Михаил Иванович начертил на её лбу охраняющие от зла знаки и те вспыхнули необычайно сильно, стерев ведьмино наваждение с близко стоящих к ней людей. Лютариха зло скрипнула зубами.
– Кхм, – кашлянул один из мужиков, виновато посмотрел на вдову и примиряюще заговорил, – Давайте сделаем и так, и так: похороним здесь, как старый обычай велит, и крест с табличкой на могилке установим. А то и правда, что как собаку закапываем…
Марфа молча развернулась и пошла к деревне, не желая смотреть на творящееся здесь беззаконие. Знахарь с облегчением посмотрел ей вслед: вот и хорошо, вот и молодец, собирайся и уезжай сейчас, пока они тут с трупом будут возиться, как раз успеешь.
Мужики сбегали за лопатами и взялись за работу под пристальным наблюдением ведьмы. Сама Лютариха встала немного в стороне и принялась нашёптывать древние заклинания. Михаил Иванович увидел, как тьма поползла от неё в стороны, связывая своими щупальцами всех здесь присутствующих – его, главу, копателей, деревенских баб и даже нескольких любопытных ребятишек, по-воробьиному скачущих поблизости.
«Эх, не видать мне теперь моих родных на Небушке! – тоскливо подумал знахарь, падая на колени от сковывающей его боли, – Одолела меня всё-таки Лютариха, извела мой род Лохматый! А теперь и этих глупцов, что ей доверились, со мною рядом положит. Никого не пощадит, ни бабу, ни мужика, ни ребёнка несмышлёного…»
Мужики продолжали работать, бабы шушукаться, а дети скакать, не зная, какая беда над ними нависла. Изредка Лютариха отрывалась от чтения заклинаний и руководила процессом. Говорила, в каком месте ноги трупу подрезать требуется, как в могилу его уложить и как камнями завалить. Мужчины выполнили все её указания, засыпали могилу сверху рыхлой землёй, сходили в ближайший лесок и срубили две тонких осинки. Обстругав ветки, связали верёвкой накрест, прикрутили кусок кривой дощечки и воткнули в холмик. На дощечке ножом коряво вырезали «Лохматый Михаил Иванович».
«Ну, вот и всё, – вздохнул знахарь, – теперь я как пёс до Конца Света привязан к этому месту. И надо же, даже мою фамилию в церковно-приходской книге посмотреть не удосужились, вместо неё на дощечке прозвище нацарапали».
Люди ещё немного постояли со скорбными лицами возле его могилки, думая каждый о своём, да и пошли в деревню по домам. Сегодня в поле на работу уже никто не выйдет. Мужики и бабы с хмурым молчанием, будут обдумывать то, какой беды им сегодня удалось избежать и тишком поминать доброго местного знахаря, Мишку Лохматого.
Михаил Иванович, проверив максимальное расстояние, на которое он мог отойти от своей могилы, лёг в траву и посмотрел на небо. Теперь бессмысленно стонать о своей судьбе. Он прикрыл глаза и прислушался к резкому свисту, носящихся в небесной выси ласточек. Хорошо-то как!
Много ли нужно простому мужику для счастья? Чтобы на работу в самый зной не гнали, дубинами спину не чесали, комары и слепни не доставали, да чтоб живот судорогой от голода не скручивало. Всё это теперь есть у него, простое мужицкое счастье. Он не чувствует холода и жары, нет голода и жажды, спина и ноги больше не терзают его ноющей болью. Есть даже с кем пообщаться: вон, неупокоенные с любопытством на него с кладбища поглядывают, высовываются из-за могил, выглядывают из-за крестов.
«М-да, много вас тут Лютариха положила».
Вот такой вот простенький свой собственный Рай у Михаила Ивановича вырисовывается. А остальное? Что ж, можно и потерпеть.
Глава 1
Тамара открыла глаза и сладко потянулась. Через открытую на кухне форточку с улицы по всей квартире разносились радостные птичьи трели. Девушка снова потянулась, взяла смартфон и выключила будильник прежде, чем он прозвенел. Шесть часов утра, пятница. Тамара улыбнулась.
Пятница – это самый лучший день недели. И не потому, что для многих он – последний рабочий, нет. Для неё он особенный, потому что сегодня не будет толпы посетителей с уже обрыдшими ей стандартными вопросами: «Когда я выйду замуж? Когда я разбогатею?».
– Никогда! – так и хотелось ей дать один ответ всем посетителям.
Но по пятницам гадалка Тамара никого не принимает. Даже тех, кому «срочно-срочно!, вопрос жизни и смерти!, заплачу тройную цену!»
Сегодня можно проваляться в постели до обеда, лениво листать ленту социальных сетей и стойко игнорировать красный значок с двузначной цифрой о полученных сообщениях. Но именно сегодня ей захотелось почувствовать и впитать каждую минуту этого благодатного дня. Который так любезно радует приятной солнечной погодой.
Девушка встала с кровати, надвинула на ноги мягкие тапочки с розовыми заячьими ушками и, тихо шаркая ими по полу, направилась в кухню. Там она поставила пузатый чайник на огонь и заглянула в холодильник. Очень разумно было с её стороны оставить на утро маленькие заварные пирожные, щедро посыпанные сверху какао. Начатый с них день по определению не может быть плохим!
И пусть злые языки скажут, что Тамаре следовало бы прилично скинуть в весе, дабы в силу рода своих занятий сталь более похожей на гадалку – мертвенно-бледной и с тёмными кругами под глазами, а волосы выкрасить непременно в траурный чёрный цвет. Менять свою пышущую здоровьем полноту, забеливать сияющее румянцем лицо, перекрашивать медные волнистые волосы, а тем более отказывать себе в маленьких сладких радостях в угоду чьему-либо мнению, Тамара не собиралась.
Она достала из холодильника блюдо с пирожными и принялась прикидывать в уме, что подойдёт к ним лучше – кофе, чёрный чай с ароматом земляники или простой зелёный?
Когда наконец-то выбор был сделан, чайник вскипел и ароматный напиток заструился парком из кружки, девушка аккуратно взяла двумя пальчиками одно пирожное и подошла к окну.
Под раскидистыми лапами каштана дворник мёл облетающий с дерева бело-розовый цвет, наполняя сонную округу умиротворяющим шарканьем своей метлы: Шарк-шорк! Шарк-шорк! Прямо над ним на ветку уселся воробей и, будто передразнивая, принялся командным тоном громко насмешливо чирикать в такт: Чёв-чив! Чёв-чив! Мужчина не обращал на него внимания и продолжал работать, словно уже был знаком с проказами этого пернатого хулигана.
Девушка улыбнулась и поднесла пирожное к губам. Да так и замерла с открытым ртом и вытаращенными глазами. Потому как эти самые глаза её упёрлись ровнёхонько в ярко-красные кружевные труселя. Обладательница которых, перекинув ногу через перила, висела на балкончике Тамары и отчаянно пыталась натянуть задравшуюся «мимо»-юбку на свой зад и одновременно удержаться, чтобы не свалиться обратно с перил. Падать бы ей пришлось невысоко: квартира Тамары располагалась на первом этаже. Но звуки, сопутствующие обратно-выпадению расфуфыренной девицы, наверняка переполошили бы всех соседей. Которые, к слову сказать, и так были в крайнем не восторге от постоянной толчеи страждущих возле двери в квартиру Тамары.
Тамара захлопнула рот и со вздохом вернула пирожное обратно на блюдо: нужно скорее снять эту девицу, пока она яркой деталью своего гардероба не возбудила всю округу. Девушка вытерла пальцы о полотенце и поспешила в комнату к балконной двери. Она её открыла как раз вовремя, чтобы успеть схватить за шиворот и втащить на балкон уже опасно кренящуюся на выпадение в орущий осадок мамзелю.
Оказавшись на своих двоих, девушка невозмутимо принялась натягивать короткую узкую юбку на свою филейную часть и одёргивать кофточку.
– Я звонила в домофон, но он не работает, – вместо извинений произнесла девица тоном, каким обычно говорят: «Ты имеешь радость лицезреть Моё Сиятельство, сдохни от счастья».
– Я знаю, – хмыкнула Тамара, – потому что я его и отключила.
Девушка заглянула за неё через открытую дверь в квартиру.
«Не, ну какова нахалка?» – Тамара уперлась руками себе в бока, полностью перегораживая ей проход, и демонстрируя незваной гостье крайнюю степень своего негодования.
Поняв, что гадалка не впечатлена её особой, девица применила другую тактику – придав лицу горестное выражение, она жалобно проскулила:
