– Он сделал ставку и выиграл, – пожал плечами Третий. – А теперь нужно постараться с ним не встретиться.

– Я не хочу умирать!

– Поднимите Магистра! – распорядился Капитан.

Плечистые телохранители получили от Третьего подтверждающий кивок и вдвоём, кряхтя, извлекли толстяка из кресла.

– Куда вы меня тащите?

– В бронированную капсулу, – ответил Капитан. – Они не смогут её вскрыть.

– Они ещё не приземлились!

Перепуганный Магистр напрочь позабыл о штурмующих надстройку десантниках, и даже доносящиеся выстрелы не помогли ему вспомнить о реальном положении дел.

– Они прорвались на третий этаж, – негромко доложил вернувшийся телохранитель. – Астролога пришлось застрелить.

Внизу прогрохотало три взрыва подряд, скорее всего гранаты. Капитан выругался, однако этим не ограничился и в сердцах бросил:

– Да из чего же сделаны эти твари?

И услышал сухой ответ Третьего:

– Если ты говоришь о лингийцах, то из неукротимости.

Пистолеты и ножи.

А когда их перестало хватать – гранаты.

Панар приказал устроить большую перестрелку у главной, самой широкой и удобной для атаки лестницы, показать, что егеря собираются идти на прорыв именно здесь, а когда защитники клюнули и почти все собрались на ней – взорвал проход на запасную, и пятеро его парней оказались на третьем уровне, обеспечив отличный плацдарм для развития успеха.

Их не смутил даже резкий крен, который экипажу катамарана удалось выправить с большим трудом: лингийцы поняли, что, выйдя из Пустоты, Помпилио продолжил бой, то есть не оставил их, отправился следом и теперь делает всё, чтобы поддержать. Поняли и приободрились. Ну а то, что мессер принял решение сбить гигантский цеппель, на котором они находились, их не взволновало: раз решил, значит, так надо.

Они чётко понимали, что удар о землю станет паузой, а не финалом, и знали, что нужно делать после – продолжать драться.

Кто-то сумел удержаться, кто-то покатился по коридорам, одному бойцу не повезло – сломавшаяся направляющая насквозь пронзила грудь, но все, кто мог продолжать бой, вернулись в него ещё до того, как гигантский цеппель перестал скрипеть и вздрагивать. Атаковали оглушённых врагов, безжалостно убивая всех, кто оказывал сопротивление, и на рывке добрались до последнего, четвёртого уровня. До капитанского мостика разбитого катамарана.

До пустого капитанского мостика.

Он сделал всё, что мог.

Несколько лет они провели вместе, несколько разных лет, вместивших в себя столько, что хватило бы на несколько жизней… На нём она училась летать, а потом – воевать, дома, на Кардонии, когда даже помыслить не могла, что станет женой одного из самых известных адигенов Герметикона. Выкупила его, отправила на полную модернизацию – хотела, чтобы её паровинг был самым лучшим в мире, и тем спасла от гибели во время ужасающего разгрома, который устроили им в Приоте. Затем он перебрался с ней на Лингу, был рядом в самые трудные дни, когда потерявшая всё на свете Кира собирала себя по кусочкам – поддерживал так же мягко и нежно, как Помпилио, отвлекал от горьких мыслей, помогал изучать новый мир; едва не сорвался в пике во время смертельного эксперимента, но вытянул, спас и себя, и хозяйку; отправился вместе с ней в опаснейшее путешествие по следам погибшей Тринадцатой Астрологической, честно сражался, наводя на врагов ужас, даже через Пустоту прошёл, а здесь не удержался. Местный воздух оказался для тяжёлой машины слишком лёгким, а местной воды – второй стихии паровинга – здесь не оказалось вовсе.

И он погиб.

– Ты сделал всё, что мог, – тихо сказала Кира, прикоснувшись рукой к корпусу машины. – Спасибо.

Паровинг не ответил. Он умер.

– Мне очень жаль, адира, – вздохнул Бабарский. – И ещё… я хочу сказать спасибо. Сейчас сказать. Вам и ему.

– Не за что, ИХ. – Кира постояла ещё мгновение, после чего отвернулась, сделала два шага прочь и не глядя на Бабарского спросила: – Экипаж покинул машину?

– Да.

– ИХ, ты сделал то, что нужно?

– Да, адира.

– Тогда иди.

– Конечно, адира.

Кира подождала, пока Бабарский отойдёт на безопасное расстояние, подожгла шнур и не быстро, спокойным, неторопливым шагом пошла прочь. Не оборачиваясь.

Машина взорвалась в тот самый миг, когда она укрылась за ближайшим из больших валунов. А ещё через минуту над местом гибели паровинга завис «Пытливый амуш».

– Наблюдаю адиру, – громко доложил вперёдсмотрящий.

– С ней всё в порядке? – поинтересовался Помпилио.

Они с Дорофеевым стояли с противоположной стороны, внимательно разглядывая в бинокли происходящее у катамарана: «Стремительный» завис над останками поверженного монстра и периодически открывал пулемётный огонь по пытающимся сопротивляться врагам и уцелевшим огневым точкам.

– Так точно. Адира здорова и в безопасности.

– Откуда взялся дым?

– Адира взорвала паровинг.

– Понятно…

– Отдать приказ приземляться? – спросил Дорофеев, не отрываясь от бинокля.

– Полагаю, «корзины грешника» будет вполне достаточно, Базза, – хладнокровно ответил дер Даген Тур. – У нас нет времени приземляться.

– Да, мессер, – кивнул капитан, мысленно согласившись с тем, что нескольких человек можно поднять на борт без лишнего комфорта, и распорядился: – Приступить к снижению до пятидесяти метров! Команда «корзины» – начать эвакуацию без приказа! Медикусу приготовиться к осмотру.

– По завершении эвакуации возвращаемся к катамарану.

– Да, мессер. – Базза помолчал. – Насколько я могу судить, там всё развивается по плану.

– Согласен. – Помпилио позволил себе улыбку. – Они наверняка подали сигнал бедствия. Так что времени у нас немного.

– Не более двух часов.

– И это – в лучшем случае. – Дер Даген Тур опустил бинокль. – Базза, продолжайте наблюдение, а я отлучусь к «корзине».

– Конечно, мессер.

– Начинаю снижение и приступаю к эвакуации, – доложил дер Шу.

– Принято, – отозвался Дорофеев.

– Принято, – подтвердил Капурчик, наблюдая за тем, как наземная команда, спустившаяся со «Стремительного» в «корзине грешника», крепит якоря к палубным надстройкам катамарана. Десантников было много, кроме того, среди них наверняка были раненые, поэтому дер Шу принял решение не просто посадить крейсер, а посадить так, чтобы снять лингийцев прямо с палубы катамарана, благо размеры вражеского корабля это позволяли.

– Ловко, – одобрил Сямчик, оценив, с какой скоростью дер Шу ухитрился пришвартоваться к поверженному цеппелю.

– Лингийцы хорошо обучены, – согласился Капурчик. И наклонился к переговорной трубе: – «Макушка»!

– Да, господин капитан? – отозвался сидящий на самой верхней точке цеппеля наблюдатель. С «макушки», то есть со спины корпуса, открывался отличный обзор, что требовалось находящемуся в боевом охранении «Дэво».

– Доложить обстановку.

– Горизонт чист по всем направлениям.

– Хорошо. – Капурчик отставил трубу и повторил: – Хорошо.

– А вот мне кажется, что не очень, – негромко произнёс Сямчик.

– Что ты имеешь в виду?

– Лингийцы, – старший помощник кивнул на покидающих катамаран егерей. Некоторые из них тащили раненых, некоторые гнали перед собой пленных, остальные прикрывали отход. – Они не только хорошо обучены, но и весьма скрытны. Вряд ли они поделятся с нами всеми материалами, которые собрали на катамаране.

– Предлагаешь отправить собственную команду разведчиков? – с иронией осведомился Зиновар.

Сямчик поморщился:

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду.

– Понял, – кивнул Капурчик. – Но мы не можем ничего изменить. И уж тем более – указывать дер Даген Туру.

– Да. Поэтому я и сказал, что всё не так уж хорошо.

– Но дер Даген Тур пообещал поделиться полученной информацией, и я не вижу повода ему не доверять.

– Даже так?