Когда я в очередной раз нашёл её взглядом, оказалось, что она застыла у поворота во дворы. У неё как-то странно напряглись плечи.

Слегка забеспокоившись, я подошёл ближе. Хотел встать рядом, но Эгле вдруг вскинула руку, преграждая мне путь. Повернулась и тихо, почти беззвучно прошептала:

– Пойдём обратно?

Нахмурившись, я шагнул к стенке, быстро выглянул за поворот.

Нет, мы ни на секунду не забывали о существовании в этом мире Кори и его мерзавцев-приятелей. С помощью Юлса мы выяснили всё, что могли выяснить о любителях собрать толпу побольше и найти жертву послабее. И мы точно знали, что в этом районе нам встреча с Кори не грозит. Потому что у этого района было своё сборище, которое называло себя орденом. Тоже ничего хорошего, но у ордена, по крайней мере, были принципы. Например, они не били девчонок и не нападали на одного скопом.

В отличие от скотин из компашки Кори, стоявших в глубине двора. Да, это были они. Не хочешь получать по морде – умей узнать врага со спины.

Правда, за последнее время я столько раз от них убегал, что они меня, наверное, тоже уже узнавали со спины.

– Вот чёрт, – выдохнул я, вжимаясь в кирпичную стену. – Каких тритонов они здесь делают?!

– Не знаю, – отозвалась Эгле. – Я тоже думала, что они тут не бродят.

Я внимательно посмотрел на неё.

По-моему, это я теперь с ней резонировал, а не она со мной. Потому что только сейчас мне стало действительно жутко.

Никогда не видел, чтобы у неё были такие огромные глаза и такое бледное лицо.

До нас донеслись крики, ругань, звуки ударов и звон металла.

– Всё ясно, – мрачно сказал я, уже не таясь. Всё равно бы меня не услышали. – У них тут драчка.

– Надо вызвать полицию.

– Ты спятила.

Эгле наградила меня таким взглядом, что мне снова захотелось вжаться в стену.

– Пошли.

И припустила вниз по улице. Мне оставалось только последовать за ней. Не орать же ей вслед. Не пытаться же ей объяснить, что полиция вряд ли приедет. А если приедет, то ребятки не расценят это как руку помощи. И если кто-то из них стоял на стрёме, скажем, в щели меж домов напротив…

Ох.

Я бросил взгляд через плечо. В поле моего зрения попала и упомянутая щель. И рядом совершенно точно кто-то стоял. Стоял и смотрел нам вслед.

Если это был наблюдатель из шайки Кори, пожалуйста, пусть орден их уделает. Потому что если не уделает, то нас ждёт увлекательнейшая ночь. И отличное лето. И просто чудесный год. Или даже несколько.

Если это был наблюдатель из ордена, пожалуйста, пусть полиция не приедет. Потому что если они приедут и загребут в кутузку всех, кто не успеет побыстрее свалить…

Ох.

Тогда количество людей, которые желают нам с Эгле смерти в мучениях, возрастёт как минимум в два раза. И самое плохое, что каждый из них вполне в состоянии устроить нам эту самую мучительную смерть.

Так я думал, мчась рядом с Эгле сквозь бархатный сумрак и оранжевый свет фонарей. На бегу мы оба искали глазами хоть одну телефонную будку. Эгле – чтобы позвонить в полицию. Я – чтобы заметить будку первым и не дать Эгле это сделать.

Наивный, наивный я.

Может, я и мог скрыть от Эгле своё намерение помешать ей вызвать полицию. Но стоило мне наткнуться взглядом на телефонную будку, как Эгле моментально повернулась в ту же сторону.

Ничего, мысленно утешал себя я, покорно следуя за ней. Может, телефон не работает.

Но телефон работал. И трубку взяли, хоть и не сразу. А в голове моей непостижимым образом сохранился адрес дома, во дворе которого сейчас шёл жесточайший мордобой. И зачем-то я этот адрес сказал, когда звенящий от напряжения голос Эгле прервался и она бросила на меня отчаянный взгляд.

– Какой ты молодец, – с уважением сказала Эгле, аккуратно повесив обруч с наушниками обратно на рычаг. – И какая же я дурочка. Поскакала полицию вызывать, а сама даже не подумала, что надо адрес посмотреть. Спасибо.

Не за что, подумал я. Когда мы уходили, я бросил взгляд на телефонную будку. Скорее всего, завтра её тут не будет. Вернее, будка-то останется. Просто из неё уже больше никто и никогда не вызовет полицию. Она разделит участь своих собратьев из районов, где жили ушлёпки вроде Кори.

Наверное, провод наушников перережут, подумал я. Шайка Кори поступает так. Если бы это были ребята, которые называют себя сворой, они бы ещё и стёкла выбили.

На орден я уже и не надеялся. При всей их крутости, я не верю в уличную драку по правилам. Беспринципные сволочи всегда выигрывают в таких стычках. Просто потому, что у них больше вариантов.

Мы медленно шли по улице, восстанавливая дыхание. Лично у меня, судя по ощущениям, в боку застряло копьё. Эгле тоже здорово выдохлась. И всё же недостаточно сильно, чтобы не почувствовать мои мрачные мысли.

– Что-то не так? – спросила она.

Знала бы ты, дружище, во что мы сейчас вляпались, подумал я.

– Нет, ничего, – преувеличенно бодро сказал я. – Просто удивляюсь, какая ты, оказывается, храбрая.

– Будешь подлизываться – поколочу, – ласково сообщила Эгле.

– Но я правда удивился, – примирительно поднял руки я.

Эгле фыркнула:

– С каким треплом я, оказывается, дружу.

Но больше ничего не сказала.

Разумеется, о том, чтобы продолжать прогулку, не могло быть и речи. Эгле заверила меня, что сможет пробраться к себе, не разбудив сеньору Элинор, а утром скажет, что решила вернуться пораньше и что я её проводил. Это даже не было неправдой, потому что я в самом деле её проводил.

Сам я домой добирался уже на автопилоте. По счастью, без приключений. Понятия не имею, что творилось в том дворике. По крайней мере, ребята были достаточно заняты, чтобы ловить в ночном городе кого-то вроде меня.

Итак, я вернулся домой, успешно миновал мамину комнату, юркнул в свои апартаменты. Рухнул, не раздеваясь, на кровать и мгновенно заснул. Нервные встряски хороши в качестве подзарядки только в сам момент встряски. Потом una corda возвращается и говорит: «Ой, это что, эмоции? Зачем тебе такие сильные? Ты же всё равно не умеешь их испытывать». И накатывает куда сильнее, чем было до встряски. Ладно ещё, хватило ума запереть комнату и включить плеер…

***

– Доброе утро, – немного удивлённо сказал я, остановившись в дверях кухни. – А ты чего не на работе?

– У меня выходной, – сухо ответила мама.

Ой, точно. Я немного вылетел из времени, как это обычно бывает на каникулах.

– Ой, точно, – произнёс я вслух.

Она посмотрела на меня долгим печальным взглядом. Странно. В последний раз я видел у неё это выражение лица до того, как обзавёлся плеером.

– Сим, что это?

На столе лежал лист бумаги. Довольно помятый лист бумаги.

– Очередное письмо от папы, на которое я не ответил? – неуверенно предположил я.

– Боюсь, что нет.

Нахмурившись, я подошёл ближе.

Спасибо una corda, которая не позволяет моим мимическим мышцам вот так сразу скорчить рожу, соответствующую мыслям.

Мне показалось, что внутри что-то порвалось.

Очевидно, что послание принёс почтовый голубь. Каменный почтовый голубь. Вот почему в гостиной было так прохладно.

– Только попробуй соврать мне, что это вы теперь так переписываетесь с Эгле, – предупредила мама, крепко стиснув в ладонях чашку. – Скажи мне правду. Чем ты вчера ночью занимался?

– Гулял с Эгле, – брякнул я. – Ну, в смысле, на звёзды смотрел. Как и собирались.

– То есть, – начала мама, – Эгле может подтвердить… – она махнула рукой, досадливо, перебивая сама себя: – Ох, да конечно же, подтвердит. Она ни за что тебя не подставит.

– Ты можешь и сеньору Элинор спросить, – возразил я, чувствуя себя всё гаже и гаже с каждым словом. – Она тоже скажет, что мы с Эгле смотрели на звёзды.

Мама поднялась, горько улыбнувшись и покачав головой.

– Эгле тебя ни за что не подставит, – повторила она. И постучала пальцем по листку: – А ты её?

И она вышла из кухни. Я стоял, уставившись на кривые строчки. Примерно минуту спустя я услышал, как щёлкнул замок входной двери.