Сотери́я – альтернативный (антипсихиатрический) подход к острой шизофрении и расстройствам шизофренического спектра с задействованием преимущественно непрофессионального персонала и использованием низких дозировок психотропных препаратов, а часто и без их применения.

Сотерия натолкнула на вывод, что эта поддерживающая, защищающая, гуманная, сфокусированная на межличностных аспектах обстановка способна устранить или снизить необходимость применения антипсихотических препаратов в течение наиболее острого периода психоза. Результаты продемонстрировали, что люди, попавшие в сотерию и не получавшие медикаментозное лечение, выздоравливали гораздо чаще и быстрее.

Шизофрению пытались понять не как заболевание, требующее медицинского вмешательства, а, скорее, как важный аспект жизненного процесса человека. В таких инициативах особое значение придавалось скорее необходимости позволить людям пройти через их опыт психоза при минимальном вмешательстве и высокой доле поддержки, чем пользе лекарственных средств терапии.

На протяжении долгих десятилетий самые квалифицированные психологи и психиатры проводили различные эксперименты, которые доказывали эффективность данного метода лечения. В результате проведенных испытаний были сформулированы стандарты оказания подобной помощи психически больным. В настоящее время существуют десятки клиник в Европе и Америке, специализирующихся на сотерии, успешно проводящих лечение шизофрении и психозов в различных стадиях.

Quandoque autem have efficio vabidus quae.

In mundo in quo nulla est logica et causa

in viam Tantum insanus.¹

8.37.

Я забросила ключи от дома в сумку, убрала волосы в заколку, завела машину и выехала с парковки. День был солнечным. Пришлось опустить козырек, чтобы четко видеть дорогу. Какая-то старушка перебежала улицу в неположенном месте. Хорошо, что я вовремя затормозила.

Я закончила медицинское училище с красным дипломом. Теперь же позади был второй курс института. Вчера мне позвонила мой куратор и сказала, что хочет предложить интересную практику. Я посетила университет. В аудитории находилось человек пять. Всех нас ждало распределение по каким-то клиникам. Куда я попаду – было неизвестно.

В помещение зашла Василиса (так мы называли нашего преподавателя – Кумарову Василису Владимировну), села за свой стол и разложила какие-то списки перед собой. Сначала она предложила терапевтическое отделение районной больницы. Туда решил отправиться мой однокурсник. Затем последовали хирургия, педиатрия, неврология и сердечно-сосудистый центр.

Последней она предложила частную психиатрическую клинику. К слову сказать, обычно студентам нравятся нестандартные практики, интересные случаи, но на этот раз все начали отнекиваться, лишь бы только выбор не пал на них.

«Там есть один пациент, – рассказывала куратор нам, – его зовут Герман. Ему 36 лет. История довольно занимательная. С пятнадцати лет он перестал разговаривать, начал проявлять агрессию и отчуждаться от общества. Он ни с кем не контактирует и старается избегать общества».

Будущие врачи недовольно переглянулись, опасаясь, что кому-то из них придется лечить этого человека, но мне было скучно идти в другие отделения, и я решила себя развлечь, да и других избавить от ненужных хлопот. Почему-то мне показалось, что именно я смогу ему помочь, вероятно, свою роль сыграли молодые амбиции.

Помню, как мои коллеги облегченно вздохнули. Было приятно почувствовать себя героиней, но, в то же время, меня разжигал интерес и желание скорее окунуться в работу. Василиса дала мне контакты главного врача и адрес. Я позвонила ему. Он предложил мне приехать сегодня.

Я люблю учиться. Однако, меня нельзя назвать «заучкой». Я посвящаю свободное время музыке, чтению классической и романтической литературы, игре на фортепиано и гитаре. Да, это я тоже умею. Слушаю тяжелую музыку, но… В личной жизни дела не налаживаются, да я и не стремлюсь к этому.

Родители живут за городом. Два года назад они купили мне однокомнатную квартиру в центре, и теперь я обитаю на своей жилой площади одна. Бывает, что ко мне заглядывает моя подруга – Женя, но чаще я просто остаюсь дома, смотрю фильмы или включаю песни.

Ничего особенного. С парнями никогда не встречалась, потому что, то ли воспитана так, то ли у самой такие убеждения, что должен быть один и на всю жизнь. Ну, да Бог с ним!

Согласно тестам, которые мы регулярно проходим на психологии, я – сангвиник, экстраверт. Да, у меня много знакомых, друзей. Я люблю общаться с людьми и вокруг меня всегда собираются шумные компании, однако, в последнее время я стала предпочитать тишину весёлым гуляниям.

Клиника, в которую я ехала, находилась в трех километрах от города. Это было серое двухэтажное здание, кованый забор, большая территория внутри ограды и лес. Кругом один только лес.

В саду высокий сутулый санитар выгуливал своего подопечного. Было жутковато, но интересно. Я припарковала машину, нажала на кнопку охраны и мне ответил мужской голос. Я представилась, сказала, что меня ожидает главный врач. Меня пропустили. Калитка, расположенная справа от ворот, противно скрипнула и распахнулась от одного моего прикосновения.

Холл был просторный. Из него шло несколько коридоров, а в центре расположилась массивная каменная лестница. Казалось, что раньше этот дом был чьей-то усадьбой или резиденцией. Справа от меня открылась дверь и появился тот самый охранник.

«Вам наверх. Затем налево» – сухо сказал он мне.

8.53.

Я поднялась на второй этаж по лестнице. Последовала указаниям. Постучала. Меня пригласили внутрь. Я толкнула дверь и увидела пожилого мужчину, который сидел за столом и что-то писал.

– Я так понимаю, – заговорил он, спустив очки на нос, – Вы и есть та студентка медицинского?

– Да, – подтвердила я.

– Садитесь, – предложил он.

Я заняла место, указанное мне, положила сумку на колени и посмотрела на врача.

– Вы очень пунктуальны, – заметил он, – приехали к девяти, как и обещали. Ваш куратор сказала мне, что Вы – единственная из всего потока, кто согласился попробовать вылечить этого пациента.

– Мне бы хотелось побольше узнать о нем.

– Говорят, что Вы – лучшая на курсе. Какое направление думаете выбирать после института?

– Скорее всего, эндокринологию.

– Жаль, что не психиатрию.

– Я смотрю, что Вы ознакомились с моим делом, Николай Васильевич.

– Да, ознакомился. Так вот. Два года назад к нам поступил мужчина тридцати четырех лет. Все клиники отказались его лечить, поскольку ни одна терапия не могла улучшить его состояние. В последнем заведении, из которого он перебрался к нам, его уже готовили к лоботомии. Пришлось спасать его от таких мер. Двадцать четыре месяца мы ведем с ним работу, но он не поддается ни одному лечению. Администрация города заявила, что, если в течение двух месяцев у него не появятся улучшения – они прекратят его спонсировать и, тогда придется прибегнуть к крайним мерам.

– Каков диагноз?

– Шизофрения.

– Позволите посмотреть его дело?

– Конечно.

Главврач нажал на какую-то кнопку и попросил принести историю болезни Германа Верского.

«Красивая фамилия» – подумала я.

Через минуту в кабинете показалась девушка примерно моего возраста и подала доктору дело пациента. Он протянул его мне.

– Не хотите пообщаться с ним? – вдруг спросил он меня.

– Охотно.

Он предложил мне надеть халат, который можно взять у старшей медсестры, но я отказалась, сказав, что человек в белом халате будет отрицательно влиять на его психику. Я оставила сумку в его кабинете, поправила черную футболку и прошла к лестнице. Николай Васильевич проследовал за мной.