Третья же мечта была противоположной второй. Интуиция даже не подталкивала, пинала в эту сторону, а вот разум буксовал изо всех сил. Третьей мечтой был дядя Дони.

В нем было не так все. Абсолютно все. Выросшая на маминых и бабушкиных наказах никогда не верить красивым мужчинам, не вестись ни слабость плоти, даже осознавая разумом, что это их страхи, далеко не всегда применимые к реальной жизни, Диана все равно впитала в себя эту осторожность, доходящую до паранойи. Красивый – значит опасный.

Дядя Дони был красив, даже когда старался выглядеть опустившимся. Даже когда не мыл волосы, кривил лицо и нажирался, как последняя свинья – он все рано был красив. И это не понравилось в нем Диане сразу. Захотелось отогнать его от подруги, но интуиция упорно твердила, что он не опасен. Уж точно не для Тихеи.

Раздражительный, желчный, вечно полупьяный – сначала Диана решила, что он ее так раздражает из-за впечатления, которое производит. Мужчина был ужасен. Отвратителен. Прямо как мама рассказывала. Красивый и гадкий. Интуиция твердила: наше, бери! Но Диана не слушала ее. И держала дистанцию.

А еще он нравился Тихее. Бог один и знает, почему, но нравился. И дядя Дони как минимум для Тихеи всегда был хорошим другом, ласковым и надежным. Ни для кого больше, но так даже лучше. Конечно, Диана предпочла бы, что на место своей зазнобы (если уж без этого никак) Тиша выбрала Реза, но между ними категорически не искрило. Возможно, потому что Реза категорически не интересовали девочки.

Так что, скрипя сердцем и стараясь не кривить рожу, Диана помогала Тихее, как могла, привлечь его внимание. И когда на фестивале, во время танца, дядя Дони с довольной улыбкой сообщил Тише, что она самая прелестная девочка округи, Диана могла бы ожидать от себя, что ее стошнит от его двуличия, но уж точно не того, что ей захочется оттаскать за волосы подругу за то, что «прелестной девочкой» назвали ее.

Это шокировало. И проблеваться все-таки захотелось!

К счастью Дианы, у нее было чудное оправдание: дядя Дони нравится Тише. А раз он нравится Тише, то у него не будет никого, кроме Тиши.

Не зависимо от того, чего ему там хочется самому. Кого это вообще интересует? Диана повторяла это себе, когда угрозами и членовредительством отгоняла от дяди Дони всех женщин, а порой и мужчин, округи. Что она делает это для Тишы!

И когда на горизонте появился перевертыш, Диана одновременно разрывалась от досады на себя, что считала дядю Дони неблагонадежной парой для подруги, и радости, что тот отходит для Тихеи на второй план. Что-то внутри шептало, подталкивало сделать мужчину своим поскорее, пока еще кто-нибудь не встал на пути, но Диана не собиралась этому поддаваться… не собиралась, ведь ей в жизни вообще не нужен был мужчина! Тем более такой. Как будто у нее проблем мало.

Мечты должны оставаться мечтами.

Именно это повторяла себе Диана, когда полутрезвый дядя Дони с подбитым глазом и вспухшим подбородком встретился ей на пути к ублюдку, решившему накрутить мозги бабуле.

«Мечты должны оставаться мечтами» – повторяла она себе, пряча руки за спиной, чтобы не прикоснуться к подбитому, но все равно красивому лицу.

– Привет, роковая красотка пограничья! – усмехнулся он как-то желчно, – А чего это ты так поздно и одна? Приключений на задницу ищешь? С таким-то кровожадным взглядом?

«Мечты должны оставаться мечтами, должны оставаться мечтами»

– Пошли, я тебя провожу до дома.

– Мне надо…

– Никуда тебе сегодня не надо, – спокойно, но непреклонно произнес он и рассмеялся, слегка пошатнувшись, – Нет, серьезно! Сегодня – не надо.

И Диана вдруг поняла: да, сегодня ей уже никуда не надо. А может и завтра не надо. И неожиданно покорно позволила себя проводить. Диана подумала, что уж такую-то маленькую слабость позволить себе может?..

Вот только она забыла – знала, но забыла – что чем больше пьешь, тем больше хочется. Одна маленькая слабость тянет за собой другую, третью – и контроль просто летит к чертям.

Поэтому она пригласила дядю Дони в уже закрытую на сегодня лавку попить чаю. Конечно же повторяя себе, что мечты должны оставаться мечтами, а мужчина в жизни ей все так же не нужен.

Почему не домой? Ну, волновать сегодня бабулю еще больше не хотелось – вот и все. И его долгий, жадный взгляд, который непременно смутил бы ее, если бы она умела смущаться, она не пресекла просто потому, что не хотела акцентировать на этом внимание. А вовсе не потому, что не хотела его пресекать.

«Мечты должна оставаться мечтами» – тупо твердила она себе, добравшись до его губ.

«Должны оставаться мечтами…» – зачем-то повторяла, стягивая с него рубашку.

«Первое правило Собрания Мечтателе: мечты должны…»

Второе правила Тихея придумала чуть позже, когда уже нарушила первое. Звучало оно так: «Мечты должны оставаться мечтами, но если очень-очень надо, то я, как бессменный самоизбранный Глава Собрания, все вам прощу!»

Так что дядя Дони сегодня домой не вернется.

Глава 14

Погода разгулялась. Небо над нами отчаянно грохотало, и лило так, что выйди – за секунду промокнешь до нитки. Да я, в общем-то, и промокла!

Но колдовство – это дивная вещь, конечно. Щелкнул пальцем – и все сухое. Прелесть. Даже щеки – и те сухие.

– Расскажешь? – с улыбкой поинтересовался Икел раскладывая на более-менее чистом закутке остатки еды.

Он уже развел огонь и поставил над ним одолженный у Реза котелок. И правда, зачем Резу котелок? Ему не нужен чай, чтобы согреться, у него же есть мой горячий брат!

– Что рассказать? – я лениво вскинула бровь.

– Например, почему ты в такую погоду ломанулась в Лес. Ну или зачем ты вообще одна ломанулась в Лес?

Я тяжело вздохнула. Что мне ему рассказать? Что я обиделась на весь мир за то, что всем на меня плевать? Что я такая несчастная и… А почему бы, собственно, и нет?

– Икел, я такая несчастная!..

– Нет-нет, – помотал головой он, – Даже не пытайся!

– Ты же сам спросил! – возмутилась я.

– Я спросил, что у тебя случилось. Не хочешь, не рассказывай. А забивать мне уши, чтобы поднять себе настроение, не надо.

Я замолчала. Что он имеет в виду? Ну и не важно!

С потолка капало, и от сырости было промозгло. Даже Икел меня не пожалеет. Никто в этом мире меня не пожалеет. Потому что этот мир слишком жесток и равнодушен для таких восприимчивых людей, как…

Я мотнула головой. Нет, самой себя жалеть не особо весело.

– Иди сюда, – Икел вдруг хитро улыбнулся и похлопал по коленям, – Ты же замерзла?

– Угу, – я кивнула, опустила голову, чтобы скрыть смущение, и тихонечко присела к нему на край колена.

Он тут же обвил меня руками и прижал к себе, утыкаясь лицом в изгиб плеча.

– Поймал! – улыбнулся Икел и вдруг замер, – Я не знаю, почему ты такая грустная, – зашептал он уже серьезно, – Но я рад, что ты пришла ко мне…

Горло перехватило, и глаза вдруг повлажнели.

– Правда? – так же тихо уточнила я.

– Правда. Не к кому-нибудь, а ко мне. Я так рад! – его сиплый, низкий голос убаюкивал, успокаивал, но еще больше то, что именно он им говорил, – Если ты только попросишь, я всегда буду рядом. Обещаю. Просто скажи, что хочешь, и я всегда буду рядом, – сердце гремело, как мне казалось, уже оглушительно, а лицо пылало, но я впитывала его слова, вслушивалась в них, упивалась ими и боялась только, что он остановится, – Тиша, обними меня, пожалуйста, мне так это нужно сейчас… – в его голосе была неприкрытая мольба, – Если только ты сейчас выберешь меня, я всегда-всегда буду выбирать только тебя… Спасибо, что пришла именно сегодня, Тиша…

И я обняла его.

Икел улыбнулся ей в плечо. Как замечательно все складывается. Вчера вечером он, наконец, обновил все необходимые для полета перья. И теперь думал, как бы создать подходящую ситуацию, чтобы… Но кто-то сделал все за него, и грустная девочка сама прибежала к нему в объятия, явно обиженная на весь мир.