— Извини, звонили из офиса, я должен был ответить…

— Да ладно, не надо извиняться.

— Возвращаясь к разговору…

Я закрыла глаза и вздохнула.

— Не хочу давить на тебя, но… — он обхватил мои ладони и посмотрел мне прямо в глаза, — я просто хочу, чтобы ты дала мне шанс, — заключил он.

Боже, неужели мы зашли так далеко?

— Я не понимаю, о чём ты говоришь…

Майк убрал с моего лица прядь волос и погладил меня подушечками пальцев по линии челюсти. Почему он так делал? Почему хотел сделать всё сложным?

— Сколько лет мы с тобой знакомы?

Я опустила взгляд, чтобы посмотреть с нежностью на внутреннюю поверхность левого запястья, где изящным, изысканным почерком написано полное имя моей дочери: «Шарлиз».

— Больше восьми.

— Это большой срок, не находишь?

Я кивнула, изобразив улыбку, которая возникла из глубины моей души, из той части меня, что была действительно к нему привязана.

— Ты думаешь, я когда-нибудь причиню тебе боль, Джо? Или сделаю плохо Шарли?

Он смотрел на меня, его пальцы окружали мои запястья, и выражение лица было между нежным и решительным, которое я не раз видела раньше.

— Сейчас дыши, окей?

— Я умираю! Боже мой, Майк, я умираю!

— Ты не умираешь, Джо, ты просто рожаешь свою девочку.

Я вцепилась в его руку и сжала со всей силы, пока мучительная боль бежала по телу, разбивая его пополам. Ощущение было ужасное, словно по спине в одну точку продолжали бесконечно колотить палкой. Я не могла ни дышать, ни держать открытыми глаза. Схватки всё никак не прекращались. Они начались в тот момент, когда почувствовала, как по ногам скользит тёплая вязкая жидкость, и с тех пор они больше не давали мне передышки. Согнувшись пополам от острой боли, мне едва хватило сил взять телефон и позвонить Майку. Всё, что произошло потом, стёрлось в памяти.

— Мы почти добрались до больницы, вот увидишь, всё будет хорошо.

Мой отчаянный крик на несколько децибел перекрыл звук полицейской сирены.

— Джоанна, мы на месте, держись! Я с тобой, сожми мне руку!

В его руку я вцепилась с той же силой, с какой цепляются за верёвку, брошенную над пропастью. Майк резко развернулся, а затем замер как вкопанный.

— Не волнуйтесь, мисс, сейчас мы разберёмся! — сказала медсестра, распахнувшая мою дверцу.

Я кивнула, ища глазами мужчину, который заботился обо мне с тех пор, как я приехала в это затерянное место.

Я посмотрела на него.

Именно в ту долю секунды я поняла, что он никогда меня не бросит и никогда не сделает мне ничего плохого, никогда.

— С тех пор как родилась Шарли, ты только и делаешь, что живёшь, чтобы служить дочери. Тебе не кажется, что пора двигаться дальше? Понимаю, с тобой случилось то, чего совсем не ожидаешь от жизни, однако… ты знаешь, что можешь доверять мне.

Я покачала головой и прикусила губы.

— Проблема не в доверии, Майк. Я тебе доверяю, и ты знаешь это.

— Что тогда?

Как ему объяснить? Как, не оскорбив и не задев его чувств, могу заставить понять реальную суть наших отношений?

Вновь зазвонил его телефон. Пока Майк сжимал челюсти, я сумела перевести дух.

— Извини, это на минуту, я должен ответить.

Я опустила взгляд на салфетку в бело-зелёную клетку и кончиком ножа начала резать бумагу. Серьёзное выражение на лице у Майка внезапно стало мрачным.

— Ты уверен, Джек? — услышала я. Разговаривая Майк потирал голову и хмурился. — Хорошо, хорошо, я понял, сейчас буду.

Он закончил звонок. И снова посмотрел на меня.

— Сейчас мне пора, к сожалению, но я собираюсь закончить этот разговор.

Я прикусила внутреннюю часть губ и неуверенно кивнула. Кончиками пальцев он коснулся тыльной стороны моей руки и улыбнулся.

— Я позвоню тебе позже, хорошо?

— Угу.

Майк встал, оплатил наш завтрак и, подмигнув мне, вышел.

Глава 3

Шейн

Джоанна О'Рейли…

Образ этой женщины сопровождал меня всё утро. Признать это было трудно, но её глаза цвета нефрита всё чаще и чаще появлялись в мыслях, приводя разум в больший хаос, чем там уже был. Почти полтора года я жил изгоем, забаррикадировавшись за непроницаемым занавесом, укреплённым собственной болью. И если я чему-то научился, так это тому, что иногда недостаточно просто выжить. Выживание душит тебя, давит бременем вины, которую никто никогда серьёзно тебе не приписывает, но ты знаешь, что она есть.

Ты знаешь, и этого достаточно, чтобы сломаться.

Я снова сосредоточился на вождении, поскольку небо становилось всё более угрожающим. Надо было поспешить домой, пока там всё не затопил дождь, который не прекращался ни на минуту. Бросил взгляд на пассажирское сидение, где лежал пакет и забарабанил пальцами по рулю в ритме «Knocking on heavens door». Меня пробирала дрожь при мысли о том, какое выражение появится на лице Шарли от моего подарка. Я практически мог её представить: широко раскрытые глаза, рот очерчивает контур огромного О, и тот энтузиазм, который она вкладывала всегда и во всё.

Кто знает, что скажет её мать, увидев, что ей купил? Я нахмурился и провёл по лбу рукой. О чём я, чёрт возьми, думал?

Как мог быть таким глупым?

Правда в том, что эта маленькая девочка сбивала с толку, как и её мать.

Старая боксёрская груша лениво свисала с потолка, под её тяжестью скрипели ржавые звенья цепи.

Удар.

Другой и ещё раз.

Костяшки пальцев нестерпимо горели, но я не переставал бить, словно избиение этой старой кучи песка могло немного облегчить мою жгучую ненависть.

— Что ты делаешь?

Её голос раздался позади меня.

Он неспешно ласкал мои плечи, а затем сжал горло. Я ответил не сразу, у меня не было ни сил, ни желания. Чтобы перевести дыхание, я наклонился вперёд, а она подошла почти на цыпочках. На голове у неё был невероятный розовый шлем, из-под которого на плечи ниспадала рыжая масса волос.

— Что это такое? — спросила Шарли, подходя ближе к мешку.

— Ничего, к чему должна прикасаться девочка.

Она отдёрнула руку, словно обожглась и повернулась, хмуро глядя на меня. — Я не маленькая девочка! Мне восемь лет!

— Ах, ну, тогда это всё меняет…

От её гримасы разочарования с нахмуренным лбом мне захотелось улыбнуться, но я сдержался.

— Я. Не. Маленькая девочка.

— Ладно, ладно, согласен. Теперь я могу узнать, что ты делаешь в моём сарае?

Шарли опустила взгляд, словно смутившись.

— Я… я искала тебя.

Я поднял брови и пристально посмотрел на неё. Одной рукой она потёрла локоть, который выглядел слегка разбитым. От боли Шарли поморщилась. Я осмотрел её сверху донизу: колено было полностью ободрано.

— Что с тобой случилось? Ты упала?

Она кивнула, ни на секунду не уступая слезам, которые были готовы пролиться.

— Иди сюда, покажи!

Шарли приблизилась на несколько шагов, и я наклонился, чтобы проверить колено. Ничего страшного, но всё равно, рану лучше было бы промыть и продезинфицировать.

— Пойдём в дом, что-нибудь найдём для обработки.

— Окей.

Она сказала только это, без намёка на страх или сомнение.

Когда мы выходили из сарая, Шарли плотно сжала пухлые губы, затерявшись в моём взгляде своими невероятно серыми глазами. Мы вошли в дом через заднюю дверь, и от меня не ускользнул её горный велосипед, прислонённый к боковой стене.

— Ты упала с велосипеда? — спросил, беря всё необходимое для обработки ссадин.

— Да и всё из-за этой проклятой цепи!

Вздыхая, я покачал головой.

— Опять?

— Это не моя вина, если она продолжает выскакивать.

— Ты должна быть осторожна, Шарли.