Так о чём я? Да как обычно! О том, что я дибил! Неожиданно, правда? Как это я опять забыл, что самый легкоплавкий метал из тех, которые только могут быть, это металл, который я же и расплавил холодной сваркой! Там вообще нагрева нет. И ничего никуда не испарится. Нужно просто взять лист железа, обработать правильным спеллом и насыпать на это дело синьки. Она туда и «вмёрзнет». А если «вмёрзнет» недостаточно глубоко, так повторить. Делов то! Заодно и узнаю, синька это вообще металл или что-то другое? Расплавит синьку спелл или нет?

Так и выяснилось, что сиськи … вернее синька, это как бы металл но в виде оксида или гидроксида. Сам по себе порошок в жидком металле не тонет а будучи в него вдавленным, начинает расплываться, ещё больше синея. И структура становится более рыхлой, видимо, газ выделяется. Кислород который. Или гидроперид, который вообще не газ. Но, в столь крохотных количествах, пойди разбери, чего там выделяется? Да ещё и за четыре секунды, пока металл обратно не затвердеет. А про сиськи … это я опять за Мальвинкой подсмотрел. Она с чего-то начала перед всеми своими сиськами хвалиться. Понятно, что в условиях, когда хоть какие-то сиськи есть только у неё, можно и похвалиться, только не понятно, почему именно сейчас и чего конкретно все остальные так долго рассматривают. Я это тоже видел но не подозревал, что на это можно смотреть столь долго. Может я не усмотрел чего примечательного? Да нет, на зрение не жалуюсь. Нет там ничего примечательного. Обычная грудь девочки — подростка, которую не сильно хорошо кормили. Без изысков. Вот и думай теперь, чего они там все рассматривали!

Новый метод внедрения синьки в металл сработал даже лучше, чем я ожидал. Оказывается, если не терять синьку при испарении, то её надо то всего-ничего. Одного напёрстка на примерно три кило железа (или кто-то думает, что я сразу полную загрузку делать буду?) оказалось много. Для гвоздей много. Гвоздь из такого сплава получился твёрдым но ломким. Зачем мне ломкие гвозди? Нет уж, пусть лучше гнутся, чем ломаются а вот что-то другое из этого сделать, что-то такое, что не испытывает особых нагрузок но есть требования по твёрдости. Что бы не тупилось, к примеру. Нож какой-нибудь для мяса. В мясорубке, скажем, где точно не бывает костей или там … во! Шкуры снимать! Там точно костей нет. Если, конечно, это не панцирный крокодил. Так что, если сломанный гвоздь обратно расплавить, то можно сделать себе парочку таких ножичков … в запас да и инвалидам штук пять под их узкую ладошку. Но это всё завтра а сегодня я хочу есть и спать. Я ещё не на столько крут, что бы игнорировать физиологические потребности. Тем более, без особой на то надобности.

Рапределяющая и указующий. Утро.

— Ну а сейчас то ты чего такой мрачный? — искренне не понимала распределяющая, — вчера всё прошло как ты хотел, всех убедил, всем всё доказал, все твои нововведения были приняты. Чего тебе ещё не хватает?

— Да всего мне хватает. Просто пытаюсь заглянуть в будущее и я задумчивый а не мрачный, как ты подумала.

— Да уж наверное! Задумчивый ты всегда а сегодня именно мрачный. Ну и чего нас в будущем ожидает такого плохого, что так портит тебе настроение?

— Да хуже чем было уже не будет но я предвижу большую проблему.

— Одну?

— Большую да. Остальные попроще.

— И с чем же она связана?

— С тем, что дней через восемьдесят, нам предстоит поход к камню возрождения.

— О как! Ты решил заглянуть так далеко? Не понимаю, какие особенные сложности ты ожидаешь. На этот раз, поход должен пройти проще, чем обычно. Не находишь?

— Для всех остальных да но не для меня. И кстати, я тут подумал, тебе тоже придётся участвовать.

— С чего вдруг? Не ты ли говорил, что мне там делать нечего?

— Говорил. И лезть в разговор с фантазёркой и другими нашими ты не должна. Тебе предстоит задача посложнее. Ты должна будешь говорить с лидерами других отделений.

— Почему именно мне?

— Потому, что я для них не авторитет. Ни со мной ни, тем более, с исполняющей, о серьёзных вещах они разговаривать не станут. А когда они узнают, что с нашей подачи, всё отделение отвергло основной закон, с нами вообще разговаривать никто не будет. Ни о чём. Да и с тобой — не факт. Но у тебя, всё же, больше шансов. Ты же сопротивлялась дольше всех. И с необходимостью этого решения ты до сих пор не смирилась, хотя формально и приняла. Тебе проще будет договориться.

— И о чём я должна буду договориться?

— У них возникнут вопросы. Догадываешься, какие? И мы должны будем предложить им помощь. Они её отвергнут. Нужно будет убедить их принять нашу помощь. Но это не самое сложное. В конце концов, наше дело — предложить. А дальше, пусть думают сами. Самое сложное будет в другом. Мы, в смысле ты и я, не должны стать обузой для похода. Мы должны дойти в обе стороны на своих ногах. Это программа-минимум.

— Что?!

— Я знал, что тебе понравится. И ты, наверное, хотела спросить «как?» а не «что?».

— Чего?

— Да ничего! Ты когда собираешься своё обещание выполнять? Бери полоски и плети обувь! Там самое сложное — правильно начать, всё остальное — просто. Если не знаешь, как начать, спроси меня. Я, кажется, понял.

— Да какие полоски? Какая обувь? Ты спор ещё не выиграл! И с чего ты, вообще, взял, что мы сможем ходить?

— Улыбка смогла, однобокая сможет, исполняющая пешком уже не ходит, только бегает. И белая с гладкой тоже бегать начнут … попозже. Нужны ещё примеры? Если они смогли то мы что, лысые? И учти, когда гладкая принесёт свою первую добычу из леса, то лысой будешь считаться ты а не она!

— Кем считаться, тобой?

— Да хотя бы! Учти, если я встану на ноги раньше тебя, я буду считать тебя лысой!

— Да как ты встанешь то? Ты же даже не помнишь, когда сидеть мог нормально! Ходить он собрался! Лысой он меня назовёт! Ты ещё гладкую лохматой назови!

— Помню я всё! Нормально у меня всё с памятью. Последний раз я мог нормально сидеть … только что! Понятно? Не долго но мог!

— Что, правда? — а вот этот вопрос злости в себе не содержал. Он содержал в интонации жалость вперемешку с робкой надеждой. И надежда это была не наигранной. После таких интонаций, указующий просто не мог продолжать конфронтацию.

— Можешь не сомневаться! Я не стану тебе врать о таких вещах. Ещё пару — тройку раз голод заем и можно будет пробовать снять с себя эту железяку! Ты бы знала, какая она неудобная! Так что, стимул у меня есть и я буду работать. А ты что собираешься делать? Или ты сомневаешься, что я выиграю спор? Учти, я и правда назову гладкую лохматой, если будешь упорствовать.

— А толку то? Она всё равно детей иметь не сможет!

— Нууу … это ещё не факт.

— Что значит, не факт? Факт и при чём, неоспоримый! Корреляция между густотой волос и способностью к воспроизводству доказана ещё в доисторические времена! Тебе ли этого не знать?

— Да знаю я всё! Но учти! Это было доказано там! — где это «там», для большей убедительности, было показано поднятым вверх пальцем, — а здесь … ещё никто ничего не доказал!

— Ой-ой! А здесь, конечно, всё по другому! И что, прямо сейчас пойдёшь «доказывать» или подождёшь немножко?

— Нет. Прямо сейчас не пойду. Нужно сперва ходить научиться. Да и маленькая она ещё … да и я тоже … как ни странно.

— И что? «Взрослеть» будешь, что бы доказать?

— Буду. Только не сейчас. Сейчас мне на ноги нужно встать. И тут ещё одна проблема, она станет взрослой раньше меня. Зачем ей будет нужен такой «мужчина»?

— Ххех! Ну и хорошо. Значит, со мной останешься.

— Да наверное! И не надейся. Как только смогу ходить — уйду!

— Куда это ты уйдёшь?

— Да куда угодно! Женщин у нас хватает. Есть и интересные. И вчера я это хорошо разглядел. Так что, не пропаду!

— И меня бросишь?

— Запросто! Ты вообще не женщина, ты — больной ребёнок. Будешь спорить?

— А ты, значит, здоровый мужчина?

— Пока нет, но я работаю над этим вопросом. Так что, я здесь временно. А ты так и останешься здесь сидеть!