Но в этот момент дверь открылась и виновник моих бед вышел в общую комнату в одном лишь полотенце, закрепленном на бедрах. И все мое невысказанное возмущение вдруг скрутилось в клубок, что застрял в глотке и мешал выдавить хоть слово. Я лишь проводила Шера взглядом, оценивая мускулистое загорелое тело, широкую грудь, покрытую темными волосами, и кубики… О да, у него были те самые кубики пресса, которые желает видеть у мужчины практически любая женщина.

– Доброе утро, Энджи. Тебя здороваться не учили? Или в вашей древней эпохе это не принято? – выдал он, открыл дверцу встроенного шкафа и повесил на нее то самое полотенце. Дверь скрывала от меня его тело, теперь я видела только голову и плечи. Хотя, похоже, мое присутствие Шера не слишком-то смущало.

– А тебя не учили, что ходить перед малознакомой девушкой в таком виде неприлично? – немедленно парировала я.

– Я у себя дома и буду ходить так, как привык, – пожал он плечами.

– Если ты у себя дома, а у тебя я в гостях, то знай: вежливые люди уделяют гостям внимание. Хоть бы кофе сделал! Умник нашелся, – фыркнула в ответ и скрылась за дверью.

Но с душем вышла накладка. Я так и не разобралась с многочисленными кнопками в кабине. Для меня они оказались сложными. Поэтому через пару минут, умывшись, вышла к Шеру с недовольным лицом.

В воздухе витал чудесный аромат кофе, от которого мое возмущение вдруг поутихло. На полу шуршала странная машина, напоминающая пылесос с экранчиком, глазками и различными приспособлениями. Вещица самостоятельно направилась к тому месту, где Краш разбросал еду. При этом ящер замер в позиции атаки, не сводя с робота внимательного взгляда. Но при Шере бросаться на аппарат не рисковал.

Я же остановилась у окна, посматривая на город, кажущийся днем совсем другим.

– Шер, а где мы находимся? Что это за страна? – поинтересовалась я.

– Территория бывшей Франции твоего времени. Это Париж.

– Что?! – Я замолчала, рассматривая город уже иначе: – Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Не может этого быть. – Я вдруг вспомнила розовую мечту детства – побывать в Париже. Как говорится, увидеть Париж – и умереть.

Знала бы, как сюда попаду – мечтала бы о чем-то другом.

– Шер, а башня осталась? – заикнулась я.

– Ты о чем? – усмехнулся он. – Какая еще башня?

– Ну, башня. Эйфелева.

– Ах, эта башня. Да, осталась. Там. – Он махнул рукой в противоположном направлении.

– Офигеть! – смогла выдать я единственное слово.

– Ты там не мечтай долго. Кофе готов. Скоро выезжаем, – выдернул меня из состояния прострации его голос.

Я повернулась и вдруг поняла, что Шер уже переоделся. Он стоял передо мной в комбинезоне, в котором был и вчера. А в руках держал две чашки кофе, одну из которых протягивал мне.

– Держи! – Тон показался приветливым, но я знала, что это чувство обманчиво.

– Какой ты заботливый, просто не передать словами, – так же показательно улыбнулась я.

– Лишь потому, что хочу быстрее от тебя избавиться, – не преминул съязвить этот гад. – Нам пора выдвигаться. Еще нужно прогуляться с Крашем.

– А как же ду-уш? – протянула я с возмущением, вспомнив, что так и не сделала.

– Ладно, у тебя есть двадцать минут. – Шер бегло взглянул на свой браслет. – Если приду и увижу, что ты все еще в душе, то заберу в том виде, в котором застану.

Я тут же представила картину, как Шер выволакивает меня голую и брыкающуюся из душа, тащит на улицу и доставляет в департамент. Нет уж, не дождется! Неужели он способен на такую подлость?!

– Я постараюсь успеть, чтобы не доставить тебе такой радости, – ухмыльнулась я. – Только ты мне покажи, как там что включается. В нашем отсталом, как ты выразился, веке таких агрегатов еще не было.

Он все же выполнил мою просьбу. Показал и объяснил, как ни странно, ни разу при этом не съязвил. А вскоре, позвав своего Краша, свалил на улицу, оставив меня одну и предварительно выдав свой банный халат.

– Сволочь! Я тебе жизнь еще сама попорчу! – прокомментировала я его выход, хотя хотелось плакать от всей этой обстановки.

Я одна в чужом для меня мире, где ничего и никого не знаю, кроме этого гада Шера. И его начальника, разумеется. Стоит ли верить в то, что они мне обещают? Что будет со мной, когда они отчитаются обо мне в свое министерство? Может, от меня просто избавятся, чтобы не вышло какого-нибудь временного нарушения? Да мало ли что делают с такими, как я. Предложение работать пока казалось мне нелепой шуткой.

Чтобы меньше терзаться сомнениями, я все же пошла принимать душ. Даже не знаю, сколько времени пробыла под струями воды в гидромассажной кабине. Но душ освежил мысли, придал сил для новых свершений. И из ванной комнаты я вышла заметно добрее.

Когда вернулся, то битых пятнадцать минут слушал, как Энджи пела в душе.

На самом деле я пошутил, когда пригрозил отвезти ее в департамент в чем мать родила. Не такой я изверг. Я еще сам ее толком не рассмотрел. Но она старательно пыталась вывести меня из равновесия и прилагала для этого все возможные усилия.

Пока я медленно выходил из себя, Краш удивленно крутил головой, прислушиваясь к странным звукам, что доносились из-за двери. До Энджи такого здесь не вытворяла ни одна женщина. А потом вдруг тихо завыл.

– И ты туда же, Краш? – усмехнулся я. – Работу сегодня нам подбросят, чувствую. Мы же так и не взяли банду ансарийцев. Думаю, они ушли глубже, в прошлое. Надо будет проверить временные и пространственные нарушения и в XX веке, – говорил я сам себе, но Краш повернулся, будто все понимал. Конечно, он знал, чем мы с ним занимаемся.

Наконец-то из душевой появилась Энджи в моем халате.

– Ну как, мы еще не опоздали? – вскинула она голову.

Я принципиально взглянул на браслет.

– Мы должны через пять минут уже быть на работе. И что мне с тобой сделать? Есть предложения, как тебя наказать? – нарочито пугающе спросил я.

Она проследовала в сторону своих вещей.

– Может, у тебя фен найдется?

Я даже опешил от ее наглости.

– Фена нет. Я им не пользуюсь. Могу предложить лишь сушку для одежды.

– Что?! – Энджи повернулась, сверкнув глазами. – Хочешь сушить меня, словно свои носки?

– Ну почему же как носки? – Я довольно ухмыльнулся. – Рубашки и все остальное. Да ты не бойся, оно безопасно. Хотя ты можешь ехать в департамент и с мокрыми волосами.

– Чтобы к тому времени, пока мы приедем, я была на пугало похожа? – возмутилась она.

Когда у нее так сверкали глаза, она мне даже нравилась. Ее ножки сексуально выглядывали из-под моего халата, который оказался для нее огромным.

– Почему похожа? – не смог промолчать, желая вывести ее еще сильнее.

Она тут же сжала кулаки. Искала взглядом, чем бы огреть меня по голове. Сегодня я точно договорюсь. Нужно как-то придержать язык.

Энджи на самом деле обиделась.

– Ладно, не дуйся. Я вполне серьезно насчет сушки. Смотри! – Я подошел и щелкнул по стенной панели, откуда выдвинулось устройство с подачей горячего воздуха. – Видишь – это почти то же самое, что и фен. Так что могу выдать кресло. А про работу я не шучу. Саймон меня не поймет. Я никогда не опаздываю.

– Зато я ни разу не пришла вовремя на свою. Ладно, тащи кресло. Прикинусь твоей футболкой. И отвернись, мне нужно переодеться, – подобрела Энджи.

На этом наш диалог закончился.

Я принес из кухни кресло, сам взглянул на часы, прикидывая, во сколько мы попадем в департамент. Стоило придумать оправдательную причину. Не мог же я сказать, что моя находочка час принимала душ, а потом наводила марафет. Хорошо хоть, косметику с собой не притащила.

Че-е-ерт! Ее сумка!

Энджи с победным видом выбралась из-под сушки, которая задвинулась обратно в нишу. И вывалила на кресло гору косметики.

Ощущение, что она полмагазина с собой приперла. Если бы знал – выбросил бы ее сумку еще там, в прошлом!