— Мистер Малфой, я вынужден требовать Вашу волшебную палочку для проведения экспертизы, — мужчина вновь повернулся к отцу.

— Я не обязан… — начал Драко.

— К сожалению, обязаны, — перебил его мужчина.

Драко нехотя достал палочку из своего кармана.

— Приори Инкантатем, — произнес чиновник. — Мистер Малфой. Последнее заклинание, которое Вы использовали было непростительное убивающее проклятие.

— Я убил не жену, — сверкнул глазами Драко.

— Это уже не мне решать, — покачал головой мужчина. — Вас ожидает судебное разбирательство.

Отца увели. А Скорпиус так и остался стоять посреди гостиной. Его отец был не самым лучшим человеком. Да, он убивал людей. По приказу деда. Но он не мог убить мать. Он… любил ее. Насколько вообще может любить или что-то чувствовать чистокровный волшебник. В один миг Скорпиус лишился матери, отца и всех чувств.

Остаток лета он провел с дедом. Это было самое ужасное время в его жизни. Казалось, ему было абсолютно все равно, что сын под следствием, а невестка убита. Ну, правильно. Как только мама начала выражать свое мнение относительно воспитания Скорпиуса, дед ее возненавидел. И Скорп был уверен, что дед даже был счастлив, что мать убили. С его связями достать отца будет не проблемой. Все верха Министерства были должны ему.

Дед даже не стал отменять прием для чистокровных семей, на котором официально представил Скорпиусу его невесту. Хотя в этом не было никакой нужды. С Гердой Фоули Скорпиус был знаком давно. Они были однокурсниками. Но общались редко. Девочки предпочитали свою компанию, мальчики — свою.

Герда была типичной аристократкой. Прямая осанка, длинные блондинистые волосы, спокойные почти прозрачные голубые глаза. Скорпиус наблюдал за ней весь вечер. Она тоже следовала всем приказам своих родителей. А значит, будет слушаться и его. И это было нормально. Так принято. В чистокровных семьях. Жена или невеста не имеют права ослушаться своего мужчину. Эти девушки не принадлежали себе. Никого не интересовали их желания. Их растили как инкубаторов. Чтобы после окончания школы производили на свет новое поколение чистокровных.

— Я рада, что за этот год мы сможем лучше узнать друг друга, — улыбнулась ему девушка.

— Я тоже, — вежливо кивнул Малфой, целуя ее руку. — Извини, я отлучусь.

Скорпиус почти бежал в свою комнату. Ничего. Он до сих пор ничего не чувствовал. Все девушки, которые у него были, были ничем иным, как развлечением. Он с ними просто спал. Доставлял удовольствие им и себе. Ему нравилось, как они хотели его. Но ни к одной он не испытывал чувства даже похожее на симпатию. Его ледяное сердце было не способно любить. Он завидовал матери, которая несмотря на все это любила отца. Она любила его. Чувствовала. Отец нет. И Скорпиус тоже нет.

Он ворвался к себе в комнату, доставая из ящика письмо Альбуса. Он так и не ответил другу. А тот больше и не писал, как и обещал. А Скорпиус просто не знал, что ему сказать. Что не знает, как жить дальше? Что в момент лишился матери, которая была единственным дорогим человеком для него? Что несмотря на все ужасные статьи в «Пророке» все равно верит отцу и считает его невиновным? Что ненавидит своего деда? Что вынужден торчать на глупых приемах? Или же что окончательно потерял чувство жизни?

Нет, даже Альбус его не поймет. Он всегда был эмоциональный. Он всегда чувствовал всю палитру жизненных эмоций. И не стеснялся ее показывать. Но только не Скорпиус. Жалкие попытки, которые он мог позволить себе рядом с другом. И те были ему недоступны.

Скорпиус взглянул на последнее предложение письма. Что ж. Остается надеяться, что Уизли будет продолжать вызывать в нем былую ярость. Хотя бы этого чувства он не мог лишиться?

Да, в его жизни осталась константа. Это была Уизли. Впервые с момента визита в их дом министерского работника он что-то почувствовал. Ненависть, раздражение. Она выводила его из себя просто своим присутствием. А сейчас стала выводить еще больше. Огнем в своих глазах. Своими эмоциями. Почему она что-то чувствовала? Даже ту же ненависть. Она испытывала намного ярче, чем он. Малфой был потерян. Лишь после того, как он вошел в свое купе, он понял, что не произнес в ее адрес ничего оскорбительного. Просто смотрел свысока, по привычке демонстрируя ей свои ненавистные манеры.

Он был рад, что не ответил Альбусу на письмо и не рассказал о своем назначении. Эмоции Уизли, когда она увидела его в кабинете МакГонагалл рядом с собой, были бесценны. Он даже в какой-то момент пожалел, что знал о ее назначении еще летом. Если при их столкновении в поезде он смог испытать минимальные эмоции. То эта информация, брошенная как снег на голову, точно его бы взбодрила.

Они шли наверх. Господи, как непривычно идти наверх. Скорпиуса тянуло вниз. В привычную холодную Слизеринскую гостиную. Гостиную, где была его будущая невеста. Гостиную, где все будут смотреть на тебя с трепетом и обожанием. Гостиную, где, когда ты устал от всего этого, есть лучший друг.

В купе они ехали вчетвером. Поэтому Скорпиусу не удалось рассказать Альбусу о том ужасном месяце каникул. Он видел, что друг волнуется за него. И больше всего Скорпиус хотел сейчас делиться своими переживаниями, а вернее их полным отсутствием с Поттером, а не прожигать ненавистную спину Уизли, на которой горела ярким раздражающим пламенем ее рыжая грива, взглядом.

Скорпиус даже подумал, что за сегодняшний день они с Уизли провели рядом времени больше, чем за все предыдущие шесть лет. И впервые шли молча. Не оскорбляя друг друга. Он был уверен, что она чувствует его холодный взгляд на себе. Но не подает виду. И это раздражало еще больше. Скорпиусу вновь хотелось посмотреть в ее глаза. Увидеть там эмоции. И забрать их себе.

Но во всей этой ужасной ситуации все же был один плюс. Дед разозлится. Разозлится, что Скорпиус будет делить одно помещение с этой полукровкой. И Скорп этого желал. Желал, чтобы тот захлебнулся в собственном яде и недовольстве. Чтобы было хоть что-то, что омрачало бы его жизнь. Как он это делал с его матерью.

Он знал, что его друзья сейчас тоже насмехаются над ним. И весь год ему придется терпеть от них издевки в свою сторону, что он живет с Уизли. Хотя, друзья не знали, что ему будет плевать. Он. Ничего. Не. Чувствовал.

Скорпиус снова вспомнил Фоули. Она теперь во всем будет подчиняться ему да и только. Надо этим будет воспользоваться. Не должен страдать только он один от решения, которое приняли без него. Он возьмет от этой ситуации максимум.

Свадьба, наследники. Фу. Нет. Он никогда этого не хотел. Он не хотел жить как его отец. Иметь детей и не позволять себе проявлять заботу. Иметь жену, но не позволять ей проявлять чувства к себе. Он хотел быть один. Принадлежать только самому себе, каждый день развлекаясь с новой девушкой, очередь которых стояла за ним уже два года.

За всеми этими мыслями он не заметил, как ускорил шаг и уже поравнялся с Уизли. И тут она на него покосилась. Малфой резко повернул на нее голову, но она лишь опустила взгляд себе под ноги.

Ему хотелось кричать. Хотелось взять ее за эти волосы и поднять голову, чтобы она посмотрела ему в глаза. Чувствовать ненависть к ней. Чувствовать.

Наконец они вошли в их личную башню. Она безумно напоминала обитель Гриффиндорцев. Скорпиусу один раз пришлось зайти туда, когда им с Альбусом понадобилась мантия Джеймса. Слишком ярко. Кричаще. Огненно. Это для Уизли. Не для него. Или… Нет, даже эта атмосфера не смогла возродить в нем никаких чувств. Ему это просто не нравилось, а не раздражало, как это должно было быть в его обычном состоянии.

В гостиной был камин, письменный стол и небольшой диван. По бокам располагались лестницы, которые вели в их спальни. Но Скорпиус снова быстро нашел плюс. Он здесь был один. Здесь не надо будет притворяться. Можно быть собой. Нет. Можно было бы быть собой, если бы тут не было Уизли.

И когда, наконец-то, МакГонагалл завершила инструктаж, Малфой бросился в свою комнату. На его счастье она была не такая кричащая. Спокойные тона. И снова ни капли удовлетворения. Никаких эмоций.