Обернувшись на миг, он охватил все свое семейство, запечатлел в своей памяти их лица: отец улыбается и машет ему свободной рукой, обнимая другой Джованну. Лоренцо подмигивает и улыбается, Джакомо прощальным жестом поднял руку, словно знамя войска. Его маленькая армия. Валентин улыбнулся и поехал прочь, уже мечтая поскорее увидеть их снова.

В сумерках Лоренцо Альба подъехал к вилле Кареджи. Окна светились уютно, приглушенно, запах запеченных на жаровне мяса и овощей в переплетении с дымом был сладок. Вечерняя прохлада проясняла мысли. Лоренцо спрыгнул с коня, перебросил поводья мальчику-слуге, который, видимо, работал на конюшне. Лоренцо не терпелось войти, но в то же время он робел. Это было его третье посещение Платоновской академии, но первое в статусе приглашенного графом делла Мирандола. К тому же сегодня был особенный для кружка день – 7 ноября, симпосион в честь дня рождения и смерти Платона. Граф, пригласив его вместо Валентина, объяснил, что будет праздник и философские беседы, приедут все, кто обычно собирался там в течение года в разное время. Лоренцо чувствовал себя ребенком, допущенным к ужину со взрослыми. Он снял перчатки, входя в дом, отдал плащ, меч, перчатки слуге. Наверху уже слышались голоса, кто-то говорил, повышая голос, потом прозвучал другой, но слов было не разобрать.

– Вы как раз вовремя, беседа только началась.

Слуга провел его наверх, Лоренцо устремился вслед за ним, не чувствуя под ногами лестницы.

Оказавшись в зале, он сперва огляделся в поиске знакомых лиц. Лоренцо Медичи сидел в кресле, положив одну ногу на скамеечку. В свете факелов и двух каминов на его лице особенно выделялись массивный и сходящийся к острому кончику нос, квадратная выпирающая челюсть и темные глаза, горящие от удовольствия. Возле Великолепного сидел Анджело Полициано; Лоренцо посещал его лекции и знал его как блестящего преподавателя и поэта. Красная куртка Анджело невероятно подходила его смуглой коже и прямым черным волосам. Он был серьезен и слушал внимательно собеседников.

Лоренцо увидел среди слушателей пару друзей, но они стояли у стены, а ему сегодня полагалась скамья за столом: слуга жестом пригласил его присесть и наполнил ему кубок.

Здесь был и Алессандро, художник, что рисовал Джованну и Валентина; Лоренцо кивнул ему, тот поклонился.

Выступали Марсилио Фичино, основатель Академии, воспитатель Лоренцо Медичи, знаменитый в Италии мыслитель, и Джованни Пико делла Мирандола, оба одеты были в длинные одежды, которые подчеркивали их статус мыслителей и ученых мужей. Фичино был стар, лицо изрезано морщинами, а Пико молод и невероятно хорош собой. Они были словно Время, старое и мудрое, и Настоящее, пылкое и новаторское. Марсилио Фичино только закончил говорить, Лоренцо не все поймал, пока входил и осматривался, но речь определенно шла о преемственности знаний и наук.

– Что скажешь, Пико, стоит ли прислушиваться к голосам древних мыслителей? – Фичино повернулся к Пико. Тот кивнул.

– Предубеждения ограничивают нас, не дают с полной свободой и незамутненным разумом окунуться в мудрость другого. Человеку свойственно слишком легко отвергать правоту тех, кто жил до него, так дети отрицают правоту родителей и часто бросают им бессмысленный вызов в силу своего юношеского противоречия.

– Что же, Джованни, ты предлагаешь? Смотреть в рот иудею, арабу, греку? Язычникам, что были до христианства? – Лоренцо поискал взглядом вопрошающего из числа слушателей, но не нашел. Он повернулся к Пико, ожидая увидеть гнев на его лице, но тот спокойно воспринял вопрос, с уважением к собеседнику. Молодость философа нисколько не мешала его умению держаться на диспутах. Легкая улыбка играла на его губах, но отвечал он серьезно.

– Человек становится свободен только тогда, когда принимает суждения других, не отрицая их, а изучая. Полагаясь на свою волю и свой разум, он становится великим, когда обладает всем, что было сказано до него.

– Так кого же ты поддерживаешь? Согласен ли со мной, что в Платоне есть общие идеи с христианством? – нетерпеливо спросил Фичино.

Учитель спрашивал ученика? Лоренцо Альба с интересом наблюдал за беседой, несмотря на то, что понимал мало. Но манера держаться собеседников, внимание, с которым слушали их остальные, так что во время пауз становилось слышно, как потрескивает огонь, – все это завораживало его. Он знал, что находится сейчас в святая святых мысли и мудрости, его юношеское сердце наливалось счастьем и восхищением перед участниками. И да, теперь он видел, что Джованни Пико делла Мирандола отличался от всех мудростью более высокой. Все вокруг обсуждали одну-две идеи, настаивали на своем, словно собаки вырывали кость друг у друга. Он же пытался охватить все, в сияющем взгляде его читалось счастье от возможности это сделать.

– Я не хочу сражаться за право и господство одной идеи, одной школы, – он обвел собеседников сверкающим взглядом. – Подлинная цель философии не в сражении, а в мире.

– Эх, не зря мы тебя зовем князем Согласия[4], – рассмеялся Лоренцо Медичи. – Браво, Пико!

– Выпьем за Пико! – раздалось со всех сторон.

– Я хочу произнести слова, – повысив голос, угомонил возгласы Лоренцо Медичи, поднявшись с кресла, – которые наш князь Согласия сам написал, потому что они отражают сущность его и любого другого истинного философа.

Пико делла Мирандола с любопытством слушал Великолепного, на его губах играла легкая улыбка. Голос у хозяина Флоренции был не слишком приятен, но говорил он всегда так хорошо, что все прислушивались.

– «Творец сказал Адаму: ты сам определишь для себя свою природу, исходя из своей собственной свободной воли, во власть которой Я поместил тебя. Мы не сделали тебя исключительно земным или небесным, смертным или бессмертным для того, чтобы ты, будучи своим свободным творцом и создателем, придал себе ту форму, которую посчитаешь наилучшей». Так вот я считаю, что вы, мой любимый граф, выбрали себе участь быть бессмертным.

– Как и вы, Великолепный, – Пико поднял кубок.

– Меня будут помнить по моему рангу, а вас – по вашей мудрости.

– Каждый человек на протяжении своей жизни совершает подвиги: он делает выбор, кем ему быть. И способность стать кем он ни пожелает – вот высочайший дар, данный нам. Дело не в ранге, дело в подвигах, в выборе.

Так легко Пико перевел внимание на Лоренцо Медичи, и все присутствующие не могли не признать величие Великолепного. Столько удивительных вещей совершил он в процессе своего становления, борьбы за власть и покровительства искусствам, столько невероятных поступков, что каждый согласился с философом. И задумался о себе.

– Так что же является предназначением человека? – спросил Анджело Полициано. – Поиск истины, а не обладание ей? Конечна ли возможность познания?

– Она бесконечна, – Пико усмехнулся и оглядел всех присутствующих. – Знание – бесконечно. Человек также может достигнуть бесконечности, встать на одну ступень с бессмертием. Нам с вами предстоит еще увидеть много интересных открытий, как и поколениям после нас. Но познание дано лишь тем, кто стремится к нему. Без этого стремления человек становится животным и опускается на много ступеней ниже.

– А любовь, она делает человека низшим или высшим созданием?

Этот вопрос задал один из художников, совсем еще юноша, кажется, его звали Микеланджело.

– Любовь может быть разной, – Пико прошелся по залу в задумчивости. – Любовь к Богу, философии, истине, любовь к размышлениям и знаниям делает человека небесным созданием, любовь к деньгам и власти – низшим.

– А любовь к женщине? – настаивал вопрошающий.

– Я скажу об этом, когда узнаю лучше, – отшутился Пико. – Пусть в ваших сердцах, друзья мои, преобладает высшая любовь. Любовь к мудрости.

Он выпил из бокала, подошел к Лоренцо Альба, похлопал его по плечу в качестве приветствия и сел рядом с ним. Марсилио Фичино начал речь об астрологии.