- Да что она понимает, эта курица! - кричал отец.

И все же задумывался. А потом спрашивал у Джино:

- Ты тоже считаешь, что мне лучше продать акции на недвижимость? Миранда советует. Уж она-то понимает в биржевых делах. У нее нюх. Ее отец, бедняга, был маклером.

- Я в этом ничего не смыслю, - отвечал Джино.

- Что правда, то правда, ты действительно ничего не смыслишь! Все мы такие - нет у нас нюха на деньги!

- Зато мы умеем их тратить, - замечала мать.

- Ну уж ты-то, конечно! - говорил отец. - А про меня этого не скажешь. Вот этот костюм я ношу уже семь лет!

- Да, Беппино, это очень заметно. Он весь потертый, поношенный! Пора бы тебе новый купить!

- Еще чего! И не подумаю! И этот вполне сойдет. Только заикнись еще о новом костюме!.. Вот и Джино тоже, - добавлял он, - совсем не мот. Он такой скромный! И запросы у него скромные! А Паола, эта тратит напропалую. У вас у всех деньги так и текут сквозь пальцы, у всех, кроме Джино. Все вы транжиры.

- Джино, - говорил он, - к другим такой щедрый, а для себя ничего ему не надо! Он лучше всех, Джино!

Иногда из Флоренции приезжала Паола - одна, на машине.

- Опять одна? Опять на машине? - ругал ее отец. - Прекрати эти штуки! Это же опасно. А если у тебя в дороге шина спустит? Надо было взять с собой Роберто! Роберто в машинах разбирается. С детства имел страсть. Как сейчас помню, только о машинах и говорил. Ну давай, - прибавлял он, - рассказывай, как там Роберто! Роберто был уже совсем взрослым, учился в университете.

- Очень хорош сын у тебя! Такой покладистый парень, - говорил отец. Только вот за юбками уж слишком бегает. Смотри, как бы не женился!

У Роберто была моторная лодка, и летом со своим другом Пьером Марио они на ней ходили в море. Один раз у них сломался мотор, а море штормило, они еле-еле выбрались.

- Не смей отпускать его в море с этим Пьером Марио! Это опасно! говорил отец Паоле. - Будь с ним построже! А то он тебя совсем не слушает!

- Паола плохо воспитывает детей, - говорил он, просыпаясь по ночам, матери. - Слишком их избаловала - делают, что хотят! Кучу денег тратят! Вот ненасытные !

- Ой, Терсилла! - восклицала Паола, входя в гладильную. - Как я рада тебя видеть!

Терсилла вставала, улыбалась, обнажая десны, расспрашивала Паолу о ее детях - о Лидии, Анне, Робер-то.

Терсилла шила штаны моим сыновьям. Мать все время боялась, что они останутся без штанов.

- Если б не я, ходили бы с голой задницей! - говорила она.

Из боязни, что они будут ходить "с голой задницей", она заставляла Терсиллу шить по пять или шесть пар зараз.

- Зачем столько? - недоумевала я.

- Ну да, - язвила она. - Ты ведь у нас советская! Ты за суровую жизнь! А я хочу, чтобы дети были одеты! И не допущу, чтобы они ходили с голой задницей!

Когда приезжала Паола, мать уходила с ней под ручку болтать и рассматривать витрины под портиками. Она жаловалась Паоле на меня.

- Все молчит, слова из нее не вытянешь! И к тому же коммунистка! Совсем советская стала!

- К счастью, у меня есть мои дети, - говорила она, имея в виду моих детей. - До чего ж они милы! Я их просто обожаю! Все трое мне нравятся, даже не знаю, кого выбрать! Да, к счастью, у меня есть дети, и скучать мне некогда. У Наталии они бы ходили по улице с голой задницей, если б не я - у меня они одеты! Если что, зову Терсиллу!

Старый портной Белом умер. Теперь мать заказывала платья в каком-то магазине под портиками, который назывался "Мария Кристина". А свитера и кофточки покупались у Паризини.

- Это же от Паризини! - говорила она, показывая Паоле только что купленную кофточку, точь-в-точь так же, как о яблоках, которые подавали к столу: - Это же карпандю!

- Послушай, - говорила она Паоле, - пойдем к "Марии Кристине"! Хочу заказать себе шикарный костюм!

- Зачем тебе костюм, - возражала Паола, - у тебя их полным-полно! Ты одеваешься, как швейцарка! Закажи себе лучше элегантное черное пальто и какую-нибудь этакую шляпу, чтобы надевать вечером, когда ты ходишь к Фрэнсис!

Мать заказывала черное пальто. Но потом говорила, что оно тянет в плечах, заставляла Терсиллу его переделывать и все равно не носила.

- Поглядите на эту мадам! - говорила она. - Подарю-ка я его Наталине!

И, как только уезжала Паола, заказывала себе новый костюм, в котором спустя некоторое время появлялась у Миранды.

- Ты что, - говорила Миранда, - сшила себе новый костюм?

И мать отвечала:

- По одежке встречают!

У Паолы в Турине остались подруги; приезжая, она иногда встречалась с ними. И мать ее всегда ревновала.

- Почему ты без Паолы? - спрашивала ее Миранда.

- Да она пошла к Ильде. А я эту Ильду плохо переношу. Длинная, как жердь, совсем не красивая. Не люблю таких высоких. К тому же она всем плешь проела со своей Палестиной.

Ильда насовсем уехала из Палестины, но говорила о ней часто. Ее брат, Сион Сегре, стал владельцем фармацевтической фабрики. С Альберто они по-прежнему дружили.

Альберто говорил Паоле:

- Пошли сегодня вечером с Ильдой и Сионом есть улиток?

- Я улиток не люблю, - говорила мать.

И оставалась дома смотреть телевизор. Отец презирал телевизор, считал, что он для недоумков. Но матери не запрещал его смотреть - как-никак подарок Джино. Более того, если она вечером его не включала и садилась в кресло с книгой, отец говорил:

- Что ж ты телевизор не включаешь? Включи! Иначе зачем он нужен? Джино его тебе подарил, а ты его не смотришь! Он на тебя столько денег потратил, так ты хотя бы смотри !

Отец по вечерам читал у себя в своем кабинете. Мать с прислугой смотрели телевизор.

После ухода Наталины у матери всегда были прислуги из Венето. Она находила их в деревне, которая называлась Мотта-ди-Ливенца.

У одной из них как-то вечером горлом пошла кровь; срочно вызвали Альберто, и он сказал, что завтра надо сделать рентген. Женщина плакала от страха; Альберто сказал, что это не похоже на кровохарканье, скорее всего, в горле просто ранка.

Действительно, рентген ничего не показал. В горле была всего лишь царапина. Женщина все плакала, и отец сказал:

- Ох уж эти пролетарии, как они боятся смерти !

Мать всякий раз, когда уезжала Паола, обнимала ее со слезами на глазах.