Но я начал рассказывать, как налаживал свой быт. Продолжу.
Пустая комната. Мебели нет никакой. Нет ни кровати, ни постели. С первой зарплаты я купил недорогую железную кровать. Подушка у меня уже была – мама дала. Но нужно было ещё что-то подстелить под себя и чем-то накрываться.
На складе райпотребсоюза я углядел порванные матрас и одеяло. Составив акт и снизив на них цену, я их купил (новые-то стоили дорого, а у меня зарплата всего 600 рублей, у простого инженера она составляла, около 1000 рублей). Матрас и одеяло я зашил, и получилась вполне приличная постель.
Вот так началась моя жизнь в Усть-Уйском районе Курганской области. Прожил я там недолго, но прошёл жизненную школу, богатую событиями, научился преодолевать трудности, закалил характер.
Время от времени меня посылали за товаром на межрайонную базу в небольшой городок Шумиху, расположенный в 100 километрах от райцентра. Устроившись в конторе у постоянного экспедитора нашего райпотребсоюза Ивана Бабушкина (отчество забыл), я на протяжении нескольких дней (благо, в конторе было где ночевать) отправлял со складов базы в райпотребсоюз разные товары.
Бабушкин был очень интересным и своеобразным человеком. Крепкого телосложения, он ступал грузно, как медведь, говорил неспешно. У него было десять дочерей. Младшая училась в десятом классе. Мы с ней познакомились. Она была приветливая, ласковая, разговорчивая. К тому же, была красивая. Наверно, я тогда уже начал заглядываться на девушек. Она рассказала мне, что одна из её старших сестёр вышла за армянина, другая за еврея, третья ещё там за кого-то… Может быть, она хотела мне намекнуть, что в знакомстве с татарином не видит ничего предосудительного?.. Но мне тогда и в голову не приходило обсуждать такого рода отношения…
Так вот, отправка товара с этой Шумихинской базы была тяжёлой и опасной работой. Надо было сначала отыскать на станции порожний грузовик, отправляющийся в райцентр, уговорить шофёра, привести его на базу, с разных складов по счёт-фактуре получить товар, самому погрузить его (иногда из жалости некоторые шофёры помогали мне). Закончив грузить, надо было составить накладную, получить подпись шофёра, принявшего товар, и отправить один экземпляр вместе с ним. Доставив товар на базу райпотребсоюза, шофёр сдавал товар заведующему складом по накладной. Бывали дни, когда я отправлял с базы до десяти машин с товаром. Отправив в течение нескольких дней по заранее составленной счёт-фактуре весь товар, я возвращался в райпотребсоюз и сдавал по документам заведующему складом весь отправленный мной товар.
Однажды, отправляя с Шумихинской базы разные товары, я забыл вписать в накладную шесть ящиков кофе. Шофёр выгрузил на склад райпотребсоюза вместе со всем грузом эти шесть ящиков – он и не посмотрел, что в накладной их нет. Приехав, я начал проверять груз по счёт-фактуре, а завскладом Николай Васильевич начал отрицать, что принял у шофёра шесть ящиков кофе. Получалось, раз товар принимал я и подпись на счёт-фактуре моя, то и стоимость потерянного кофе в несколько тысяч рублей должен платить я. А я помнил даже то место в машине, куда поставил эти злополучные ящики. Несколько раз я просил заведующего: поищите, кофе здесь, он должен быть на продуктовом складе. Нет, отвечал он мне, в машине кофе не было… Отправившись в автохозяйство в деревню Половинное, я разыскал того шофёра. К счастью, оказалось, что он запомнил те ящики, сам их выгружал, а потому может подтвердить мою правоту заведующему складом и руководству райпотребсоюза. Я доложил об этом начальству и потребовал провести на складе инвентаризацию. Почувствовав, что дело принимает серьёзный оборот, на утро следующего дня завскладом выставил к моему приходу ящики с кофе. А мне объяснил, что их привёз накануне вечером тот шофёр. Таким образом заведующий с помощником планировали присвоить кофе стоимостью в несколько тысяч рублей, а мне пришлось бы выплачивать его из своей зарплаты за несколько месяцев.
Таких явных проявлений по отношению ко мне несправедливости было несколько. Разумеется, обо всех рассказывать нет необходимости. Но ещё об одном случае всё же не могу не рассказать.
Как-то, в конце марта или начале апреля, я отправлял с товарной базы в Шумихе грузы в райпотребсоюз. Получил две машины дрожжей: наш Усть-Уйский район был большим, магазинов много. Дрожжи были свежие, только что произведённые, и запах настоящий. Когда я их брал на базе, температура воздуха была минусовая. Тем временем по каким-то своим делам на базе появились уже упоминавшийся заместитель председателя райпотребсоюза Анатолий Александрович и тот самый Равиль, который помог мне с дровами. Увидев, что я занимаюсь погрузкой дрожжей, они посмотрели товар и никаких изъянов не нашли.
Погрузив ящики с дрожжами на две машины, я отправил их в райпотребсоюз. Сам, занимаясь отправкой других товаров, задержался в Шумихе ещё на несколько дней. Вернувшись, я обнаружил на складе дрожжи, которые, раскиснув, уже вытекали из ящиков: дни потеплели, а отправку дрожжей в сельпо не организовали. Ответственный за эту халатность – уже знакомый читателю заведующий продуктовым складом Николай Васильевич. В таких случаях полагалось создать комиссию и по акту списать испорченный товар – это входило в мои обязанности. Так я и поступил. В акте написал: продукт испорчен вследствие того, что в условиях тёплой погоды долго хранился на складе. Обычно в таких ситуациях испорченный товар списывают за счёт райпотребсоюза. Я рассчитывал, что так будет и на этот раз…
Прошло некоторое время, я вернулся из командировки в Курган, а мне сообщают: «На заседании правления райпотребсоюза тебя обвинили в порче партии дрожжей на сумму в несколько тысяч рублей. Вынесено решение удержать эту сумму из твоей зарплаты». Выходило, что я должен был несколько месяцев работать бесплатно. Таким образом, была совершена ещё одна подлость председателя Калугина и заведующего складом Николая Васильевича.
Но и я оказался упрямым – платить не собирался. Я не стал давать согласия на вычет стоимости дрожжей из моей зарплаты, поскольку был уверен в своей невиновности.
В таких случаях по закону деньги с меня могли взять лишь по решению суда. Моё дело передали в районный народный суд. Я подготовился, принял необходимые меры: взял на метеорологической станции справку о том, что в день, когда я получал с Шумихинской базы дрожжи, была минусовая температура (следовательно, товар не был испорчен). Эту справку я представил в суд. Анатолий Александрович – заместитель председателя (и второй по значимости руководитель!) – пришёл в суд и выступил свидетелем в мою защиту, подтвердив, что в день отправки с базы товар не был испорченным.
Суд прошёл в соответствии со всеми правилами.
По обе стороны от женщины-судьи сидели два народных заседателя. В зале я (впереди) и ещё несколько человек. Судья объявила о начале заседания, познакомила с его повесткой и дала слово представителю истца – главному бухгалтеру райпотребсоюза. Истец изложил суть предъявляемых ко мне претензий.
Затем судья предоставила слово мне. Сначала задала мне несколько вопросов, касающихся моих анкетных данных (фамилия, имя, год рождения, место работы). Услышав ответ, судья улыбнулась: «Очень молодой товаровед». Мне тогда не было и 18 лет. В соответствии с законом, меня даже не имели права назначать на должность, связанную с материальной ответственностью.
Судья велела мне изложить суть дела. Я рассказал.
Слово дали свидетелю – Анатолию Александровичу Катаеву. Он высказался в мою защиту, не скрывая своего раздражения на председателя Калугина, притеснявшего невинного человека. Своё выступление он закончил словами: «В порче дрожжей виноват не Юсупов, а заведующий складом и председатель, и стоимость испорченного товара надо заставить выплатить их!».
Вот насколько отличаются люди друг от друга своей натурой и характером: один ненавидит людей и получает удовольствие, заставляя страдать невинного человека, другой всеми силами борется против несправедливости. Анатолий Александрович потом ещё не раз выручал меня в трудных ситуациях.
