– А он думал, что ты думаешь…

– Пап. Я читал его письма, его мемуары, я знаю ход его мыслей. Он думал, что окружающие озеро болота должны стать естественными барьерами прежде чем он вернётся за кладом в негостеприимную Россию.

– Скажите, пожалуйста. А кто его в гости-то приглашал? Его никто и не звал, сынок. С чего бы нам быть гостеприимным к этому европейскому сброду?

– Пап.

– А ты разве в своих этих мемуарах не вычитал, как он всю Европу как стадо погнал на наши пастбища?

– Читал.

– Так-то. И что там с твоими сокровищами? Смоленск – это же по нашей дороге…

Отец на радостях, что сын перестал искать взрывчатку минувшей войны, был готов разрешить ему искать хоть сокровища Юлия Цезаря, хоть Александра Македонского, хоть самого Аттилы.

– Пап, точных сведений нет. И все же слухи об утопленных сокровищах появились.

– И кто-нибудь что-нибудь нашел?

– Несколько лет назад группа наших ребят…

– Наших?

– Ну, да… из Москвы. Они извлекли из озера немало металлических предметов, но никакого отношения к императорскому кладу они не имели.

– Ну, понятно, тазики, сковородки, затонувший комбайн…

– Отец. Есть результаты разведки: приборы показали, что в некоторых местах на дне встречается металл.

– Ага. Еще пара тракторов и полдюжины сковородок. Или фюзеляж самолета.

– Нет, не смейся. Па, я тщательно разрабатываю план, мне нравится эта мысль, смотри, у меня есть еще дубль.

– Дубль?

– Ну да. Смотри, в мои руки попалась карта отступления Наполеона по Старой Смоленской дороге. На этой карте четко обозначено место, где утонула золотая карета императора.

– Прям точно, с крестиком и надписью: «Для моего потомка – Ивана Купцова. И подпись: Наполеон».

– Точно так, пап. – Ваня улыбнулся. – Ты не поверишь, но Наполеон, может быть, скрыл награбленные богатства в озере Сапшо.

– И что?

– И мы сейчас с Глебом создаем группу, которая займется поиском сокровищ. Нашли на форуме чувака одного из Симферополя. Опыт поиска объектов на большой глубине у него есть: около Херсонеса он с друзьями нашел четыре галеры XII века, снял пушки, и сегодня в Херсонесе создан целый музей, основанный на поднятых ими со дна моря реликвиях.

– Сильно. Я всегда тебе говорил, – Уже серьезно добавил отец, – что главное – это команда и профессионализм. Но… Насколько велика вероятность того, что карета Наполеона находится именно в Сапшо?

– Мы проверили показатели проб воды и проделали определенную работу, есть данные измерения магнитного поля над водной поверхностью. Понимаешь, очень уж чистая здесь вода. Обычно озера на Смоленщине илистые, мутные, ты как ихтиолог это знаешь, но только не Сапшо. Смотри, пап, известно, что концентрация в воде благородных металлов дает эффект очищения воды.

– Так.

– Здесь вода чистая, а рядом, в остальных озерах, – мутная.

– Загадка.

– Еще какая.

– Но ты не сильно рассчитывай, с той поры много воды утекло, – охладил Ивана отец.

– Ты это о чем?

– Земля что надо берет и что надо возвращает.

– А вода?

– А под водой тоже земля. В ил все уходит и когда нужно будет тогда и вернется.

– А, может, и к нам, а, пап? Как думаешь?

– Почему бы и нет?

Жизнь все же удивительная штука. И все в ней происходит совершенно сказочным образом, нужно только позволить себе это увидеть. Взялся Иван за тему Великого Наполеона, втянул в круг своих интересов, забот и знаний любимую девушку, отца, друзей… И дальше все стало происходить, как в сказке, словно бы он открыл магический ларец, этакую ловушку для сокровищ, настроил его, и посыпались ему с неба именно эти дары. Куда бы Ваня ни приходил, везде что-нибудь, да говорили на эту тему: телевизор ли включал, мимо ли кто прибегал и слово сказывал – всё об одном. А уж о фильмах, книгах и дисках – говорить не приходится.

Вот как-то случилась командировка в Москву у Сергея Викторовича Ильина – однокурсника Петра Федоровича. Был он веселым, кряжистым лесником с университетским образованием, с озорными карими глазами и дремучей бородой, пахнущей ароматным табаком.

Ильину на время командировки полагалось общежитие, но он первым делом позвонил Петру, своему старому университетскому другу. Не виделись они, поди, уж лет десять. Всё дела да заботы: сначала у Сергея проблемы были в семье и по службе, потом Петя умотал в экспедицию во Вьетнам гигантских креветок растить – так и не встретились. А теперь Сергей, как прознал о командировке в Москву, так первым же делом открыл свою старую потрепанную телефонную книжку и набрал номер Купцова.

– Алло?

Голос у Петра совсем не изменился, любо – дорого слушать: молодой, звонкий, даром что ли в юности пел в школьном, а потом и в студенческом хоре. Да и свои песенки посочинять любит.

– Ну, здорово, Петь! – как обычно приветствовал Серёга своего закадычного дружка. И не важно, что дружок-то уж сед, да и сам Сергей белой платиной покрылся, что и говорить, за полтинник обоим.

– Серьга!? Сережка, ты? – совсем по – юношески обрадовался Петр. – Ты где? В Москву что ли приехал?

– Да дома я, в лесничестве, а вот послезавтра надеюсь быть у тебя, в Златоглавой. Пустишь на постой?

– И ты еще спрашиваешь? Адрес-то помнишь?

– Наощупь…

– Ну, тогда записывай, чтобы наверняка, без навигатора. Сам дойдешь или тебя встретить?

– Встреть, пожалуйста. А я вам гостинцев прихвачу поболее. Сам уж не дотащу, после операции я.

– Что так?

– А вот при встрече мы с тобой все и перетрём.

И встретились. И понеслось: ночи воспоминаний, старые фото, общие песни… Сергей привез домашнего медку, лосятины, трав к чаю, и стала у Петра не кухня, а просто какая-то избушка лесника.

Слово за слово, рюмочка за рюмочку, вот они всё понемногу и рассказали друг другу. А Иван – тут как тут, развесил уши, аж рот открыл.

– А ты помнишь Лешку Смолина, с филфака?

– Ну?

– Так профессор уже.

– Да ну!

– А ты помнишь, как он… Кстати, Иван, ты знаешь, что твой папа артиллерист? – обратился Сергей к юноше.

– Да. И мой дед Федор был артиллеристом в Великую Отечественную.

– О как! А папка рассказывал тебе, как Смолин на военке по стрельбам «пять» за экзамен получил?

– Нет.

– Так слушай. Приехала проверка из Министерства обороны проверять военную кафедру нашего университета, который мы с твоим папой в свое время заканчивали. И вот устроили этой комиссии показательные стрельбы. Как раз были сборы наших четвертых курсов. Понятно, что выбрали лучшего по стрельбам, им оказался Лешка Смолин. А сборы проходили на стрелковом полигоне под Ровно. Ну вот, Леха, значит, на КП, с комиссией, и всем составом военной кафедры. А в нескольких километрах от них, на боевой позиции около 122-миллиметровой гаубицы, – лучший расчет. Кстати с нашего биофака. Петь, помнишь? Зайцев, Фейдерман, Бураль Коля, Толик этот… ну как же его, Петь?… Ну ладно. А 122 миллиметра – это тебе не игрушка, как жахнет – оглохнешь. Вот, значит. Посчитал Смолин, прикинул, где цель, где гаубица, где КП, и выдал координаты цели. Ну, вроде проверили – нормально. Ну что, как положено, передали на позицию. И дали команду: «Огонь.» И тут вдруг… – Сергей прищурился и поглядел на Ивана. Тот сидел не шелохнувшись. – Смолин так тихонько подбегает к начальнику военной кафедры и на ушко ему что-то шепчет. А сам бел, как мел. И тот враз побелел, подбегает к генералу: «Товарищ генерал, сейчас снаряды будут на КП!». Как все дрыснули оттуда. И только – только успели, ка-а-ак жахнет. От КП – одна воронка. Точнёхонько. И что ты думаешь? Оклемались, подзывает генерал Леху, а тот – ни жив ни мёртв. И говорит: «Товарищ студент, объявляю Вам благодарность за смекалку и смелость, проявленную в боевых условиях! Экзамен Вы сдали на пять». Вот так вот. Да, Петь?