— Нет, не часто.
— По-моему, его твои симы не порадовали.
— Надеюсь!
Свинья! Что теперь? И тут Ваун нашел ответ. Он выпрямился и развернулся, а Рокер появился на террасе впереди — в полном обмундировании, дополненном мечом, физиономия искажена гневом. За его спиной открылась дверь в спальню Вауна и выпустила полдюжины охранников, злобнее команды Ваун еще не видел. Они заняли позиции со всех сторон, все были вооружены.
Это не визит вежливости.
Рокер остановился в двух шагах, совершая губами жевательные движения.
Молчание.
— Добрый день, адмирал! — сказал он в конце концов.
Даже с такого расстояния он был достаточно высок, чтобы смотреть на Вауна сверху вниз — бегемот с мощными мышцами. Медали и нашивки поблескивали в свете солнца. Если он ждал приглашения, он бы состарился в ожидании. Немного погодя он, кажется, это понял, ибо его гигантская челюсть напряглась. Галактическая Империя была пусть общепринятой выдумкой, но адмиралиссимус был императором планеты де-факто.
— Я вижу, ты тут кое-что переделал.
— Усовершенствования, сэр.
Адмиралиссимус показал зубы. Бледные глаза повернулись к Фейрн.
Подозревая, что он сейчас ее прогонит, Ваун потянулся и подтащил ее ближе. Для наслаждения близостью, столь волнующей несколько минут назад, он был слишком взбешен, но он почувствовал, что она тоже обвила его рукой.
— Насколько я мог понять, вы знакомы с гражданкой Фейрн? — голос Вауна прозвучал вполне спокойно, но это требовало усилий.
— Ты собрался дать интервью для этой скандальной передачи на общественном коме — это правда?
— Сэр.
Теперь появилась предсказуемая улыбка.
— Раскрыть секретную информацию! Секреты, которые ты выбалтывал и на вечеринке прошлой ночью.
— Я этого не знал.
— Тебе непременно надо было болтать про Q-корабль?
Ваун кивнул.
— Это не тайна.
Лицо Рокера будто бы покраснело еще сильнее.
— Это, несомненно, тайна, поскольку главнокомандование объявило о чрезвычайном положении.
Вауна не информировали, но смысла говорить об очевидном не было, да и документы могут не согласиться с его воспоминаниями — Патруль считал историю скорее искусством, нежели наукой.
Здоровяк редко бывал так близок к потере самообладания. Какая часть этой ярости была вызвана пародией на себя, обнаруженной им в вэлхэловском домашнем симе? Несмотря на свои габариты, Рокер был очень мелочен, не из тех, кто терпит насмешки. Ему наверняка интересно, долго ли это продолжается.
Пусть поломает голову.
— Оставь нас! — рявкнул Рокер на Фейрн. Подумав о том, что вооруженные наблюдатели настроены паршиво, Ваун отпустил Фейрн. Она молча отошла к краю террасы, не приближаясь к шеренге головорезов-охранников. Они следили за Вауном, как затаившиеся дикие кошки.
И каждый, бесспорно, первоклассный стрелок. Ваун справился со своей яростью, напомнив себе, что братья намного меньше подвержены страстям, чем рэндомы. Злость вполне допускалась, но выходить из себя — это считалось бы поломкой. Он видел, как неистовствует Рокер, — восемь стрелков против одного безоружного парня? Абсурд. И совершенно излишне. Управление службой безопасности Вэлхэла ) контролировалось Рокером, и он мог убить Вауна одним словом.
Другие затененные фигуры, толпившиеся в дверях, были, наверное, обычной золоченой свитой адмирала. Он оставил их подальше от разговора, значит, у него либо нет ничего хорошего на уме, либо он совершенно в себе не уверен. А скажи ему кто-нибудь о симе Дживса, он бы их в Вэлхэл не привел.
Ладно. С расчетливой наглостью Ваун сунул руки в карманы и прислонился спиной к парапету.
— Чем обязан чести этого визита… сэр? Глаза Рокера вспыхнули.
— Ты возмущен моим вторжением? А ты сам что натворил сегодня утром?
— Я исчерпал все остальные способы общения… сэр.
Он не принял звонок Рокера, но Рокер уже был здесь и ждал. Это была уловка, и он на нее попался. Он напомнил себе, что его презрение к Рокеру всегда приводило к недооценке этого человека.
— А потом ты убил его!
— По его просьбе… сэр.
— Несомненно, будет Комиссия по Расследованию… Помнишь, — сказал Рокер, делая ударение на каждом слове, — одну лекцию, прочитанную как-то тобой в Доггоце?
— Нет… сэр.
— Нет, ты помнишь! Ты обрисовал возможные стратегии, которыми могло бы воспользоваться Братство, чтобы проникнуть на планету. Четыре варианта.
— О да. Помню.
Рокер подошел на шаг ближе.
— Помнишь! Превосходно. Предположим в качестве темы для обсуждения, что экипажем прибывающего в данный момент со Скица корабля является ваше Братство.
Или какое-нибудь другое братство? Другая семья. В конце концов между Скицем и Авалоном всего несколько элуев…
— Примерно восемь… сэр.
— Восемь элуев. Так что на них может и не быть одно и то же братство, а?
Насколько его бешенство вызвано страхом? Ваун и не думал исследовать современную расстановку сил в Патруле. Если Рокера обвинят в неминуемой катастрофе, его престол может пошатнуться.
— Если они пользовались тем же рецептом, они — то же самое братство… сэр. Скорее всего они не отклоняются от своей формулы слишком сильно именно по этой причине.
— Поясни! — рявкнул Рокер. Ваун пожал плечами, не понимая, зачем нужно объяcнять очевидное.
— Особи, размножающиеся половым путем, отдают предпочтение своей родне.
Мужчина обычно защищает в первую очередь своих детей, нежели племянников, племянников, нежели незнакомых, членов своего племени или подобных себе, нежели чужих. Гены заставляют его помогать своим копиям, если вы верите в теорию молекулярного детерминизма. Генетическое подобие порождает преданность. У двоих родных братьев пятьдесят процентов генов одинаковы. У двоюродных — четверть…
— А у вас, как у клона, сто процентов, да? «Девяносто девять, и братья не клоны, а артефакты, но к чему придираться?»
— Улей на Скице и улей на Авалоне могут работать по одному рецепту и производить идентичный продукт. Так что они могут быть преданны друг другу.
Если Приор сейчас жив, он будет стремиться помочь этому новому кораблю так же, как он собирался помочь «Юнити». Предположим, что этот корабль…
И тут Ваун увидел, к чему клонится беседа. Он услышал, как щелкнула мышеловка.
Рокер радостно ухмыльнулся.
— Приор мертв. И Радж, и Тонг, и Прози… все мертвы. А Ваун жив!
Ваун вытащил руки из карманов. Шеренга охранников показалась вдруг расстрельной командой, и он подумал, не предложат ли ему сейчас повязку на глаза. Но Рокер просто увеличивал преимущество.
— Так давай возвратимся к той лекции о стратегиях, прослушанную мною однажды из уст матроса в Доггоце. План Номер Один провалился — теперь им известно, что горстка кукушат не способна организовать действующий улей. План Номер Два провалился — у них больше нет такого агента, как Приор, внедрившегося в Патруль, чтобы… или есть?
— Сэр? — озадаченно спросил Ваун. — Пластическая операция? Нет, зародышевая плазма была известна… Сейчас никакая маскировка не позволила бы никому из братьев проникнуть в Патруль.
Рокер проигнорировал вопрос.
— Каков был План Номер Три? О да. Теперь мы начеку, и они не могут рассчитывать на то, что им удастся выбросить шаттлы и прорваться сквозь неподготовленную линию защиты. И — в-четвертых — они, разумеется, не рассчитывают на то, что им удастся захватить выпущенный им навстречу корабль.
Так каков их пятый план, матрос Ваун?
— Понятия не имею. Кроме того, что на этом Q-корабле может не быть экипажа, и снаряд уничтожит планету.
— Зачем? По злобе? Из мести? Я полагал, что братья выше столь мелочных эмоций.
Ваун уверенно держал яростный взгляд голубых глаз.
— Как насчет упреждающего удара? Что, если, по мнению братьев, это война не на жизнь, а на смерть, и они предпочитают, чтобы это была не их смерть… сэр?
Ирония этой теории состояла в том, что она подразумевала, что Рокеру и его ультийскому главнокомандованию недоставало возможной безжалостности. Мысль о том, чтобы уничтожить планету, просто не приходила им в голову.
