– Вас ждут муки, какие я сам до конца не продумал, – Мерлин перешел с предсказаний судьбы планеты на нас.

– Будущее в руках Божьих, – спокойно перебила Марго. – Год назад ты планировал скормить нас Кощею, а в итоге сам отрабатывал карму игрушкой царя. Как уши после его развлечений?

Мерлина душил гнев: глаза рвались из орбит, уши еще ярче горели и шевелились, а глубокий вдох только надул щеки – колдун не знал достойного ответа.

– Так неужто ты возомнил себя столь великим кукольником, что готов дергать за веревочки судеб? Наивный, веревочки не в твоих руках… Кто знает, возможно, и ты скоро спляшешь противную тебе же роль, но с судьбой не поспоришь.

Марго расхохоталась, а наш враг, хоть и выдохнул, но не вернулся в норму, а пошел зеленоватыми пятнами по багрово-алому фону.

– Хватит болтать! – наконец вырвался визгливый ответ. – Дергаю за ваши веревочки!

Мерлин подошел к столу в центре комнаты, положил руку на хрустальный шар. Шар в ритме сердца стал посылать импульсы разноцветных лучей. Вот он ускорил пульсацию до доли секунды, в комнате плясала завораживающая многоцветная карусель. Голова пошла кругом, и мы невольно зажмурились.

Открыл глаза спустя пару секунд в зале кристаллов связи.

Мерлин злорадно хохотал, но меня он не очень удивил, я давно ждал чего-то подобного.

Марго повертела пальцем у виска:

− Чего раскудахтался? Думаешь, все тобою схвачено? Побереги уши.

Мерлин нервно дернулся от моей милой и его противный смешок мигом стих. Как метко она достает свихнувшегося колдуна каждым словом или усилием руки?!

– Вот видишь, – усмехнулась она. – Только потянула за пару слов-веревочек – ты и дергаешься, словно кукла. Куда тебе в режиссеры человечьих душ? Как был у Атоши шестого куклой, так и остался игрушкой.

Колдун зло скрипнул зубами – опять Марго поразила цель. Несколько секунд он безрезультатно сверлил обидчицу колючими буравчиками ненавидящих глаз, наконец, пришел в себя и хлопнул в ладони.

Сразу распахнулись двери. В зал вошло шестеро подручных колдуна, и поклонились своему господину.

– В подземелье их, – кратко приказал хозяин замка. – Завтра покажу вас Кощею. Он на выдумки горазд… и искусно дергает за веревочки.

Мы, ничего не ответив, пошли с навязанными провожатыми. Сказочный замок становился все более обыденным, уже в который раз мы следили пылью далеких миров в его коридорах. На одном из поворотов отцепился от подошвы окурок из пивной.

«Хозяин «бычка» и в пьяном бреду не подозревал, что его табачок занесет сюда, – лезли бессвязные мысли. – Впрочем, и я, распахнув дверь забегаловки, не рассчитывал спустя минуты топать здесь под конвоем».

Мы, как и год назад, очутились в подвале. Но сейчас нас бросили в сырое помещение без окон. Один из провожатых зажег лампадку, и она хоть чуть-чуть разгоняла мерзость мрака. По цементному полу подвала шустро бегали громадные крысы, они нас пока не трогали, и мы, на сколько могли, не привлекали их внимания.

Среди обилия острых зубов не до сна, и мы, в полудреме, обнявшись, ждали визита к Кощею. Время, казалось, перешло на бесконечный черепаший ход. Мы ждали вечность, пока отворили темницу.

Как только вывели из замка, к нам подошел Мерлин.

– Как, хорошо отдохнули? – издевался он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Летим к Кощею.

Подручные быстро расстелили огромный ковер, метров шесть на шесть, а Мерлин жестом предложил на него взойти. Еще в углах ковра стало по двое конвоиров, и ковер, послушный воле лопоухого предводителя, взмыл в небо. За нами, на расстоянии порядка ста метров, пыхтел наш знакомый Змей Горыныч. Он в напряжении раздувал щеки всех голов и таращил глаза, иногда с зубастой пасти срывались клубы дыма, натужно сипел, покрылся блестками пота, но грузное тело исправно соблюдало одну и ту же дистанцию.

Мы перевалили гряду гор и дальше летели к огромному замку в долине. Кругом камни, на вершинах крутых гор – снег, только метров за сто или чуть больше от замка упирался в небо могучий дуб. Кругом ни травинки, ни птицы, ни зверя, чувствовал, что и букашкам здесь нет места, и вдруг такое буйство живой природы.

У комля дуба-исполина стояло четыре грозных воина. Один их вид подсказывал, что лучше к дубу не приближаться.

Мы благоразумно приземлились чуть ближе к замку, но воины все равно обнажили мечи, и мы поспешили к подъемному мосту через ров. Только когда постучались в ворота замка, они бросили мечи в ножны.

– Что, смерть Кощееву сторожат? – вспомнил сказки детства.

– Не твоего ума дело, – ответил Мерлин и еще раз стукнул кольцом-ручкой двери.

В обитой медью двери отворилось окошко, в нем блеснул любопытный глаз:

– А, Мерлин, – узнал страж. – Входи.

Массивная дверь пропела короткую песню визгливых петель, и мы вошли в логово антигероя страшных сказок.

«Ничего, – бодрил себя. – Даже дурачки из сказок умудрялись обвести бессмертного людоеда вокруг пальца».

Еще мелькнуло сомнение, что что-то здесь не клеится. Ведь смерть Кощеева в яйце, яйцо давно расколотили, а нас Мерлин тогда к кому тащит?

Так, под ритмичное эхо шагов и ворох сомнений и надежд в себе, нас привели в тронный зал.

Кощей (кто еще мог занимать сверкающий драгоценностями золотой трон?) направил на нас длинный костистый палец:

– Ты кого сюда притащил, Мерлин?

– Они в прошлом году сбежали… готовили их вам на обед, – как-то сбивчиво и заметно волнуясь, пытался разъяснить ситуацию колдун. – Их сердца пришлось заменить другими.

– А– а, а где же третий?

– Его не достать, – едва не заикаясь, лепетал Мерлин. – Он скрылся в недосягаемые века и разрушил кристалл связи. Вот и решил посоветоваться, что делать с этими, ведь двух сердец вам на обед не хватит?

Кощей задумался, молча сверля нас насквозь ледяными бесцветными глазами. Даже озноб пошел по коже.

– Мерлин! – неожиданно сорвался на крик царь Темного Мира. – Иди сюда!

Колдун трясся, чуял недоброе, но послушно семенил на трясущихся ножках к грозному сюзерену.

– Ты совсем ослеп! – Кощей ухватился за распухшее ухо и стал тузить голову Мерлина из стороны в сторону. – А еще главный придворный колдун! Не знаешь, что делать?! Ты доставил три, а не два сердца – она беременна!

«Беременна?! У меня будет ребенок?» – я сам не знал, радоваться или печалиться неожиданной вести.

– У ведьмы ранняя беременность, сердце еще не сформировалось и не успеет вырасти к трапезе, – как мог, оправдывался Мерлин.

– Так к следующему году поспеет, – Кощей, наконец, отпустил ухо и завершил аудиенцию пинком под зад. – Убирайся, придурок!

Мерлина уговаривать не пришлось, и мы опять оказались в коридоре.

– Ну, что? – усмехнулась Марго. – Дернул за веревочки?

– Ведьма! Ведьма! – визжал лопоухий колдун. – Это ты пустила на Кощея волну ненависти! Ты?!

– Я, – спокойно согласилась Маргарита, – Попробуешь еще сделать нам плохо – опять заболят уши.

Мерлин даже завизжал от злобы.

«Не знаю, кто виновник истерики Кощея, но Марго ведет себя прекрасно, – любовался своей любимой. – Куда мне до нее? Нет, без порошка, она бы на меня и не взглянула. Растяпа, трус и неуч. На халяву околдовал богиню… Спасу ее и ребенка. Не знаю, как, но обязательно спасу».

Путь к жилищу Мерлина ничем не отличался от дороги к Кощею. Ковер исправно летел, а Горыныч натужно пыхтел в арьергарде, как и раньше. Только Мерлин приуныл и за весь полет не сказал и слова. Он ушел в себя и, морщась от боли, поглаживал истерзанное ухо.

Правда, когда ковер опустился у его замка, Мерлин раскрыл рот:

– В темницу их, – кратко приказал он и, не глядя ни на кого, пошел залечивать раны души и тела.

Оставшись наедине в подземелье, я спросил:

– Ты на самом деле беременна?

– Нет. Они – колдуны, но и я – ведьма. Ложная сдвоенная аура обманула Кощея, подтолкнула к принятию удобного для нас решения. На год они практически забудут о нас, а за это время все может случиться.