Время, казалось, остановилось навсегда, как когда-то ещё недавно… как когда-то, когда Элия была убеждена в том, что умерла и теперь проходит через очередной круг чистилища, чтобы с болью и кровью избавиться от кошмаров недавнего прошлого. Не удивительно, почему она уже столько дней пребывала в этом подвешенном состоянии, словно действительно находилась за гранью разумного и реального – между жизнью и смертью.

– Что-то ты сегодня на удивление тихая.

Он вошёл в комнату, как всегда, совершенно бесшумно, подобно скользящей по воздуху невесомой поступью тенью большого и опасного хищника. Элия его по-другому и не воспринимала. Может поэтому и вздрогнула панически, когда услышала со стороны его низкий, чуть хрипловатый голос, царапнувший по нервам и слуху звучной вибрацией. И, само собой, резко обернулась, практически сразу наткнувшись на весьма внимательный и цепкий взгляд сытого зверя. Хотя по его виду и не скажешь, что он вроде как что-то заподозрил и теперь пытается выяснить для себя, что же тут не так.

Девушка нервно передёрнула плечами, продолжая сидеть в ожидающей позе послушной игрушки вот уже где-то последние десять минут.

– А что мне здесь ещё делать? Я всё равно не могу тут и шагу куда-либо ступить, – который тут же будет зафиксирован внутренней системой слежки, проанализирован и передан в банк данных местной охранной системы, с последующим для него ответным действием, либо полным бездействием. – Остаётся только сидеть и ждать.

Она поспешно отвела от лица приближающегося мужчины напряжённый взгляд, стараясь казаться невозмутимой и почти апатичной ко всему происходящему. Хотя внутри буквально всё тряслось и клокотало. Не говоря про перетянутые тугими струнами нервы и разрастающийся снежной лавиной панический страх. Даже дышать было страшно, чтобы, не дай бог, не выдать эту ненормальную внутреннюю дрожь.

– В том-то и дело… для тебя подобное поведение слишком нетипично. Едва на саму себя похожа.

Как будто он знал, какой она на самом деле была и на кого была похожа в привычном для себя состоянии.

Но Элия не могла долго цепляться за отвлекающие мысли, особенно, когда осязаемая мужская тень неумолимо приближалась, отчитывая вместе с гулкими ударами взволнованного сердца последние секунды. Фатальные секунды.

– Посмотри на меня.

Тень остановилась и даже задела своим скользящим, будто мягким облаком, теплом руку девушки, перекрыв собой, как обычно, все пути к отступлению и внешнему миру. И, конечно, ей пришлось подчиниться, тем более после того, как расслабленные пальцы мужчины коснулись её подбородка и заставили приподнять и голову, и взгляд в нужную им сторону. К его лицу! К его дьявольским и абсолютно бездушным глазам. К скрытой за этими глазами проклятой бездне, поглотившей в своё время бесчисленное количество безвольных душ.

Как она могла не посмотреть и не испытать испепеляющую изнутри волну едва контролируемого страха и смешанных чувств? – от сумасшедшего желания умереть сию же секунду, до одержимой ярости выплеснуть свою боль с ненавистью без выжидания подходящего для этого момента.

– Что ты делала здесь всё это время? – он слегка прищурил глаза, и снова ей показалось, будто он знал ответ ещё до того, как она его озвучит вслух.

Сходила с ума! – ей хотелось выкрикнуть ему это в лицо и подскочить на ноги, но… Элия чудом удержалась.

Ещё рано. Не самый подходящий момент.

– Ничего. – она опять передёрнула плечами, вроде как не понимая, с чего вдруг ему вообще об этом спрашивать.

Какая ему разница, что она тут делала. Ему же плевать на неё. И всегда было плевать. Зачем ему вообще её о чём-то спрашивать, как и разговаривать с ней?

– Может, ходила по комнатам и что-то рассматривала. Как-то убивала время.

– То есть… – он ненадолго поджал губы, вроде как испытывая лёгкое разочарование от неоправданного ожидания. – Тебе нечего мне сказать?

Он же не мог читать её мысли. Или всё-таки мог?

Девушке стало ещё страшней. А вдруг он действительно знал или просто догадывался?

– Н-нет! – она с трудом разомкнула губы и разжала зубы, чтобы произнести это через силу, сквозь пережавший ей горло паническим удушьем ужас.

– Ну, как знаешь. – в этот раз в его глазах явственно читалась апатичная к происходящему пустота. Теперь над Элией возвышался тот самый человек, с которым она впервые близко познакомилась в этих роскошных комнатах всего-то несколько дней назад… Несколько дней назад… Хотя по ощущениям прошла целая вечность.

– Кто его знает, возможно, ты и права. Ты ведь здесь не для разговоров.

Он вдруг отступил, развернулся к ней спиной и всё так же не спеша направился к центру комнаты, расстёгивая на рёбрах автоматические крепления кожаной портупеи. В этот момент в голову Элии и ударило очередным залпом из раскалённого адреналина, временно ослепляя, оглушая и дезориентируя в пространстве.

Кажется, то, что происходило дальше походило больше на расплывчатый и такой же мутно-серый бредовый сон. Всего несколько секунд или даже мгновений. Если она не сделает это сейчас, то уже не сделает никогда…

То, как она нащупала под собой нагревшуюся её телом сталь, а потом без единого звука подскочила с пола на ноги –едва ли она теперь когда-нибудь вспомнит в мельчайших деталях вообще. Зато прекрасно запомнила, как смотрела в спину Чёрного Жнеца, и как он не оборачивался все те мгновения, пока она бесшумно к нему подбегала, вскидывая над головой руку с зажатым в кулаке ножом для последующего удара…

За несколько дней до этого…

– А если нас найдут… поймают на самом горячем? Это ж какой позор. За несколько дней до брачного таинства. Моя мать точно меня убьёт, а твоя – сгорит со стыда. Элия, ты меня специально пытаешься свести с ума или подвести под изгнание из общины?

– Алий, у нас свадьба на носу! Какое изгнание? И что такого мы тут с тобой делаем? Просто уединились в заброшенных руинах, чтобы побыть немного вдвоём, наедине. Обсудить некоторые вопросы по предстоящему празднеству. Может быть ещё немножко пошалить… Поцеловаться пару раз. От поцелуев ведь ничего плохого не бывает?..

Возможно, все эти скорые переговоры заведомо пониженным шёпотом и должны были выглядеть так, как было сказано в самом контексте обсуждаемой темы. Только уж больно голоса обоих соучастников постоянно сбивались, прерывались характерными звуками, похожими на шумные поцелуи с весьма учащённым дыханием явно перевозбуждённых любовников. И что бы при этом не говорил Алий, вело его от близости Элии так же сильно, как и Элию от него. Да и не особо-то он сопротивлялся, когда стройная, гибкая и такая податливая красавица с густой гривой солнечных золотисто-медовых волос сама к нему льнула, запускала тонкие персты в его соломенные кудри или обхватывала жадными ладошками его лепное лицо с небольшой рыжевато-пепельной бородой. А потом припадала пухлым и таким сочно алым, словно маки, ртом к не менее растёртым губам одурманенного ею избранника. И прижималась налитыми грудями, пока ещё прикрытыми льняной тканью верхней сорочки, к распахнутому вороту на мужской груди. Страстно налегала точёным станом, тёрлась ноющими сосками о чужую плоть, да кое-как сдерживалась, чтобы не сделать того же низом живота – вжаться бесстыдно в твёрдый пах, скрытый грубыми мужскими штанами.

– Боюсь… после таких поцелуев… потом начнутся обвинения… в растлении собственной невесты… Всего несколько дней, Элия… И мы будем это делать на уже законных основаниях… на более удобном, брачном ложе… – сказал тот, кто снова не сумел устоять под натиском неугомонной красавицы, без какого-либо стыда сжав её упругие ягодицы прямо поверх задранной до бёдер юбки.

Когда плотские желания выходят из-под контроля, очень сложно следовать собственным, вроде как разумным доводам и ещё кое-как соображающему рассудку. Хотя, когда с языка слетает одно, а он сам при этом тянется в жаркий вакуум чужого рта, руки оглаживают и мнут такое податливое девичье тело, всё сказанное до этого и в процессе предварительных ласк, становится откровенным фарсом для обоих. Жгучая страсть и жажда плотского наслаждения уже давно овладели телом, кипятили кровь и взрывались греховной пульсацией чистейшей похоти в самых сокровенных участках безвольного организма. А от головокружительной физической близости этой юной совратительницы, её несдержанных стонов и уже давно созревших женских форм сносило крышу куда крепче и буквально до основания, чем от бутыля ядрёного самогона.