– Ага, обязательно позвоню, посекретничаем за чашечкой кофе.

– Шут гороховый, – ворчит на меня папа, а сам прижимает свою жену за плечи к себе.

Чёрт. Я тоже так хочу! Надо срочно ехать к моей упрямице и покорять её. Раз она мне перезвонила, значит, в перспективе у нас может всё получиться так, как этого хочу я.

Это был самый худший секс в моей жизни. Я вообще не мог представить, что такое может быть, тем более с Олеськой. С девушкой, о которой так долго мечтал. Но всё и правда, получилось настолько ужасно, что единственное, чего хочу – забыть всё случившиеся. Леська и здесь подошла со всем деловым подходом: никаких ласк и прелюдий, тупо механические действия, любые попытки разнообразить нашу первую ночь Леся пресекала на корню.

– Мы договорились, что будет просто секс ради оплодотворения и никаких эмоций, – сказала она мне, когда я сделал ещё одну попытку приласкать её красивую грудь, а потом она просто всё убила одной фразой. – Ты можешь уже просто кончить, и мы забудем об этом?

Я не только кончить не смог, я вообще больше не был ни на что способен, просто встал, оделся и собрался на выход. Идиотская идея была предлагать естественное оплодотворение. Хочет через пробирки – будут ей пробирки.

– Завтра увидимся в клинике для дальнейшего планирования искусственного оплодотворения.

– Ты не можешь сейчас уйти, Филипп! – впервые слышу в её голосе эмоции. – Мы договаривались об естественном процессе, ты сам настоял на этом! А сейчас бежишь, как последний трус, потому что не можешь довести дело до конца!

– Да, не могу! – психую на её слова, – потому что ощущение, что сексом занимаюсь с резиновой куклой, а не с живой женщиной.

– Я… Я постараюсь… – она замолчала, но, сделав глубокий вдох, посмотрела снова на меня решительным взглядом и выпалила на одном дыхание, будто боялась передумать. – Фил, давай попробуем ещё раз, я постараюсь, чтобы было лучше, чем с резиновой куклой.

Я долго смотрел на Олесю в ответ и пытался понять, что же происходит в этой хорошенькой голове, но это мне было неподвластно. И всё же сейчас я видел её настоящую. Передо мной была женщина, которая пытается выглядеть сильной, самостоятельной и решительной, но при этом боится отказа.

Я замечаю, как взгляд Олеси постоянно опускается, но она упрямо возвращает его на место и старается смотреть прямо в глаза, как изменилось её дыхание, а ещё она подгибает пальцы на левой ноге, выпрямляет и снова подгибает. Нервничает, пытается это скрыть, но я всё равно замечаю. Почему-то сейчас она кажется маленькой и ранимой, такой беззащитной, что не могу отказать ей. Боюсь, что из-за отказа она ещё больше закроется в себе.

Поэтому я киваю и пытаюсь изменить напряжённую атмосферу. Говорю какую-то глупость. Хочется, чтобы расслабилась.

Не сказать, что вторая попытка была лучше. Олеся несмело отвечала на мои поцелуи, позволяла себя ласкать, только вот её скованность никуда не уходила. По выражению лица Леси понимал, что она считает минуты до окончания процесса. Эта невероятная женщина оказалась самой настоящей убийцей мужского самолюбия.

В какой-то момент она всё же позволила себе расслабиться. Потеряла контроль на какие-то жалкие минуты, но для меня это была уже самая сладкая награда.

Я лежал рядом с ней, плечом к плечу, слушал её тихое неровное дыхание. Так хотелось повернуться на бок и притянуть в свои объятия, но я не стал рисковать. Не хотел даже шевелиться, боясь спугнуть этот момент.

Боже, даже будучи подростком, я был увереннее в себе рядом с девушкой, не то что сейчас рядом с Олесей.

– Я записана к врачу через две недели, когда станут известны результаты, – позвоню тебе. Если у нас сейчас ничего не получилось, сходим в клинику для планирования следующий попытки, – она замолчала, а потом, повернув голову ко мне, неуверенно спросила. – Может, всё-таки для более быстрого результата попробуем инсеминацию?

Я не стал ничего отвечать. Просто не был готов дать ей сейчас какой-либо ответ. Принуждать к сексу я больше не хотел. Получилось только хуже, но и признавать сейчас поражение оказался не готов. Поэтому я просто молча встал и начал одеваться, пытаясь заглушить внутри себя все те эмоции, что рвались наружу. Раздражение, злость, отчаяние.

– Позвони, когда соберёшься к врачу. Я подъеду.

– Тебе не обязательно.

– Обязательно, – прервал её тут же, может, и излишне резко, но как получилось.

Я не помню, как уходил от неё, не помню, как заводил машину и выезжал со двора. Очнулся, только когда уже мчался по Садовому кольцу, подрезая другие автомобили, подвергая их опасности так же, как и себя. Не имею привычку гонять по городу и всегда осуждал таких лихачей. Ведь даже на автодроме ты не можешь просчитать всё заранее. Иногда можешь не угадать траекторию заноса противника, и вот твой бампер врезается в крыло автомобиля соперника. Или твой автомобиль подводит тебя в самый неподходящий момент. Ничего криминального, такое бывает, и все спортсмены готовы к этому, хотя всё равно всегда будет немного обидно.

А в городе ты ведь не знаешь, кто сидит в другом авто за рулём. Есть у него пассажиры или нет. Никогда не угадаешь, куда он может вывернуть, и что может получиться. Необязательно, что именно ты станешь виновником ДТП, но на скорости у тебя меньше шансов предотвратить его. Поэтому никогда не гонял в городе до сегодняшнего дня. Правда, осознание, что нарушаю собственные принципы, не останавливало, меня могли остановить только гайцы, и то лишив меня прав, а всё остальное бесполезно.

Я кое-как попытался взять контроль над своими действиями и направил машину куда-то за город, мчался, нарушая все правила, не могли остановить ни красный свет, ни заторы на дорогах, будто если отпущу педаль газа, моя жизнь окончательно разрушится. Хотя от неё и так ничего не осталось.

Любовь – прекрасное чувство. Она окрыляет, вдохновляет, спасает, даже если она не взаимна, всё равно любить чудесно. Только есть одно «но»: любовь может также всё разрушить, например, когда любимая девушка втаптывает твои чувства вместе с тобой в грязь.

Мне казалось, я справляюсь за нас двоих, и однажды всё получится.

Сегодня глаза открылись, я понял, что ни хрена у нас не будет хорошо, даже если появится совместный ребёнок, это просто будет совместный ребёнок. Потому что не нужен я Олесе. И мои чувства не нужны.

Я остановился, когда закончился бензин, просто сложил руки на руль и опустил на них голову. Сидел в тишине, слушая собственное учащённое сердцебиение и сбитое дыхание, будто не на машине гнал сюда, а бежал. Я не знал, сколько так сидел, в голове было совсем пусто, просто звучал похоронный марш моей любви.

К реальности меня вернул телефонный звонок, я не стал даже смотреть, кому понадобился ночью, просто сбросил вызов с помощью электронных часов. Но мелодия снова зазвучала, и я снова отклонил. Только, видно, кому-то сильно понадобилось дозвониться до меня, раз даже спустя пять попыток со мной продолжают связаться.

На девятом звонке я сдался и ответил.

– Да. – голос звучал раздражённо, но кого это волнует?

– Ты где? – без приветствий и предисловий спрашивает взволнованно Аня.

– Не знаю.

– Сбрось геолокацию, я сейчас приеду.

– Ань, не надо.

– Я сказала, сбрось мне геолокацию! – повторила жёстко, не давая повода оспорить её решение.

– Захвати канистру с бензином, – говорю перед тем, как завершить вызов.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь привести свои мысли в порядок. Да, пора завершать всю эпопею с Олесей и возвращаться к нормальной жизни. Снова как можно больше работать. Снова участвовать в гонках. Снова в моей жизни появятся ничего не значащие женщины. Переверну страницу с последними тремя годами моей жизни и буду жить дальше без оглядки.

Аня приехала спустя пару часов на такси, я вышел из своей машины, чтобы встретить её. Кроме бензина, она привезла термос с чаем и ланч-бокс с бутербродами.