— Да с чего вдруг то?

— Да с того, что ты ни маракха не делаешь, вот с чего!

— Вот зануда! С живой не слезет! Где там твои полоски, показывай давай!

Гладкая и белая. «стрельбище».

— Долго мы ещё будем этим заниматься? — с возмущением спрашивает белая у гладкой, — сколько можно?!

— Что тебе не нравится? У тебя задание есть, вот и выполняй, — отвечает ей гладкая. Слишком спокойно отвечает, что ещё больше бесит белую.

— Это задание?! Да что это за задание? Кому это нужно? Все делом занимаются полезным а мы? Вон даже старшие … видела? Тоже ведь что-то делают! А нас просто отправили … подальше! Что бы не мешались! А ведь мы тоже можем быть полезными! Бесит!

— Хочешь быть полезной? Считаешь, что занимаешься ерундой?

— Да! А ты не хочешь? Считаешь, что вот это вот всё, нормально? Мы можем больше многих а чем мы занимаемся? Понятно, что имена мы не получим но полезными то нас признали! А почему относятся к нам почти как к лежачим?

— Так! Успокоилась! — прерывает начавшуюся истерику гладкая, — теперь послушай, как это дело вижу я. Готова?

— Что ты там видишь? Не надо меня успокаивать! Я не маленькая!

— Знаю! И прекрати верещать уже! Не маленькая … а если бы мы в лесу были? — обе представили, что с ними бы сталось, если бы они произвели столько шума в лесу. Обеих передёрнуло. Белая замолчала а гладкая стала говорить очень тихо, буквально на ухо. — Так вот, ты в лесу птицу видела? Стреляла в неё? Попала? Что молчишь? Попала, спрашиваю?

— Что спрашиваешь то? — зашипела ей в ответ белая, — сама что ли не знаешь, что не попала? Только к чему …

— Тихо! А теперь скажи мне, много ли ты знаешь людей, которые могут добыть в лесу мясо?

— Так исполняющая же …

— Тихо! А теперь вспомни, что исполняющая одна и еду она может добывать только для одного отделения а отделений сколько?

— Сколько? А при чём тут … она в нашем отделении! Мы что теперь …

— Тихо! А вот и представь, наступит день возврата, соберутся около камня три отделения, мы придём сытые и довольные а остальные … а остальные как обычно. И что, ты им скажешь, что бы они и дальше с голода умирали?

— Да я то тут при чём? Меня спрашивать что ли будут? Никогда не спрашивали а теперь вдруг начнут? С чего это? Как старшие решат так и будет.

— Это понятно. А как они решат? Они же тоже не смогут отказаться помогать.

— А что там решать? Дать им еды да и всё!

— На год что ли? Это сколько еды надо? Мы столько принести не сможем. Да и нет у нас столько.

— А что ещё тут можно решить? Перетащить их всех к нам? Они откажутся. Да и мы всех не утащим. У них, наверняка, в расположениях кто-нибудь останется. Не … не получится.

— Вот именно, что не получится. А что получится? А получится так, что нас отправят в другие отделения добывать им еду. Тебя к одним а меня к другим. И будем мы в тех отделениях такими же фигурами, какой сейчас для нас является исполняющая. И ты будешь каждый день в лес ходить, добывать каких-нибудь … не знаю кого. Кто у них там рядом водится? Рептилий каких-нибудь … с хвостами. И вот, придёшь ты к ним в расположение а они будут смотреть на тебя голодными глазами а ты скажешь им: «извините, я не попала … и стрела у меня сломалась и вообще … мне погода помешала». Как ты себя будешь чувствовать при этом?

— Я что, всё отделение кормить должна буду? Чужое? Да ты что? Это же чушь! У меня даже имени нет а ты мне такую ответственность придумала? Чего-то ты не то говоришь!

— Нормально я говорю! Сама подумай, а кого ещё? Улыбку может к ним отправим? Или левую? Или давай рукастого отправим с указующим на пару! А чего? Ты думаешь, почему мы в лес только втроём ходим? Да потому, что больше некому, вот почему! Ты думаешь, тебе бы здесь работы не нашли? Да легко нашли бы! Но нет, они твою работу на других переложили, что бы ты смогла нормальным добытчиком стать! Что бы стрелами могла в птицу попадать а не в дерево! Людям от тебя мясо нужно, которое ты сможешь добыть а не нытьё твоё про неправильную трату времени. Стреляй давай, что бы потом краснеть не пришлось! Ты от меня уже на два шага отстаёшь! Ещё и время теряешь … на нытьё.

— Не подожди … ты что, правда думаешь, что нас по другим отделениям раскидают?

— А ты видишь какие-нибудь другие варианты? Лично я других вариантов придумать не могу.

— Что правда, всё так плохо?

— Почему плохо? Если будешь еду приносить, тебя уважать будут, советоваться с тобой, будешь людей от голодной смерти спасать. Что в этом плохого?

— Ага … ещё скажи, что мне имя дадут …

— Может и дадут. А почему нет?

— А смысл? Полноценным человеком меня всё равно считать не будут! Детей то у меня не будет никогда!

— Ну что ж теперь … Эй! Ты чего? Тебе что, прямо сейчас дети понадобились? Ты вырасти сначала! Стань кем-нибудь! Хотя бы вон … в деревяшку попадать научись! Что бы в лес не зря ходить! А то туда же! Даже в ухо пальцем попасть не можешь а уже детей ей вынь да положь!

— Да что толку? Да и потом, как тут вырастешь?

— Как исполняющая! Убьёшь сильного зверя и сразу подрастёшь.

— Ну и какой смысл расти-то вообще?

— Эк! А сильнее стать, выше … красивее … мало тебе? Не хочешь — не расти! Иди вон … верёвочки делай или водяных вари. Без тебя то они не справятся! Да и умрут все, без верёвочек то! У тебя есть перспектива стать сильной, красивой, нужной и уважаемой! Ты сначала этого добейся а потом уж будешь дальше думать.

— Да как же я стану красивой с такими-то волосами?!

— Это ты кому сейчас сказала? — очень холодно поинтересовалась гладкая.

— Ой! Извини! Я не хотела.

— Стрелять иди! И что бы старалась у меня! И меня что бы догнала до вечера! — голос гладкой стал похож на звук камнепада.

«За что мне такое наказание?» — подумала гладкая, глядя на то, как белая пристраивается к отметке для стрельбы, — «Я и старше то всего, меньше, чем на пол оборота а думать мне всегда приходится за двоих. А если бы не было никого, кому было бы хуже, чем ей? Как бы её пришлось убеждать? Жалостью? Ну уж нет! Жалостью тут ничего не добьёшься! Если не веришь — спроси у Зверя. Чувствую, не раз мне его поблагодарить ещё придётся за науку.»

«Прядильная мастерская»

— А они что? — рукастый продолжал выпытывать у Улыбки все последние новости не забывая, при этом, заниматься своими основными обязанностями по обработке «льна». Впрочем, руки Улыбки, в это время тоже были заняты делом.

— А что они? Продолжают работу. Распределяющая не спрашивает у указующего, что такое непонятное он пытается сделать а указующий делает вид, что не замечает как распределяющая царапает что-то на полосках древесного покрова прежде чем начнёт из этого плести обещанную обувь. И кстати, вчера вечером распределяющая голод словила но так как время всё равно спать то никто этого не заметил. Указующий не может объяснить, откуда он взялся, говорит, единственный вариант, это её царапанье на покрове. Он просил меня посмотреть, что такое там нацарапано но я ничего не поняла. Формулы какие-то. Указующий тоже ничего не понял … с моих слов. Говорит, как будет лучше видеть — прочитает.

— Рукастый! Прекрати уже долбить! Мне же ничего не слышно! — вдруг раздался голос левой из высокой травы. Надо сказать, что такая постановка вопроса несколько удивила рукастого. Даже не нашёлся, что сразу ответить.

— А ты иди ближе да слушай! Хватит уже в траве сидеть и делать вид, что работаешь и вообще, обиделась! — наконец сформулировал свою мысль рукастый.

— Что значит, делать вид?! Я работаю! — возмутилась левая.

— Вот и смени род деятельности! Вот сиди здесь и работай! Раз не обиделась… — последняя фраза была сказана несколько неуверенно. Рукастый просто не помнил, говорила сегодня левая, что не обиделась или ещё нет. Впрочем, какая разница? Она всё равно каждый день это говорит по несколько раз.

— Ладно, — «смилостивилась» левая, — я сейчас. Улыбка, не рассказывай пока ничего, — левая сделала вид, что ей трудно встать но оба собеседника поняли, что левая сейчас лихорадочно косит траву. Рукастый по звуку а Улыбка просто видела сквозь редкие поросли «льна». Оба ухмыльнулись но промолчали.