– Сартр, ты взял бомбу?

– Я не Сартр – моя фамилия Ботэ.

– А глаз косит как у Сартра. Ты взял бомбу?

– А люди не погибнут, – спросишь ты у темноты.

– Нее, – ответит она, – только испугаются. Самолёты плохо охраняют.

– А как ты узнал об этом налёте? Разве это не секретная информация.

– Когда выпиваешь – и не такое можешь узнать, – ответит он, – будучи пьяным, я купил себе бумажную газету – там и прочитал.

Он засмеётся.

– На самом деле – нужно просто иметь правильных друзей. И так, начали.

Ты подумаешь: молодые и глупые – а уже решили сделать нечто подлинное и безумное. Хорошо слаженное извращение – получается только после многих лет работы. Это же – просто какой-то цирк. Ты посмотришь на лицо Джо – в нём будет – лишь желание славы. Больше ничего особенного. Он будет думать, что справедливо заслужил её. Он хочет награду. Мне хочется крикнуть: если вы боретесь только за справедливость – то остановитесь. Вы всё равно проиграете – и она того не стоит. Она всегда приходит с опозданием, как минимум, на четверть века; и входит не тем боком. Но услышишь ли ты меня – в своём прекрасном будущем?

Всё будет происходит как во сне – но скорее, в кошмаре. Когда это кончится – у тебя появится странное чувство – будто этого и не было. Небо останется таким же тихим; звёзды – как нигде – будут всё так же ярко светить. Что повергает людей на такие поступки? Может, всё дело в этом лунном свете, что будет у вас под головами – он не даст спать лежачим; и будет гнать ходячих.

Взрыв.

Раздадутся крики. Пронесёт в воздухе мысль: «А чего, собственно, в этом хорошего?» – и тут же будет унесена ветром прочь. Ничего, наверное, и не будет в этом хорошего. Но так – будет. И всё. Это правда – и больше ничего сказать нельзя.

Но Джо, всё-таки, скажет:

– Ю-хуу!

– Тише, – станет шептать философ-террорист, – отпразднуем это в безопасности. Они уже ищут нас.

Ходит ошибочное мнение, что тоталитаризм – это когда все сидят в тюрьмах. Тоталитаризм – это когда повсюду – одну посредственности. Когда люди вокруг – не то, что бы не имеют своего мнения – но не способные сказать: «нет». И хорошо, что есть ещё те, кто могут бороться за «нет», говоря: «да». При тоталитаризме – время всегда стоит на месте.

Ты скажешь:

– Нужно вновь запустить время – двинуться в путь. Не важно, что там нас ждёт. Пусть в конце этой дороги из золотого кирпича – нас будет ждать гора металлолома. А может быть – лучший мир. А может быть…

– Да заткнись ты!

Вы: Художник, Вооружённый Философ, южный африканец-бродяга, бывший телеведущий и ветеран войны десятых годов сего века на Украине – будете бежать под лунным светом и под свистом пуль; под лай собак и прожекторы вертолётов. Вы будете спасаться от губительного света; а ваш «джипни» – превзойдёт гоночный автомобиль. И в этой более чем нервной битве – вы выйдете победителями.

– А-а-а-а-а-а-а!!!!

Вооружённый Философ будет гнать со всей скоростью – даже после того, как проявит себя как лучший в мире водитель. Вы увидите – опасность миновала. Не теряя ни секунды – вы выйдете из машины и сожжёте её дотла. А затем – ещё долго будете бежать, пока солнце не встанет на горизонте, припевая:

– Спокойнее, мужики, всё – позади.

– Ребята, – посаженный и тяжёлым воздухом, спросит Вооружённый Философ, – кто надрал задницы этим скотам?!

– Мы-ы-ы-ы-ы, – тихо, едва не валясь с ног, ответят они.

Добравшись до ближайшей деревне – чудом оказавшихся у вас денег хватит на бутылку пива каждому – и на билет на автобус до города. У вас будет полчаса до отправления. И пиво – будет иметь вкус победы. Победы над человеком в целлофановом пакете на голове.

Надрыв Второй

– Один философ древности, его звали Александр Грин, сказал: «Когда-нибудь, тебя позовёт к себе Несбывшееся». А я – философ современности – говорю: «Когда-нибудь, тебя позовут к себе все твои извращения». Дело даже не в сексуальных извращениях – дело в самом человеке; в самой жизни.

Чего никогда не сможет Вооружённый Философ – так это говорить тихо; даже когда он будет находиться в автобусе, он будет рассуждать вслух, делая вид, будто обращается к вам, но на самом деле – ко всем в радиусе ста метров.

Дело закончится всеобщим скандалом среди пассажиров почётного возраста – каковых в автобусе будет больше половины. Но это – ещё дело житейское. Ответный удар по психике бедных старичков нанесёт приведённый в ярость Сергей, вспомнившего все ругательные слова на семи языках – а их будет чуть меньше сотни. Некоторые будут настолько откровенными глаголами, что хоть и были произнесены на лирическом испанском, немецком и китайском – были правильно растолкованы. В конечном итоге, вас вышвырнут из автобуса за семь километров от города. Всё это расстояние – вам придётся преодолевать пешком.

В это время, каждый будет заниматься своим делом: кричать, петь, засыпать на ходу. Пройдёт около двух часов, когда вы дойдёте до живописных окраин. На этом месте, стоя в двух шагах от дома, телеведущий, бродяга и ветеран, забыв все прошлые обиды, ещё несколько минут будут с улыбкой вспоминать вслух события вчерашней ночи – затем, каждый крепко пожмёт тебе руку и Вооружённому Философу – и уйдут.

– Куда они? – спросишь ты.

– Кто знает, – тихо улыбнётся Философ, – у них нет своего дома – нет своего прошлого. Для мира – все они – извращенцы. Вскоре – и мы станем такими же, как и оны.

Вы войдёте в город. На часах – будет полдень. Время кофе. У вас хватит денег только на дешёвую, горькую бурду из пластиковых стаканчиков – но вам не привыкать.

– Я каждую секунду благодарю судьбу, – скажет тебе Вооружённый Философ, когда вы будете сидеть на детских качелях в одном из дворов, – что родился в маленьком городке и реки. Сейчас, такие места – можно встретить, разве что, на старых картах. Моё родную деревню покинули все её жители – моя семья была одной из последних, кто решил бросить всё ради города. Но последние мгновения жизни той деревни – и первые годы моей жизни – были лишены всех бутафорий. Тогда, ещё в детстве, я смог познать, что такое «подлинность» и что такое – «подлинная жизнь». Только позже – я понял, что значит «подлинная смерть» – только, когда я очутился уже здесь, – он указал пальцем в землю, – именно это – и сделало из меня философа. Я – не художник, как ты. Я – слишком серьёзный человек. Меня слишком многое в этом мире волнует: люди забывают о том, что следует помнить – о подлинности вещей, о границах времени. Нет, я слишком серьёзный человек. Но единственное, что делает всех нас – писателей, философов, музыкантов и художников – похожими, это то, что мы – все узники небес.

После этих слов, он скомкает стаканчик и бросил его на землю. Затем. Потом, скажет:

– Та жизнь – научила меня понимать, вижу я перед собой настоящего человека, или бижутерию. Эти трое – Анри, Джо и Сергей – настоящие люди, хоть мы и познакомились с ними всего неделю назад.

– И ты всё равно позвал их на такую операцию?!

Он пожмёт плечами.

– Я сразу вижу, чего хочет человек. Они – хотели этого; я – тоже. Решение очевидно. Что я ещё понял – это то, что каждый из них болен своей болезнью. У каждого из них – свой источник света, который освещает им путь и заставляет двигаться вперёд… А во мне – умер хороший поэт.

– Не такой уж ты и серьёзный человек.

– Возможно. Я ещё плохо разобрался – кто я такой. Но хватит разговоров – нам пора двигаться в путь.

Он встанет с качели и подымит за собой скомканный стаканчик. Затем, вы дойдёте до ближайшей автобусной остановки.

– До встречи.

– Удачи тебе!

Так заканчиваются истории.

И начинаются настоящие проблемы.

Город – это памятник сотен побед; и тысяч горьких поражений – твоих.

Именно таким – он предстанет перед тобой. Взглянув на него с высоты пятидесятого этажа, тебе может показаться, что в его видах – ты можешь различить черты своего лица.