– Макс, вставай! Хорош дрыхнуть, – твоя очередь дежурить! – кто-то, от кого нестерпимо несло чесноком, бесцеремонно тряс меня за плечо.

– Чёрт подери, Отто, от тебя разит как от охотника за вампирами, – мой ответ прозвучал раньше, чем я успел толком проснуться и сообразить что вообще происходит, – сколько ты взял с собой этого чеснока и когда уже он закончится?

– Терпи, Макс, – солдатам Великого Рейха нельзя страдать от нехватки витаминов, да и простуда тоже ни к чему, – хохотнул Отто и дыхнул со всей силы в мою сторону, – держи и ты волшебную чесночную защиту, мне не жалко.

– Отвали, Отто, это вовсе не смешно, – я рывком сел и теперь щурил глаза на тусклый свет лампы, который со сна мне казался слепящим прожектором.

– Ух, какие мы нежные, боже мой! – рассмеялся любитель чеснока, но дуть перестал – Да я у себя дома мог свободно съесть три головки чеснока и четыре луковицы за раз! Знаешь, как меня называли в деревне?

– Вонючка Отто? – предположил я меланхолично, пытаясь сунуть ноги в сапоги.

– Чтооо?! – он аж задохнулся от возмущения.

– Да вы заткнётесь уже или нет?! Ланге, Рюдигер! Ещё одно слово… – из глубины вагона раздался раздражённый голос обер-фельдфебеля Рауша.

Сон как рукой сняло, мы вытянулись по стойке «смирно» и практически синхронно гаркнули во весь голос:

– Так точно господин обер-фельдфебель!

– О, мой бог, что за два идиота! Тише! – простонал в темноте Рауш и продолжил:

– Рюдигер! Ланге! Если я услышу от вас ещё хоть одно слово, одно только слово, – клянусь, вы будете вечными дежурными, вечными, – вам это ясно?

– Так точно, господин обер-фельдфебель, – шёпотом ответили мы.

– Вольно, – произнёс Рауш и шумно отвернулся к стенке, натягивая на себя одеяло.

Я посмотрел на Отто и постучал кулаком себя по голове, показывая что думаю о своём напарнике. Тот не остался в долгу и поприветствовал меня согнутой рукой, положив вторую руку на локтевой сгиб первой. Международный жест, в переводе не нуждающийся. Я только рукой махнул. Довольные собой, мы разошлись, насколько это слово применимо к пространству товарного вагона, в котором мы ехали. Отто завалился спать, а я сел на лавку со стоящим на ней фонарём, – дежурить. Охранять, так сказать, покой и чуткий сон. Глянул на часы – 1:05, до назначенного сегодня раннего подъёма почти два часа. Эшелон идёт ровно, колёсный перестук убаюкивает. Входная откатная дверь чуть приоткрыта, за нею ничего не видно, – темно. Чем бы таким заняться, чтобы не уснуть, – вот главный вопрос. Немного посидев и приведя ото сна мысли в порядок, решил проверить материальные ценности. Рядом, у стенки вагона, слева от входной двери, стояли пирамиды с оружием взвода, – неплохо бы пересчитать их содержимое. Отто – парень весёлый, мог и пошутить, поэтому считаю: 34 винтовки Kar 98к, 4 пулемёта MG-34, 6 пистолет-пулемётов МР-40, 10 пистолетов «Р-08» и 50-мм миномёт. Амуниция, противогазы, ранцы, – всё это, соответственно, располагалось справа от двери. Взводная обозная лошадь и обе пехотные тележки с остальным имуществом и боеприпасами также ехали в нашем эшелоне, но отдельно. Куда нас везут – никто не знал. Догадывались, конечно, но всерьёз никто не верил, что будет война с русскими. Большинство считало, что грядут грандиозные маневры рядом с нашим восточным соседом. Показать свою мощь и отбить всякие нехорошие мысли, возникающие у большевиков.

На данный момент, главное для Германии, – победа в войне с Англией: эти чёртовы Томми совсем распоясались, и даже имеют наглость бомбить наши города! И, хотя, сухопутные сражения пока идут только в Африке, – война на два фронта была бы самоубийством и фюрер не должен её допустить. Воспоминания о первой мировой войне еще были слишком свежи и никто не хотел повторения прошлых ошибок, тем более, – сейчас, во время так блестяще начавшейся кампании! Шутка ли, – ведь Германии удалось захватить практически всю Европу! Повержена Франция, разгромлена Польша, – остались только Томми. Зачем же лезть на русского медведя, имея за спиной коварных англичан? Война на два фронта недопустима. Так считало большинство наших солдат и унтер-офицеров. Нет, были, конечно, опьяненные успехами нашей армии молодые солдаты, которым казалось, что великому немецкому Вермахту всё по плечу и мы с лёгкостью рассеем орды диких азиатов… Но, повторюсь, такой настрой поддерживали далеко не все.

Признаюсь, я тоже был в числе скептиков, но совсем по другим причинам. Вовсе не потому, что был стар и осторожен, – как раз наоборот. Максу Ланге здесь только-только исполнилось девятнадцать, – прекрасный возраст для проявления юношеского максимализма, геройства, романтики и самоуверенных заявлений. Молодость – прекрасная пора, но в моём случае присутствует нюанс. Дело в том, что я вовсе не тот, за кого меня принимают окружающие. Нет, кривить душой не буду: мне довольно комфортно в теле молодого немецкого солдата. Да и разум мой не конфликтует с его внутренним миром, – у нас, образно говоря, случился полный симбиоз с первых мгновений вынужденного общения. Так что, помимо своих знаний и умений, я знаю всё, что знает и умеет Макс Ланге. Нет, я вовсе не призрак и не инопланетянин, хотя последнее утверждение спорное. Впрочем, первое, – тоже. Всё зависит от того, в каком мире/измерении я сейчас нахожусь. Стараюсь не забивать этим голову, но пока другим её, бедную, к сожалению, занять нечем.

С чего всё началось? Пожалуй, с решения померить вот такую же форму, которая сейчас сидит на мне как влитая. Конечно, исключительно ради интересного фото, – ради чего же ещё? Даже не форму, а один только китель, – брюк к нему в той лавке не было. Ну, как лавка? Просто небольшой такой стандартный магазинчик в десяток квадратных метров, где-то недалеко от центра Варшавы. Обычно в подобных торговых точках продают различные путеводители, брелоки, флажки, магниты на холодильник… Честно говоря, «что-нибудь на память» было куплено ещё в первый день пребывания в столице Польши и на кой чёрт меня понесло в ту лавку, – тот самый чёрт и знает. Как бы там ни было, – зашёл. Внутри обнаружился стандартный набор сувениров. В принципе, ничего особенного, – можно выходить и двигать дальше, что я и собирался, в итоге, сделать. И тут мой взгляд цепляется за какую-то пока неуловимую деталь, не вписывающуюся в концепцию подобного рода магазинчика. Присматриваюсь: сбоку скромно висит китель вермахта с погонами пехотного унтер-офицера, лентой «Железного креста 2-го класса», «Железным крестом 1-го класса», знаком за ранение 2-й степени, «Нагрудным пехотным штурмовым знаком» в серебре и ещё каким-то значком. Естественно, на тот момент ни названий этих побрякушек, ни значения нашивок, и, уж тем более, воинских званий на погонах я не знал, – это только сейчас память Макса услужливо идентифицирует увиденное. И то, один из знаков даже херр Ланге не смог идентифицировать. Что уж говорить обо мне? А тогда я был от всего этого очень далёк… И был бы ещё дальше, если бы не стал тогда китель мерять…

Что ни говорите, – всё-таки у немцев красивая была форма: Хуго Босс и всё такое. Ну, нравится она мне! И, пока я глазел на китель, в абсолютно пустом магазинчике, буквально из ничего материализовался сухонький седой старичок. Я поздоровался по-русски, тот ответил на каком-то непонятном языке. Впрочем, это вполне мог бы быть и польский, – сказанных старичком слов я разобрать не смог. Знаете, пока смотришь фильм «Четыре танкиста и собака» – думаешь, что понимаешь польский, а как только с тобой окажется рядом поляк и зарядит своё «пше-прше», – поймёшь, насколько ты ошибался в своих лингвистических способностях.

Дедок внимательно на меня посмотрел и спросил:

– Pan Rosjanin?

– Русский, русский, – закивал я – Вот смотрю на китель ваш…

– Rosyjski mistrz może spróbować siebie w butach niemieckiego żołnierza, – указывая рукой на китель, произнес старичок. Он был максимально серьёзен, и мне бы тут включить заднюю, но нет…