Роза будто не услышала его слов, а услышала его мысли. Осталась. Продолжала стоять. Смотреть.

Он встретился с этими глазами. В них была мягкость. Та мягкость, с которой на него всегда смотрела мать, когда они были наедине. Глаза. Похожие глаза. Как у нее. Нет, она не посмеет на него так смотреть. Скорпиус мгновенно зарычал на нее.

Он подошел к ней. Близко. Слишком близко. Как в поезде. Нет, одно оставалось неизменным. Он до сих пор чувствовал превосходство. Чувствовал. Чувствовал, что от нее исходит страх. Страх от его резкого движения. Но Уизли не была бы Уизли, если бы показала его.

Голос. Она повысила на него голос. Нет. Это зашло слишком далеко. Своим месячным бездействием он ее расслабил. Ошибка. Малфой допустил ошибку. Он вырвал пергамент из ее рук и разорвал.

И вновь удар против него. Удар, который он не был готов отразить. За живое. Задела за живое. За живое, которое стало живым лишь в начале августа. Семья. Семья, которой у него никогда не было. Была раньше лишь видимость. А сейчас не осталось и ее.

В одну секунду ему захотелось ее ударить. Но он тут же остановил себя. Пусть это делают дед и отец. Он не такой. И никогда не ударит девушку. Пусть даже Уизли. Он пнул стол. Боль. Он чувствовал боль. Господи. Сколько чувств свалилось на него в один миг.

Душа кричала. Уизли, давай. Давай еще. Я хочу это чувствовать. Не дай этой убогой статье в газете вновь вернуть меня назад. У тебя получалось. И сейчас получится. Давай.

Но нет. Момент был упущен. Малфоевский холодный и расчетливый мозг взял верх над этими чувствами и эмоциями. И снова эта дежурная усмешка и ухмылка. И ледяной взгляд. Пустой и совсем ничего не выражающий.

И да. Снова одна фраза. Плюнула огнем. Вновь злость и ненависть. Неконтролируемый поток эмоций. Он выхватил палочку и подошел к ней. Это было в его долбанной чистой крови. Отстаивать семью. Какой бы она не была. Только он имеет право ненавидеть отца и деда. А она обязана их уважать.

Ему хотелось сказать, что она ничего не знает, но Уизли его опередила. Конечно, она же была зубрилой и всезнайкой. Конечно, она поняла, что только благодаря связям деда отца не посадили. Понимала, хотя не должна была этого понимать. Она вообще не должна была лезть в его семью.

Малфой не знал, сколько прошло времени, когда он наконец отпустил ее руку. Она тут же умчалась к себе в спальню. А он так и остался стоять посреди комнаты. Вновь с пустотой внутри. Которая образовалась с грохотом закрывшейся наверху двери.

С утра Уизли уже не было в башне. За завтраком рыжая макушка через ряд от них тоже не мелькала. Есть не хотелось. Несмотря на то, что до урока еще было целых пятнадцать минут, Малфой пошел ближе к кабинету.

На выходе из Большого зала какие-то девочки захихикали. Обычно, он не обращал на это свое внимание. Но сейчас этого не хотелось совсем. Поэтому Малфой свернул в потайной коридор. Благодаря тому, что Джеймс после выпуска отдал карту Алу, Скорпиус знал все потайные ходы намного лучше, чем себя. Здесь никогда никого не было. Только здесь можно было отдохнуть от школьной суеты на переменах.

Внезапно на него кто-то налетел. Сразу бросились в глаза рыжие волосы. Как в поезде. Она стояла и смотрела в его грудь.

— Смотри, куда идешь, — повторил свою реплику из поезда Малфой.

— Ты здесь не один, — ответила она, поднимая взгляд.

Надо же. Не боится? После всего, что было вчера.

— Был один, — усмехнулся Малфой. — Пока ты не пришла.

Она откинула назад свою гриву. Хотела что-то сказать. Но не решилась. Правильно. И не надо. Второй такой эмоциональный всплеск ему не нужен. По крайней мере не так быстро.

Она вновь будто прочитала его мысли. Молча стала уходить.

— Малфой, — окликнула она его.

Спокойно. Как будто ничего вчера и не было. И между ними старая обычная неприязнь. И она сейчас просто скажет какую-то милую гадость, думая, что заденет его.

Он обернулся. В нем проснулся даже какой-то интерес.

— Мне составить новый список или ты этим сам займешься? — спросила она у него.

Господи, Уизли. Ну как можно все портить. Какой к черту список.

— Ладно, я поняла, — вздохнула она, закатив глаза. — Я составлю. И ты его подпишешь. И вручишь старостам на собрании, на которое мы пойдем вместе.

— Вместе? — расхохотался Малфой громче, чем положено в чистокровном обществе.

Роза смотрела на него. Будто готовая на все ради этого ненужного собрания. Малфой подошел к ней. И наклонился.

— Разве ты еще не поняла? — холодным дыханием он тушил огонь в ней. — Я никогда не буду заниматься этой фигней. Особенно вместе с тобой.

Он начал уходить от нее по коридору.

— Повесишь на дверь график, подпишу, — крикнул он ей, заворачивая за угол.

========== 5. К чему приводит шантаж ==========

Скорпиус Малфой

Скорп стоял перед очередным уроком и смотрел на Уизли. Он впервые видел ее в короткой юбке. Форма девочек предоставляла выбор. И большинство старшекурсниц носили именно короткий вариант юбки. Но только не Уизли. Она всегда была одета как можно менее выразительно. На ней даже всегда был школьный джемпер поверх блузки. Но сегодня не было и его.

Малфой раньше никогда и не замечал, что у нее такие стройные ноги. А без этого дурацкого свитера даже появились очертания талии и грудь. Совсем неподобающе старосте она запрыгнула на подоконник и положила ногу на ногу, подтянув одну из гетр.

— Сейчас на ней и этой одежды не останется, — усмехнулся Альбус, который неожиданно оказался рядом с ним.

— Какой-то праздник? — Скорпиус даже не взглянул на друга. — Чего она так вырядилась?

Альбус лишь пожал плечами и вошел в кабинет.

Весь день Малфой пялился на Уизли. Под конец учебного дня он даже не скрывал этого. И когда она поднимала на него взгляд, он не отводил его. Лишь позволял увидеть в нем то, как он ее ненавидит. Какого черта он вообще на нее смотрит?

Он не пошел на ужин. Сразу отправился в башню. Ждать ее и потребовать объяснений. Какого черта она устроила. Но ее не было. Час, два. И, наконец, дверь в гостиную открылась, показав рыжую гриву.

— Где тебя носит? — крикнул на нее Малфой.

— На собрании, — спокойно ответила она, направляясь к своей спальне. — Ты же туда не ходишь.

— Я пропустил что-то интересное? — усмехнулся Малфой.

— Не знаю, — она остановилась и развернулась. — Все уроки на меня пялился. Лишил себя удовольствия делать это еще целый час.

Малфой задохнулся от возмущения. Да будь его воля, он бы и не взглянул на нее как прошлый месяц. Но зачем-то же она это сделала. Неужели из-за…

— Ты серьезно, Уизли? — он снова рассмеялся, подходя к ней. — Ты так вырядилась чтобы я пришел на это дурацкое собрание?

Да, он был прав. Щеки Уизли стали чуть краснее.

— Было бы на что смотреть, — бросил Малфой. — Мне кажется, что ты прекрасно осведомлена, какие девушки мне нравятся. Возьми хотя бы Фоули. Ты рядом с ней не стояла. А на тебя ни один парень Хогвартса не посмотрит.

Ее губы слегка дрогнули. Да, он ее задел. Будет знать, как пытаться заставить его что-то делать. Особенно такими способами.

— Это не твое дело, — прошептала она.

— Тебя бесит, что я прав, вот и все, — почти искренне улыбнулся Малфой. — Ты же страшная. Эти рыжие волосы, веснушки, ноги…

Ноги. На которые он пялился весь день. Он снова осмотрел ее с ужасом осознавая, что ему нечего больше сказать. Раньше он мог опускать ее за внешность постоянно. Мог пройтись по каждый клеточке ее тела. А сейчас ему было нечего сказать. Он видел другое. Совсем не то, что было раньше. Перед ним стояла какая-то новая Уизли. Это она так изменилась за лето или изменился он?

— Да ты просто жалкая уродина, — выпалил он.

Через миг послышался звонкий удар. Щека стала ныть с рекордной скоростью. Боль? Он чувствует боль? Пусть физически, но чувствует.

Малфой уставился на нее. По ней было не понятно, что она чувствует. Видимо, огонь, исходивший от нее, отключил чувство самосохранения.