Литмир - Электронная Библиотека

Захотелось догнать девушку – обнять эти хрупкие плечики, на которые ниспадали красивые русые волосы с благородным пепельным оттенком. Но он продолжал идти, словно завороженный, боясь даже дыханием потревожить идиллию соприкосновения противоположных чувств, возникшую в душе. Появилось ощущение, что, если вдруг каким-то образом эту идиллию нарушить, она растает и больше уже никогда не вернется.

Так и случилось. Девушка оглянулась. И, видимо, заметив или почувствовав его преследование, прибавила шагу.

На перекрестке – у светофора, Максим подошел к ней почти вплотную. Шлейф парфюма, подчеркнувшего запах ее тела, разгоряченного солнцем и ходьбой, вконец выбил из колеи. И возникшее только что желание подойти, мгновенно улетучилось. Он просто струсил. Вот так позорно отказался от принятого решения, заменив другим – просто идти за ней следом. Будь что будет. Он сделает это чуть позже. Подловит какое-нибудь мгновение, чтобы все произошло непосредственно – естественно. В голову полезли глупейшие мысли. Может быть, кто-то к ней станет приставать, и он ее защитит. А может, не даст опрометчиво перейти на красный свет. Он даже начал внимательно присматриваться к деталям ее одежды, чтобы обнаружить что-то не то в них, и таким образом начать разговор. Но все было тем, чем нужно. Светло-голубые джинсы безупречно обтягивали упругие бедра и стройные ножки – ни одной лишней складочки. Укороченная снизу блузка открывала полоску загоревшей спины. На блузке тоже ничего. Сумочка не расстегнута. Волосы в порядке. «Я схожу с ума» – подумал Максим, отводя взгляд. Для него никогда не представляло проблемы уличное знакомство с девушками. Это было проще пареной репы. Он даже не задумывался. Слова приходили сами по себе, опережая здравый смысл. В процессе. А тут – на тебе.

Так они прошли до самой площади. Повернули налево. Миновали подземный переход и, пройдя мимо здания администрации города, подошли к главному корпусу  университета. К этому времени дистанция между ними увеличилась, потому что Максим заметил – девушка нервничает. Впервые стало неудобно, что наблюдает за кем-то. Раньше он это делал бесцеремонно. Даже бравировал, когда его внимание замечали, давая понять, что в восторге. В основном, женщинам, когда те оборачивались, уловив его взгляд, видел, даже нравилась такая реакция. А сейчас он как будто наблюдал за собой со стороны, оценивая собственное поведение глазами постороннего человека. Ее глазами. И что-то в нем говорило, что это нехорошо. Некрасиво.

Огромная университетская дверь пропустила незнакомку и медленно вернулась на место, оставив Максима в раздумье – идти ли дальше.

Не пошел. Ругая себя за малодушие, а точнее за трусость, как речитатив повторял, что теперь знает где ее искать, несмотря на аргументы внутреннего оппонента, приводившего массу всяких разных «но». Наконец, напуганный инстинкт самосохранения нашел лазейку: «А, может, это и к лучшему после того, что было?» Малодушие победило. Его аргументы – пусть витиеватые и пораженческие – принесли облегчение. «Значит так надо! – подумал, – Судьба, значит. Может, это интуиция не позволила мне втянуть себя в какую-нибудь авантюру? Может, это перевернуло бы всю мою жизнь, вывернуло бы ее на изнанку? Кто знает – как и что могло случиться познакомься я с ней?» Он вдруг вспомнил чувства той ночи, и по спине пробежали мурашки от мысли о чертовщине. «Вот видишь! – констатировала осмотрительность, – Не зря все это».

Чувства, как и мысли, стала растаскивать по разным углам диалектика. Хотя чувство, скорее, было одно. Просто оно разделилось само в себе и  двойственностью начало вносить в сознание смуту. Сначала пришло облегчение, что, даже если и упустил что-то, то, скорей, не судьбоносное. Потом сердце наполнилось щемящей тоской утраты, перекликавшейся с той самой – возникшей злополучным воскресным утром следующего дня. Эти состояния, не способные властвовать друг над другом, нейтрализуя свои противоположности, еще пару минут настойчиво растаскивали душу в разные стороны. Потом, вдруг утратив силу в бесполезной борьбе, почти успокоились, превратившись в ощущение незавершенности. Максим обреченно вздохнул, повернулся на сто восемьдесят и пошел назад.

7.

Он долго слонялся по улицам, особо не задумываясь, где находится и, что делает. Мысль, что в его жизни что-то произошло серьезное в связи со случившимися событиями, отягощала сознание, не давая ни одного шанса освободиться от себя. Несовершенный мозг пытался сплести логическую цепочку этих и всех предыдущих значимых событий жизни. Каждый раз  возникали все новые и новые воспоминания, спонтанно выстраивая свои варианты причинно-следственных отношений прошлого и настоящего. И каждый раз, когда замечал эту спонтанность, будто выныривал из глубокого омута.  Возвращался к истокам, делая попытки что-то понять. Но через некоторое время его снова закручивало и затаскивало в плотное, наполовину осознаваемое пространство. И он снова и снова блуждал по лабиринтам непроизвольно ветвившейся мысли.

Запутавшись окончательно, и не сумев прийти к согласию в душе, Максим стал нервничать. Стал вдруг обвинять Руслана, задержавшего его в тот злополучный день своей философской беседой – дурацкими разговорами о потустороннем мире, из-за чего все и началось. Потом спустило колесо. Потом застрял на  шиномонтаже. В итоге – поздно приехал домой и один парился в бане. В сознание ни с того, ни с сего вплыло слово «суккуб». Он стал вспоминать – что же это. Но не смог. И от того еще больше стал нервничать.

Когда завибрировал в кармане телефон, Максим от неожиданности вздрогнул. Достал из кармана трубку. «Руслик… Будь он неладен. Стоило только подумать о нем». Он как будто проснулся. Узнал, что уже почти семь вечера. Что уходящее на покой солнце почти совсем остыло, и угол падения его лучей заметно заострился.

– Да, слушаю тебя… – проговорил, почувствовав остатки недовольства в своей интонации. И за это стало неудобство перед, конечно же, не виноватым ни в чем другом. Как будто тот узнал, о чем он сейчас думал.

– Ну что, Макс? Где тебя носит? Где ты там колесишь?

Максим выругался. Он, наконец, вспомнил о машине – о том, что оставил ее около учебного корпуса.

– Руслик, ты где сейчас?

На том конце после паузы, означавшей, видимо, удивление, послышался упрек:

– Ты же знаешь… Ты что – опять не помнишь? Я думал, раз тебя в общаге нет…

– Слушай, не обижайся. Я помню. Делай что хочешь, но мне нужна твоя помощь… хватит вам уже кувыркаться там. Надо тачку от универа к общаге перегнать.

– Да ты что? Мы же…

– Руслан, я датый. А кроме тебя некому, сам знаешь. Бери свою козу, и подъезжай.  Я через полчаса буду – привезу ключи и документы. Успеешь?

В трубке послышалось искаженное имя языческой богини Лады, затем невразумительное, но очень эмоциональное ворчание. И, наконец, короткие гудки, говорившие о том, что Руслан, можно сказать, уже в пути.

С Русланом Ремезовым они познакомились четыре года назад у деканата – по поводу жилья. Руслан тоже оказался не аборигеном. Но места в общежитии ему сразу не обломилось – сначала снимал комнату в частном секторе. А потом из блока, где жил Максим, буквально через месяц после начала занятий выселился Коля Красный – перевелся на заочное отделение по семейным обстоятельствам. Вот тогда-то и пришел к нему Ремезов, вовремя подсуетившийся в деканате по этому поводу.

С тех пор они – друзья. Единственное, что периодически разочаровывает его в Руслане, это слишком уж навязчивое увлечение всякой мистикой. И хоть поначалу подобные разговоры его почти всегда раздражали, в последнее время он стал относиться к ним как-то лояльнее. В беседах с другом вдруг обнаружилось, что и в мистике есть что-то стоящее – что-то, о чем все в сокровенных глубинах своего внутреннего мира всегда знают, но боятся поверить, что это на самом деле так.

Руслан с «козой» опоздали минут на двадцать. Наверно, долго одевались, отчаянно сопротивляясь соблазну остаться под одеялом. Отпустив шутку на этот счет, Максим отдал документы.

8
{"b":"758093","o":1}