь, ты успеешь побрить голову, иначе я…

— Приезжай, поговорим, — а в голосе нескрываемая радость. — Я сброшу тебе адрес.

Через секунду на дисплее смартфона всплыло сообщение с подробным адресом офиса отцовского холдинга Лаврова.

И Оля помчалась. Полетела, можно сказать на крыльях, не разбирая дороги. Потом резко затормозила и вызвала такси, чертыхнувшись про себя. Она, что действительно готова была нестись через весь город на своих двух?! К Лаврову? Она сошла с ума.

Уже в такси по дороге в бизнес-сити, поняла, насколько нервничала. Нет, психовала! От злости, от обиды, от предвкушения встречи, от нетерпения. От любви, чтоб провалился этот Лавр! Ужасно дрожали руки. Казалось, еще чуть-чуть и свой собственный ритм начнет отплясывать ее челюсть.

Офис строительного холдинга Виталия Лаврова занимал, насколько сумела оценить Оля, два или три этажа высотного здания в самом центре бизнес-сити. При входе серьезный охранник невозмутимо спросил ее имя, кивнул и пропустил внутрь. Пока поднималась на скоростном лифте с зеркальными стенами, чувствовала, как спадает ее запал. На его место приходило волнение. Ей пришлось несколько раз напомнить себе о скрытном поступке Лаврова, что разбудить в себе раздражение. Она никому не позволит принимать себя за пустое место и решать за нее!

Когда двери лифта разъехались в стороны, в пустом фойе ее уже ожидал Лавров. От потрясения Оля подумала, что сегодня уже переживала эффект дежавю — челюсть ее грозила отвиснуть второй раз за этот день. На Артёме идеально смотрелись темный строгий, и без сомнения дорогущий, костюм, белоснежная рубашка и галстук; безупречно вычищенные черные туфли завершали образ настоящего делового мужчины, молодого и уверенного в себе.

— Привет, Оля, — сверкнул он белоснежной улыбкой.

Она поежилась, ей отчего-то стало неуютно находиться наедине с Лавром. Наверное, потому что у нее возникло ощущение полного подчинения ему. Словно она добровольно прыгнула в западню. Чувствуя дикую силу и энергетику Артёма, Оля не в силах была справиться с трепетом внутри и предвкушением чего-то необычного… Сбросив волшебный морок, Оля очнулась.

— Почему здесь никого нет? — вместо приветствия спросила она, бесстыдно пожирая глазами каждую черточку лица Артёма, выражение его глаз, разворот широких плеч. Все в нем было знакомо до боли.

— Обеденный перерыв, — пожал он плечами. — Может, в кабинет ко мне пройдешь?

— Так… так зачем ты это сделал? Кто тебя просил? — накинулась она на мажора сходу, чтобы не растерять все слова, которые готовилась сказать.

— Ты о чем? — невинно приподнял он брови.

— Оплата услуг центра, — прошипела она сквозь зубы.

— Не кипятись. Мне для Маши ничего не жаль, — просто сказал Артём.

Оля прищурилась. От обиды на него жгучие слезы навернулись на глаза. Она закусила губу, ненавидя себя за слабость. И злые неосторожные слова лавиной сорвались с губ:

— Хочешь купить меня, да? В свои вечные должники записать? Или грехи братца замаливаешь? Не ты ли надоумил Добровольского повиниться перед нами?!

На лице Артём на миг отразилось неподдельное изумление, но затем он яростно заиграл желваками.

— Ты… твоя привычка решать всё за всех как обычно деньгами — отвратительна, Лавров! — Оля подскочила к нему совсем близко и сжала кулаки. Вдохнула его знакомый головокружительный аромат, жадно вдохнула их на весь объем своих легких. Стоило увидеть Артёма и сказать захотелось совсем другое. Всплеск неуправляемых эмоций закружил ее в водовороте. Почему не позвонил? Почему в их взаимоотношениях не проявил себя как наглый напористый мажор, которому все нипочем? Господи! Отказаться от Лаврова все же выше ее сил. Остро хотелось прижаться к его груди, рассказать ему о своих чувствах, признать, как была не права, не выслушав его. Не поверив ему.

Когда он прожег ее своим серо-голубым взглядом, Оля пожалела о своих словах и поздно прикусила язык. Она втянула голову в плечи, словно ожидала удара за оскорбление.

— Какая же ты дура, Медведева! — разозлился он. — Ничего дальше собственного носа не видишь.

Неожиданно справа послышались голоса и в фойе вошли четверо мужчин. Они что-то увлеченно обсуждали и смолки, заметив парочку. Один из мужчин подошел прямо к ним, и тем самым разрядил напряженную обстановку, потому что лицо Артёма на миг просветлело. А затем он отстранённо обратился к Ольге, старательно отводя глаза.

— Знакомься, Оля, это мой отец Виталий Лавров. Папа, это — Оля Медведева.

Оля встретилась с глазами Лавра, то есть его отца. То был взгляд опытного человека, умудренного жизнью; в уголках серо-голубых глаз собрались морщинки. Артём очень походил на отца: и фигурой, и взглядом, и лицом. Виталий Лавров дружелюбно посмотрел на нее и заулыбался:

— А-а, добрый день, Оленька. Так вот ради кого мой сын так кардинально изменился. Не узнать просто! Работает не только на себя, но и во благо другим. Самостоятельно разработал проект и теперь готовится открыть офис центра юридической и психологической помощи жертвам домашнего насилия и аварий. Кто бы мог предугадать такой поворот событий?! Благодарю вас, — и он энергично затряс руку Оли.