Каждое замечание было кусочком головоломки. Я должен понять мотивы чьих-то поступков, только тогда мог найти козыри для обмена.

— Я не знаю, с кем ты разговаривал, и кто тебя не слушал, но я здесь, для тебя, прямо сейчас. Так почему бы тебе не рассказать мне, что произошло?

— Зачем мне это делать? Чтобы ты мог отвлечь меня, пока кто-то другой пустит мне пулю в лоб? — пробурчал он, совершенно выбитый из колеи. — Нет. Нет. Нет… решаю я, когда пора положить этому конец, а не какой-то другой продажный полицейский!

Кэй наблюдала за мной всё с возрастающим беспокойством. Мы не в первый раз сталкивались с подобной ситуацией и хорошо знали о рисках. Первое правило переговоров — найти брешь, которую можно использовать как рычаг для получения чего-то взамен, но такая возможность существует не всегда. Иногда на другой стороне оказываются люди, которым уже нечего терять, потому как они уже всё потеряли. Люди, которым ты ничего не можешь предложить, потому что ничто не сможет вернуть им то, чего они на самом деле хотят.

Происходящее сейчас было потенциально одной из таких ситуаций.

— Подожди…

— Что? Чего ты хочешь?

— Ты сказал, что никто не захотел тебя выслушать, что ж… Теперь тебя слушаю я. Сейчас у тебя есть шанс рассказать всем, что произошло, почему ты хочешь упустить такую возможность?

Он молчал, словно был в раздумье.

— Я знаю, что ты хочешь этого, если подумать, именно поэтому ты взял всех этих людей в заложники, чтобы привлечь внимание к себе, к правде, не так ли?

— Я…

Я почувствовал, как он колеблется, словно охваченный чередой противоречивых эмоций. Гнев и отчаяние. Я сделал ещё одну краткую пометку на полях и продолжил разговор.

— Скажи мне своё имя, и я обещаю, что после этого все узнают правду о том, что с тобой случилось.

Услышал, как он несколько раз вдохнул через нос, а затем сдался.

— Брент. Меня зовут Брент Нилсон.

Я записал это в блокнот и кивнул Кэй, которая слушала на другом конце стола. Капитан Ченнинг удовлетворённо кивнул. Мне удалось привести его туда, куда я хотел. По крайней мере, сейчас.

— Привет, Брент, я Шейн Фостер.

— Ты уже называл своё имя.

— Ты прав, я уже говорил тебе.

Я старался заставлять его говорить, как можно дольше держать на линии, пока остальные члены команды получали информацию о нём. Ко мне подошёл Джефферсон и жестом показал, что у нас наконец-то есть видео. Одна из камер в коридоре снимала магазин снаружи, но у нас по-прежнему не было обзора изнутри.

— Вот он! — подтвердила Кэй. — Мы видим его, но не заложников, вероятно, они вне зоны охвата камеры.

Я посмотрел на Нилсона через монитор: он положил пистолет на стойку, одной рукой потирал лоб, а другой продолжал сжимать телефон. Было жарко, невыносимо жарко. Прошло около получаса с начала нашего разговора, и тактическая группа отключила все кондиционеры. Листы стекла, покрывающие торговый центр, превратили его в теплицу, и Нилсон начал нервничать.

— Почему так жарко? — спросил он. — Что за чертовщину вы затеяли?

— Ничего, уверяю тебя, — спокойно ответил я, — произошла небольшая неполадка с кондиционером, но мы пытаемся её устранить. А пока, вам там что-нибудь нужно? Вода, прохладительные напитки, я всё могу организовать для вас.

Нилсон молчал, словно его мозг внезапно включился.

— Ты пытаешься меня развести?

— Конечно, нет, я просто пытаюсь дать тебе то, в чём нуждаешься.

— Тебе лучше не пытаться меня надуть, потому что иначе…

Я вскочил, услышав звук отъезжающего затвора. Быстро посмотрев на монитор, я попытался определить направление, в котором он направил оружие, но это до сих пор слепая зона.

— Не делай ничего не обдуманного, Брент!

— А ты не вздумай меня нае*ать, иначе убью их всех, клянусь Богом!

— Брент, послушай меня, никто не хочет этого делать, но ты должен сотрудничать. Ты можешь хотя бы сказать мне — заложники в порядке?

Он повернулся к углу в задней части магазина, механизм пистолета был взведён, телефон прижат к уху.

— Они в порядке, пока что, но не думаю, что это надолго.

Нилсон повесил трубку и обхватил ладонями голову.

— Ответь! Ответь! Ответь!

Кэй смотрела на меня с замешательством, обхватив руль и почти полузакрыв глаза.

— Бля! — выругался я, завершая очередной вызов. Джоанна не отвечала на звонки, и моё беспокойство взлетело до небес.

— Почему бы тебе не попробовать позвонить той женщине, которая была с ней?

— Ты права, Марта должна знать, где Джоанна!

Я нашёл в контактах номер и позвонил. Марта ответила на втором гудке, словно держала мобильный в руках.

— Алло? Шейн?

— Послушай, Марта, у меня сейчас нет времени на объяснения, но мне срочно нужно поговорить с Джоанной.

— Вы нашли её?

Я глубоко вдохнул и прищурил глаза.

— Ещё нет. Передай трубку Джоанне, пожалуйста.

— Я не могу, её нет здесь со мной.

— И где она?

— Не волнуйся, она поехала в участок с Майком подписывать какие-то бланки.

— Дерьмо! — прошипел я сквозь зубы.

— Что происходит?

— Мне нужно идти, извини.

Я закончил разговор и провёл руками по волосам.

Глава 38

Джоанна

Я никогда не осознавала, насколько одновременно тяжёлым и лёгким может ощущаться тело. Казалось, мои конечности были сделаны из камня, бесполезные придатки, которые не реагировали на команды. Но меня поддерживали сильные руки, создавая впечатление, что я не имею никакого веса. Я попыталась открыть глаза, но веки не сумели подчиниться моей воле. И поскольку зрение и движение были исключены, мне пришлось сосредоточиться только на том, что могло дать восприятие другими органами чувств. Я почувствовала, с какой лёгкостью моё тело подняли и погрузили на одно плечо; ощущала, как прохладный, влажный воздух ласкал кожу на лице, слышала шелест деревьев, а затем… запах.

Я знала этот запах, он был сильным, интенсивным, но я не могла вспомнить, кому он принадлежал. По правде говоря, я ничего не могла вспомнить. Чувствовала себя отупевшей, и, хотя я спешно пыталась восстановить события дня, всё оставалось хаотичным, неясным, настолько, что, в конце концов, я решила — мне это только снится. Я вдохнула, перебирая в памяти спутанные фрагменты последних нескольких часов, и моё сердце внезапно ускорилось. Я снова попыталась поднять руку, но её будто не было — какая-то фантомная конечность болталась в пустоте, не в силах реагировать. Мне нужно было как-то проверить себя, понять, что я способна делать, а что больше не функционирует. Попыталась издать звук, мои голосовые связки вибрировали, но язык не двигался, он был настолько толстым и онемевшим, что казалось, будто набит войлоком.

Что со мной происходило? Я заболела? Что-то случилось с головой и мешало мне двигаться и говорить?

Боже! Первое, о чём я подумала, была моя маленькая девочка. Что с ней будет, если я останусь в этом состоянии полу-овоща?

При одной только мысли о дочери у меня резко кольнуло в груди. Словно моё тело знало то, о чём я не подозревала, будто у него была своя память и оно страдало от последствий чего-то ужасно болезненного. Я не помнила этого, но во мне проснулась уверенность, чувствовала вплоть до костного мозга, во всех суставах, в нервах. Влажная тёплая дорожка пробежала по лицу, пока я продолжала задаваться вопросом, почему я так оцепенела, почему нахожусь в этой чёрной тюрьме, где ничто не отвечает на мои призывы.

— Почти пришли. Мы уже дома.

Этот голос… внезапно я испытала облегчение, я была с Майком, я была в безопасности.

— Я сдержал своё обещание, видишь? Я обо всём позаботился, — он продолжал бормотать моему беспомощному телу. — У нас всё будет хорошо, вот увидишь. Конечно, несколько дней нам придётся соблюдать осторожность, но максимум через неделю мы уедем и сможем начать всё сначала. Только я, ты и наша Шарли… — его слова кружились в моей голове, как листья, попавшие в вихрь, кружились, кружились, но никак не могли улечься.