Литмир - Электронная Библиотека

Выйдя за пределы освещенного пламенем круга, она остановилась и вполоборота обернулась. Ее глаза, в которых по-прежнему блестели отсветы костра, на мгновение задержались на моем лице (а может, мне так хотелось?). Очень медленно она повернулась, склонила голову и исчезла в листве. Сидящий рядом со мной, Игорь что-то продолжал говорить, но я его уже не слышал. Не до него было, ведь в нескольких метрах от того места, где растворилась в темноте Даша, я видел руку. Она покачивалась в воздухе, словно была не частью тела человека, а просто отдельно висящим объектом. Рука кого-то звала, манила кого-то. Я огляделся, единственным человеком кто мог ее видеть был я. Следовательно, манили именно меня.

Тяжело, словно через силу, я поднялся, пошел следом за девушкой. Вернее, в том направлении, куда она ушла, я ведь ее не видел. Да и не мог видеть, но впереди, всего в нескольких шагах, покачивались ветки и изредка, казалось, виднелась ярко-красная блузка. Казалось, виднелась?

Заросли стали реже. Передо мною из темноты выросла высокая стена центрального здания «мельничного архитектурного ансамбля». Такая высокая, что ее верхушка терялась где-то в ночной вышине, затмевая звезды.

Просто рядом со мною, на расстоянии вытянутой руки, неверным светом подсвечивался дверной проем. Я застыл, с удивлением глядя на его четкие очертания. Странное дело, все мое детство прошло у старой мельницы. Да дня не проходило, чтобы мы с друзьями, будучи детьми, не играли среди руин. Думал, знаю каждый кирпичик, каждый камешек, а тут целая дверь. Как это понять, как такое не заметить?

Мысли двигались медленно, потому очень скоро размышлять надоело. Я ступил на кирпичи, составляющие порожек. Послышался звук, тихий с нарастанием – девичий смех. Смешливые колокольчики безудержного веселья витали вокруг меня. Удивительно приятный звук, но это не Дашин голос, ее несколько ниже и куда нежнее.

Детальнее проанализировать особенности женских голосов различной тональности мне так и не удалось. Вспыхнул ослепительно-яркий свет, но высветил он не развалины, как можно было того ожидать, а жилой интерьер. Не похоже на то, как строят ныне, тем не менее…

Оглушительный грохот, сильный удар, меня отбросило в заросли клена. Последнее что запечатлелось в памяти – медленно гаснущий огонек. Тающий в темноте проем двери. Яркий свет, превращающийся в серый с прожилками камень.

Когда глаза открылись, они увидели меня лежащего на одеяле. Сначала как бы со стороны, затем все ближе, ближе и вот я уже смотрел в пустое ночное небо. Рядом догорали остатки костра. Тихо шумел мотор микроавтобуса. Его подфарники висели в темноте и тусклым свечением озаряли полянку. Надо мною склонились лица. Такие знакомые, близкие, почти родные. Вот, вижу: Игорь держит меня за руку, пульс нащупывает. Ольга влажной салфеткой вытирает мое покрытое испариной лицо.

Попытался приподняться. Почти получилось. Оля испуганно вскрикнула, но сразу облегченно выдохнула:

– Ну и напугал ты нас! Что случилось?

Я огляделся:

– А где Даша?

– Так у тебя свидание было? – Игорь с насмешливой полуулыбкой посмотрел на меня. – В следующий раз предупреждай!

– Какое там свидание? Я спрашиваю, где Даша, секретарша нашего… Питекантропа?

На этот раз уже все лица с выражением искреннего недоумения смотрели на меня. Ольга коснулась моего лба и серьезно заметила:

– Температуры, кажется, нет. Сережка, что случилось? Какая секретарша у Питекантропа? Откуда взялась? Да и просто, зачем она ему нужна! Не иначе как ты здорово ударился. Ничего, отдохнешь, отлежишься, пройдет. Нам пора, машина давно ждет. Едем!

Я пытался сопротивляться, но мое сопротивление выражалось больше в словах, нежели в действиях. Тело меня слушаться не желало. Так что часы еще не отмерили и пяти минут, как автобус, громко чихнув выхлопной трубой, тронулся. Силы окончательно покинули меня. Я уснул.

Глава третья

Чувство полета! Разве может быть что-нибудь лучше него?

Сам спросил, сам и отвечу – может, безусловно, может! Чувство свободного полета, вот оно ни с чем несравнимое ощущение! Подымаешься вверх. Словно крылья широко расставляешь руки. Паришь. Проносишься над бескрайними земными просторами. Там, внизу под тобой, широкие поля сменяются темными густыми лесами. Синими лентами, петляя на лоскутном одеяле лугов, блестят реки. Зеркалами сияют ровные водные глади прудов и озер. Все это твой мир, твоя земля. Все радует глаз, все поражает великолепием. Абсолютно все: буйство красок и бесконечность просторов, высота гор и пропасть ущелий. Все радует, все удивляет, но особенно – морская гладь! Более всего она. Такая разная и такая прекрасная. Иногда спокойная, прозрачная до самого дна, а большей частью бурная, мутная и неугомонная. Высокие увенчанные белыми бурунами волны рождаются из ниоткуда и несут свои воды в никуда…

Моря не видно. Жаль немного. Но ведь подо мною проплывают широкие зеленые поля, а это тоже красиво! Внизу, сколько видят глаза, простилается зеленая равнина, ее западный край упирается в густой лес, который с высоты полета кажется черным. Восточный же, просто теряется за горизонтом, словно нет его, словно никогда не было, словно поле свежей зеленой травы и вправду бескрайнее.

Я спустился ниже. Так для разнообразия. Очертания стали отчетливее, увиденное понятнее, детали ярче. Во всей своей красе предстала опушка леса. Легко различить отдельные деревья.

Люблю я лес, не так как море, но все-таки. Вот почему бы не поддаться соблазну и не слетать туда?

Пейзаж стремительно меняется. То, что с высоты казалось густыми кустами, окаймляющими лес, обернулось многочисленным войском. Ровными рядами стояли всадники, держа в руках длинные копья. За ними разделенные на когорты пехотинцы. Их ровные прямоугольники покачивались, шевелились, будто огромная машина войны дышала и вздыхала в предвкушении скорой битвы.

Облетел я войско. Благо это несложно. Достаточно лишь захотеть, даже крыльями-руками взмахивать не нужно. Ведомое одним лишь желанием, тело само летит туда, куда я ему приказываю. Глаза смотрят туда, куда я хочу, чтобы они смотрели. Просто идиллия! Одно лишь любопытство упорно не желает мне починиться. Так и старается сбить меня с курса, требует притормозить, задержаться, зависнуть на месте. Подсчитать ему хочется, сколько воинов внизу, тысячи, десятки тысяч? Вот нечем ему более заняться!

Еще ниже. Спустился ниже. Так гораздо лучше видно. Четче все стало, детальнее. Казалось, самое время любопытству заняться своими подсчетами, мне не мешая, так нет же, не хочет. Другая у него блажь, свежая, в другую сторону нацелилось оно неугомонное, поманило меня от леса, туда, во фронт, поддался…

Там, перед строем, теперь уже просто подо мной виднеется маленькое темное пятнышко. Человек? Да, но это лишь сверху он кажется маленьким. Что-то мне подсказывало, что стоит немного приблизиться, спуститься ниже, и он превратится в того, кем и является на самом деле – в настоящего богатыря-исполина.

Да, так и есть! На целую голову выше любого из своего воинства. Плечи широкие особенно широкие от металлических лат, защищающих живую плоть. Руки богатырские, ноги, широко расставленные, будто вросли во влажную почву! Глыба, закованная в металл, а не человек! Изваяние! Памятник былинному богатырю. Стоит он, выпрямившись, опирается обеими руками на рукоять большущего меча, воткнутого в землю. Стоит и с выражением несокрушимого спокойствия на сосредоточенном лице смотрит вдаль на линию туманного горизонта.

Картина начала терять статичность. К исполину подошел один из солдат. В руках у того белый стяг с изображенным на нем красным замком. На фоне огромного полководца знаменосец выглядит ребенком. Щуплым, беззащитным. Великан наклонился к юноше и внимательно того выслушал. Степенно кивнул, а когда тот отошел, поднял глаза к небу. Его губы что-то прошептали.

Тем временем линия горизонта потемнела. Казалось, туча темная подступает, вот только не по небу движется она, а по земле ползет. Мгновение и она приблизилась, остановилась, начала редеть. Пыль, а туча оказалась не чем-то воздушно-эфемерным, а облаком густой черно-серой пыли, улеглась. Напротив уже знакомого мне воинства, в сотне метров от его передовых отрядов из сплошной серости проявилось еще одно войско, не менее многочисленное. Пока строилась только конница, а одаль все прибывали и прибывали новые отряды пеших воинов.

5
{"b":"758974","o":1}