Что ж, - вынес он вердикт, стрельнув взглядом красных глаз на взъерошенную под драконьим брюхом Аксонну, - пора и честь знать, м? Я сделал, что хотел. Или то, что он хотел... в любом случае, маски-шоу будут теперь куда интересней, уверяю вас, - подмигнул он, отходя назад и заводя руку за спину.
Громкий треск, и он исчез, словно и не было его. Аксонна с большим трудом уняла дрожь в руках и ногах, прижавшись к земле, а когда наконец смогла сесть, перед ней оказалась знакомая рука. Усмехнувшись, она схватилась за нее и все-таки встала на ноги.
Это было что-то новенькое, - сказала анфорка, потирая шею, пока Ларгентум, вернувшийся в прежнюю форму, отошел проверить Элексиса. - Это ты в книжке Фаролуна такое вычитал? Тоже хочу, научи.
Все в свое время, Сонья. Элексис, хватит баиньки, вставать пора.
Ревенант с хрипом пошевелился в траве, повернулся на бок, расширенными вновь синими огнями уставился на Аксонну и протянул к ней руку. Та улыбнулась, хромая, подошла и присела рядом.
Я здесь, пап. Все хорошо, живая. Ты как?
Я... - Элексис повертел незримым лицом, шумно вздохнул. - Я больше не хочу этого чувствовать.
Мы подумаем насчет того, как больше не позволить Дираэлю захватить вас, Элексис, обязательно, - произнес Ларгентум, оглядываясь, - но сейчас нам нужно идти. Вам нужна помощь?
Я буду в порядке. Спасибо. Акси?
Я тоже. Вставай, обопрись на меня. Идем к остальным.
По дороге обратно Элексис, Ларгентум и Аксонна забрали забытые второпях Аспекты. Пока они дошли до устроенного Кристофером и Налурен медпункта, который оные с помощью Наресса как раз сворачивали, Дайвер, Элу и Фаролун совместными усилиями починили поврежденный местными ПВО ионизатор «Призмы», а Десенакт нашел в закромах баллоны с плазмой и охладил ее, чтобы наполнить пустые баки. Более детальный ремонт можно было устроить либо на Пикселии, либо уже в Азурексе, а пока «Призма» вполне себе могла лететь.
Не сразу, конечно. Когда, казалось, все было готово, и Дайвер было начал запускать "Призму", он внезапно грохнул по отключению и заорал что было мочи в интерком. Все, кто мог обороняться, высыпали наружу, потому что неизвестным объектом прямо перед носом "Призмы" оказался Сониквант. Сониквант, держащий на руках что-то, завернутое в белую ткань. Элексис первый понял, что происходит, и медленно подошел, бережно забрал у этерианина его ношу. Исполнив свой долг, Тертаррил сложил руки у живота, и, развернувшись, растворился в тенях. Элексис же прижал к груди завернутую в саван Лилит и, попросив безмолвных, пораженных Аксонну и Элу ему помочь, ушел с ними в лес. Арисса Эннобили потеряла поводок своего некроманта так же, как и Элексис, но она не принадлежала ни к Жнецам, ни к ревенантам, поэтому она смогла обрести последний покой. Руками ее супруга и ее детей для нее под красивой, раскидистой ивой была устроена могила, и там попросил оставить его Элексис, сказав, что он должен побыть один. Близнецы кивнули и отправились на корабль.
Оказавшись на "Призме" Аксонна попросила Элу дать Дайверу и остальным отмашку, а сама, соврав, что она в порядке, отправилась в свободную каюту. Фаролун и Ларгентум с Дайвером ушли к панелям управления, Авак, пока была задержка, набрал еще лекарственных растений по просьбе Налурен и Кристофера, Наресс пошел информировать Верховный Совет о возвращении на суд, Десенакт и Элу остался следить за пациентами в одном из крупных отсеков – теми четырьмя колонистами, Эйриссом и Алаэнор – пока Кристофер и Налурен дремали на одном из диванов, совсем вымотанные. Страж-марон уже проснулся и молча сидел на своей кушетке, укутанный в теплое одеяло, остальные пока не вынырнули из тяжелой, густой тьмы забвения.
Понемногу уснули все – сказалось нервное и физическое напряжение. Только Фаролун и Дайвер за штурвалами неспешно переговаривались о чем-то, да Аксонна в каюте никак не могла уснуть. Едва она смыкала веки, перед глазами вставали образы: страшные глаза ухмыляющегося Дираэля, трупы погибших колонистов, страшное, белое от отсутствия крови и какой-либо жизни тело, лицо матери. Это несправедливо. Страх, тревога стискивали анфорку изнутри, и она вынужденно бодрствовала.
Вздохнув и ничего не надумав в итоге, она поднялась и вышла из каюты на поиски приключений. Ближе всех были Дайвер и Фаролун. Те намеренно вели «Призму» как можно медленней, чтобы дать народу дух перевести. Верховный Совет был предупрежден, он не имел права их не подождать. Фаролун надулся, нахохлился, точно филин, и ни с кем не говорил. Дайвер объяснил, что Кристофер все же отловил эльдарского правителя и вколол ему вакцину от вируса – все же после Парада Фаролун бегал по Улагису без своего респиратора, забыв оный.
Как головохвосты? Болят еще?
Уже нет. Им еще до-о-о-о-олго восстанавливаться, - вздохнул марон. – Вот ты говоришь, а я даже, кажется, твою интонацию не воспринимаю. Издеваешься ты или реально заботишься?
Конечно, забочусь, - улыбнулась Аксонна, обнимая Дайвера сзади за плечи. – Не расстраивайся, кальмарка, вырастут новые, еще лучше и длинней прежде!
Марон все же улыбнулся ей в ответ.
Спасибо, сестренка, - чмокнул он ладошку анфорки. – У нас тут скучно, ступай поспи, пока можешь.
Я не хочу спать. Не могу уснуть, мысли всякие в голову лезут.
А это ни разу не беда. Вот нисколечки, поверь мне. Вот что, беги на кухню и разыщи какао. И зефирок пакет там должен быть. И сразу спать сморит. Или нет, подожди, я о тебе сам позабочусь.
Нет, нет, я справлюсь. Лучше за Фаролуном следи.
А что за мной следить? - скривился эльдар.
Чтобы ты "Призму" на себя не переписал.
Дайвер хихикнул и ткнул Фаролуна в плечо, мол, не кисни. Аксонна, улыбнувшись, отправилась обратно, и улыбка, хоть и была искренней, быстро сползла с ее лица. Солнечный лучик ее души, Дайвер. Он никогда не пожелает ей плохого, а советы всегда лишь добро приносили. Она и правда думает о нем, как о брате - как об Элу, его лохматейшестве. Но что-то совсем не хочется ни какао, ни зефирок. Хочется куда-то подеваться от этого разъедающего душу беспокойства, тихой боли, страха со вкусом гнилой крови. Смерть. Вокруг лишь она одна. Убаюкивает, обнимает когтистыми, холодными пальцами за горло, и медленно, торжественно кружит вокруг, придерживая одной рукой старый, черный, рваный подол балахона. Несправедливо...
Сонья. Сонья...
Аксонна дернулась спросонья, вырывая себя из странного забытья, даже не похожего на сон. Спина ощущала лед обшивки - она сползла по стене кухоньки, у которой стояла, и отключилась прямо у нее. Ларгентум присел возле нее, уже не окровавленный, но встревоженный.
Что?.. - почти беззвучно выдохнула она.
Ты плачешь.
Анфорка тут же пощупала щеки и торопливо стала вытирать их от успевшей остыть влаги.
Со мной все хорошо. Правда, - затараторила она как будто заранее выученный текст, стараясь не смотреть наставнику в глаза. - Я не ранена, я не голодна, я выучила тот параграф, что ты мне задавал, и готова хоть сейчас пересказать. Ты хочешь послушать? Вот, это... как его, это заклинания, где смешиваются области Природы и Воздуха, у нас это... управление... животными...
Щеки обожгли новые слезы, и Аксонна, сжав губы до боли, снова затерла лицо рукавом. В горле встал болючий комок, и на попытки продолжить говорить из горла выходило лишь невнятное сипение.
Прости, - все-таки смогла выдавить из себя она. - Я просто... мне очень страшно. С Улагисом, с Дираэлем, с моими родителями... что это, неужели это никогда не кончится.
Анфорка шмыгнула носом, чувствуя, как ее обнимают, и сама подалась вперед, стискивая Ларгентума в руках.
Я очень тобой горжусь, Сонья, - тихо сказал он ей. - Плачь. Плачь, прошу тебя. Ты живая.
Аксонна зажмурилась, сжимая сталкера сильнее, и взаправду разрыдалась на его плече. А он держал ее и давал ей время, давал ей тепло и защиту.
