— Да, — припоминаю я, — я тоже это заметила. И что это, по твоему?

— Ммм … скорее всего, уровни. Если не они, то я даже не знаю, — неуверенно сказал он.

— И что такое «уровни»? — спросила я и добавила, — по твоему.

— Если я прав, то эти уровни как то влияют на … скорость восприятия … или скорее, скорость жизни. Скорость течения внутреннего времени, точнее, — не очень понятно объяснил он. Потом решил добавить, — может быть на что-то ещё. На твой внешний вид, к примеру. В смысле, на твой физический возраст, — логично. То, что я повзрослела телом, не заметить трудно. Вон они, доказательства, стоит только взгляд вниз опустить. Однако, про время я не совсем поняла.

— Считаешь, что время внутри и снаружи может течь с разной скоростью?

— Ты сейчас о чём? Ты это у физика спрашиваешь? Да оно всегда так делает, что б ты знала! Просто разница всегда была крохотной. Это можно заметить только самыми точными приборами и только у достаточно массивных объектов. Ты не потолстела случайно? … до звёздной массы.

— Эээ… — на нашлась с ответом я. Да какие тут ответы? Жирная как звезда? Таких сравнений вообще не бывает! — Нет! — отвергла я все инсинуации, — только выше стала. И ещё вот это, — я ткнула себя в грудь, испытав при этом ранее неизвестное чувство. «Чего же она так колыхается? И как с этим бегать?» — снова подумала я. — Откуда на это взялась масса?! — задала я вопрос как физик физику, неожиданно пришедший в голову.

— Раньше она бралась из голода, — просто ответил он.

— А сейчас?

— А сейчас … а сейчас «закрепления не требуется», — непонятно ответил он но сразу же пояснил, — это было в сообщении. И ещё восемь дней не потребуется. Не будет ни у кого из нас внезапного голода в ближайшие восемь дней.

— Это хорошо?

— Для тебя — хорошо. Для неспящей плохо.

— Ээ …

— В твой желудок сразу столько запихать не получится. Всё-таки, ты сильно изменилась. А вот неспящей теперь восемь дней не спать. И я не знаю, что мы такого придумаем, что бы вывести её из её обычного состояния.

— А-а, — сделала вид, что поняла, хотя смысл до меня дошёл не полностью. — а может …

— Без разницы! — прервал он меня, — что бы мы не делали, она всё равно не уснёт … ещё восемь дней.

— А потом?

— А потом нам придётся сильно постараться придумывая для неё какое-то новое и результативное дело, да так, что бы ей не пришлось ничего делать.

— И мы придумаем?

— А у нас есть варианты?

— Ладно. Время есть.

— Угу.

— Слушай, — после некоторого молчания решила я озвучить пришедшую мысль, — может снотворное какое? Ну … местное?

— Ты такое знаешь? — почти без задержки спросил он.

— Нет.

— Вот и я нет, — и после некоторого раздумья, добавил, — да и не думаю, что такое в этом мире вообще может быть.

— Да? А почему?

— Да потому, что здесь всё очень упрощено … на сколько я смог заметить. Понятно, что я знаю далеко не всё но вот история с отравлением … как бы тебе объяснить … ты же в курсе, что яды бывают разными? Так вот, от разных ядов нужны разные противоядия. Даже принцип их действия может быть разным и не может быть таких противоядий, которые действуют мгновенно. А здесь что? Есть пузырёк с жидкостью. Жидкость — антидот. От каких ядов? От любых! Как действует? Мгновенно! Применил — сразу результат. Ни концентраций, ни состав крови, ни состояние почек и печени. Ничего из этого значения не имеет. Имеет значение только сам факт применения. Или вот лечение, которое на тебя учитель как-то накладывал. Так там даже жидкости не было, просто ветер какой-то. И ему тоже без разницы, что и где лечить. Хоть шишку, хоть порез, хоть перелом со смещением. Есть воздействие — есть результат. При этом, вообще не обязательно знать, где там у тебя что болит. Это не нормально.

— И … и что? — не очень поняла я, особенно в отношении к неспящей.

— А то, что в этом мире нет нормальных болезней. Ни воспалений, ни заразных, ни вызванных нарушением обмена веществ. Никаких! Здесь есть только голод, жажда, отравление и физические повреждения … да, врождённые недостатки ещё. Да и то! Вот, скажем, левая с её аритмией. Да, она есть и реально мешает ей жить но при этом, она никогда здесь не хваталась за сердце и не падала в обморок от временных остановок. Гладкая никогда не впадала в шок от перегрева, хотя, по идее, должна была бы уже умереть от тромбоза. И так далее.

— Ээ … я всё равно не поняла, к чему ты клонишь, — честно призналась я.

— Да к тому, что в этом мире, есть лекарства только от того, от чего можно умереть. От голода, жажды, отравления и физических повреждений. Аритмия, бессонница или, скажем, водянка головного мозга к ним не относится. Это всё личные особенности и, в этом мире, от этого не умирают. Соответственно и методы противодействия ни к чему. Потому я и говорю, не найдём мы здесь никакого снотворного.

— Как то слишком сложно.

— Наоборот. Всё упрощено до предела. Но это не тот вопрос, который нужно решать прямо сейчас.

— А какой вопрос нужно решать?

— Нужно утвердить квоты на хранилище и сбросить туда всё из инвентарей, что туда можно сбросить. Я вот, например, только накидку достать могу и обратно положить. А вот у тебя, наверняка много чего лишнего в инвентаре имеется. Так что, сбрасывай. И дай мне посмотреть, чем там занятая ячейка занята.

— Ага … найду сейчас. Ой! Так их две. Маленькие такие. Зажигалки что ли? Чего бы поджечь?

— Озеро!

— Зачем?

— Для безопасности. Вдруг не зажигалки.

— Эа … а? Ага, — будем надеяться, что я поняла, что имел в виду советник. Ну ладно, выстрел в озеро! Э! А где выстрел?

— Это что? — недоумённо спросил советник.

— Пфф … это фонарик учителя. Он может делать такое сколько угодно. Как то ночью, за мной восемь штук таких летало. Только этот … почему то не летает. Его там приклеили что-ли? Кыш!

— Стой!

— Что стой? — не поняла я его беспокойства.

— Это не опасно?

— Опасно? А! Это просто свет. В него даже можно руку сунуть. Вот смотри! А, нет. Сейчас выключу и поближе зажгу. Вот, смотри. Правда, мерзкое зрелище? Когда просвечивает всё, что внутри.

— Забавно …

— Забавно?!

— Да. Это может быть полезно.

— Ээ … ладно, — не буду делать вид, что всё поняла, — второй проверю … ну да, тоже фонарик.

— Стой!

— Что?

— Ты куда их дела?

— Кого? А … обратно.

— Я думаю, что это не самое лучшее решение.

— А почему?

— По тем же причинам, по которым ты не хранишь в инвентаре зажигалку.

— Ты знаешь эти причины?

— У меня есть только предположения. Лучше такие вещи держать снаружи, — ну ладно, снаружи так снаружи. Я вновь вынула их из хранилища и … и всё. Их что теперь, в руках носить?

— И что их теперь в руках носить? Снаружи это где?

— Ну где? — задумался над проблемой советник, — в здании. Кстати! Надо уже занести туда подарок от учителя. Можно уже узнать, какой с него прок, кроме выяснения особенностей строения его ладони.

— Вы чего сделали то? Это что? Оно же блестело! — не думала я, что придётся так громко возмущаться и было с чего. Блестящий подарок учителя перестал быть блестящим. Он стал тусклым по всей поверхности от множества отпечатков не самых чистых рук да и не только рук, как мне показалось. Казалось бы — ерундовый вопрос. Просто надо очистить его через инвентарь да и всё, что может быть проще? А вот и нет! Этот предмет невозможно было положить в инвентарь ни в личный ни в общественный. И тот факт, что именно из клан-храна я его и достала, не имеет никакого значения. Обратно лезть он упорно не желал. И как его чистить теперь? А вдруг он от этого, работать не будет и будет просто куском металла? И зачем он нам, такой красивый? Лично у меня не было ни одной мысли о том, как вернуть этой вещи былой блеск. Но, к счастью, мне и не нужно было решать все вопросы самой. На это ответственный есть. Кто у нас профильный специалист?