Кругом захороводил калейдоскоп искр, голова нестерпимо болела. А когда вернулось зрение, то я увидел смятые простыни и каменный топорик у кровати.

Радио сообщило, что сегодня воскресенье, семь часов утра.

«Еще день отдыхать, – удовлетворенно отметил. – Только теперь уж обойдусь без наработок кошмаров».

Поскольку голова нестерпимо болела, я не смог придумать ничего лучшего, как отправиться в пивную.

После первой же кружки мигрень успокоилась, а второй бокал наградил безумными желаниями.

«А что собственно я теряю? – размышлял о будущем путешествии. – В последний раз даже каменный топорик приобрел. Какая ни есть, а историческая реликвия. Конечно, из каменного века лучшего и не утащишь. А в средневековье золотишка хватало, картин, классной посуды…»

Мои карманы стремительно пустели в пивных, всегда не хватало денег до зарплаты. Вот жадность и подтолкнула к новому путешествию.

Больше не хотелось привлекать внимание, решил отправиться в путь из дома. Пока шел из пивной, сказочные миражи рисовали сокровища Монтесумы, пиры императоров, Пап и князей. В общем, рассчитывал залатать дыры дышавшего на ладан бюджета, а заодно повеселиться по-царски.

Сейчас, прежде чем отправиться в путь, пожелал помимо времени, места, еще и знание языка.

Встретила меня толчея базара. Оказывается, незаметно материализоваться гораздо легче в сутолоке толпы, чем даже в пустыне. На счет пустыни, несомненно, загнул, но мое внезапное появление прошло без реакции местного населения. Только попозже стали обращать внимание на странный покрой одежды.

Как знаток времен, я стал обращать внимание, что с тысячелетиями воздух грязнеет. На базарной площади «озонировали» лошадиные кругляши, но и они получше пропитанной дымом заводов, автомобилей и сигарет нашей атмосферы.

Прислушавшись, обратил внимание, что понимаю речь. Чьим языком пользовались горожане, я не вдумывался, но они никак не могли принадлежать Азии или варварской восточной Европе. В моем представлении место соответствовало средневековой западной Европе.

Все торговались, и я не остался в стороне. Обменял чистый блокнот на здоровенную бутыль вина и пошел знакомиться с городом, прихлебывая из горлышка.

Солнце весело светило, ветерок ласкал, божественный напиток вправлял мозги на восторженный лад – я влюблялся все больше и больше в удачно подвернувшееся время. Причин на то хватало; Например, одна бойкая девица уперлась вызывающей улыбкой, а когда похлопал по ее ядреным ягодицам, то одобрительно расхохоталась и откровенно предложила разделить ложе. Причем, упирала на бесплатность своего предложения.

– Потом, красавица, потом. Занят, – соврал я.

На самом же деле просто-напросто хотелось погулять, осмотреть городок, полнее ощутить аромат необычного времени, но ее дом на всякий случай запомнил.

Миновал еще пару мощеных булыжником узеньких улочек и вышел на запруженную народом площадь.

«Еще один базар?» – мелькнула догадка.

Люди не торговались, да и товаром здесь не пахло. Над головами висел неразборчивый гул болтовни, в котором изредка прорезались слова: – Ведьма… ведьма…

Я не решился спросить, в чем тут дело. На мою одежку и так глядели косо, с явным неодобрением. Вот и приходилось скромно топтаться, как бы вжавшись в самого себя. Надо признать, что тактика оправдывала себя – постепенно подозрительные взгляды тухли и скоро в толпе забыли о подозрительном госте.

– Везут, везут, – зашумела, заколыхалась громадным студнем безликая масса.

Сквозь узкую улочку врезалась в гудящее болото голов повозка. Пешие латники секирами оттесняли наиболее любопытных от нее. Не спеша, скрипела деревянными колесами странная телега к центру площади. Усиленно охраняемый транспорт предназначался всего лишь одной женщине.

«Зачем?»

Сразу за повозкой шел палач в кроваво-алом капюшоне.

«Так это ее казнят? – наконец дошло до хмельных мозгов. Так это она – ведьма?»

Наконец процессия остановилась у поленницы дров. Палач освободил невольницу от цепей, подвел к лесенке и поднялся с подопечной на поленницу. Здесь снова привязал ведьму к столбу, стоящему посреди сооружения из дров, веток и сухой соломы.

Ведьма безнадежно повела прекрасными очами по морю голов. Она прощалась с предавшим ее, желавшим ее скорой кончины миром, но все равно так не хотелось его покидать. Вот она скользнула серо-карим отчаяньем по мне, зацепилась просящим взором.

«Ведьма, ведьма! – восхищенно определил я. – Что же ты творишь со мною?»

Куда девалась вечная трусость? Никогда не был столь решителен. Размахнулся бутылью и запустил в загородившего проход латника. Он от неожиданности завалился в пустившую дымные языки пламени солому. Затем всю силу вложил в апперкот – палач шмякнулся навзничь у лесенки. Еще секунда и я у серо-карих омутов.

«Не жаль в них нырнуть, исчезнуть навсегда», – еще сумел проанализировать, ведь я действовал бездумно, словно завороженный.

Я кромсал перочинным ножиком путы, а народ гудел: – Сжечь обоих! Это Сатана! Прискакал за своей невестой-ведьмой.

«Что я делаю? Убьют! Сожгут живьем!» – мелькали, по сути, нерадостные мысли. Но душа пела, было легко и, даже, весело.

Огонь припек не на шутку, дышать стало тяжело, и только тогда вспомнил о спасении в кармане. Прижал ведьму к себе, сыпанул в лижущие ноги жгучие языки пылью и страстно вспомнил дом.

За дымным пологом еще кричали о том, что огонь все грехи слижет, очистит от скверны… Но вот искренние средневековые борцы за мораль и веру смолкли, а их место заняли сообщения последних новостей.

«Пронесло!» – облегченно вздохнул и внимательно посмотрел на спасенную.

«Где я? – легко читалось в ее глазах. – Это рай или ад?» – Это ангелы говорят? – наконец она хоть что-то произнесла. – Или это язык преисподней?

Только сейчас догадался, что она не знает нашего языка. Пришлось израсходовать еще немного порошка – она вся превратилась в удивление.

– Ты – ангел?! – с мольбой обратилась красавица. – Неужели дьявол унес за грехи? Но я невиновна, инквизиция ошиблась!

– Я человек… алхимик, – подобрал понятное слово.

– Правда? – она сразу успокоилась. – А тебя не сожгут на костре?

– Здесь алхимиков не жгут, а инквизиции тоже нет.

Сначала прекрасная ведьмочка успокоилась. Потом на лице отразились какие-то мыслительные процессы, и она пошла на штурм моей трусости и лени:

– Тебя ко мне Бог послал. Еще на площади чувствовала, что ты явился за мной. Теперь ты мне поможешь?

– Ты и так спасена. Костром не пахнет, а инквизицию и хотел бы найти, только сейчас на всей Земле ее не сыщешь.

– Дело в брате, а не во мне. Колдуны его похитили, а я пыталась его вернуть из Темного Мира. Читала заклятья Коррактора, волшебной книги колдунов, вот на меня и донесли, – сбивчиво рисовала недавнее прошлое красавица. – Поможешь?

– Так ты и взаправду ведьма? – неудачно пошутил.

– Нет, – чуть не расплакалась несчастная девушка. – Я в книге не смогла разобраться. Да и хотела я не грешить, а спасти родного брата.

– А почему ты решила, что брата украли в Темный Мир? Да и что это за мир?

– Когда колдуны пришли за братом, то их предводитель сказал, что забирают в Темный Мир. Сказал: если хочу в гости к брату, то прошу. Захохотал и исчез с помощниками и Павлом, так зовут брата.

Не знаю, что заставило согласиться. Может проглядывающее сквозь рванье молодое стройное тело, но скорее глаза. Все же, что бы она ни говорила, но она – ведьма. Никто бы не заставил ринуться в подобную авантюру. Я ведь поверил и в колдунов, и в загадочный Темный Мир. Так что же, как не серо-карие пьянящие очи принудили объявить войну могущественным колдунам?

– Помоги…

Ну, как отказать таким глазам?

Я представил Темный Мир и сжег над зажигалкой немного порошка. В кухне сразу потемнело – перегорела лампочка.

«Для того, чтобы куда-то попасть, надо точно вообразить это место. А как я представлю Темный Мир, не имея о нем никакого понятия?»