Комната едва ли могла соперничать размерами с их кухней в общежитии, да и из обстановки в ней, по сути, имелись только письменный стол, стул, печка в углу да кровать… Зато кровать была только одна – одна! После неполных трёх лет в общаге возможность иметь хотя бы кусочек личного пространства, который не придётся ни с кем делить, в любой ситуации заставляла Алексея чувствовать себя лучше. Он был сыт по горло соседями, которые слушают музыку, трындят по телефону и водят в гости друзей, не давая толком ни поспать, ни поучиться…
Наконец оставшись один, он сел на постель поверх покрывала и понял, что лучше последует совету Скарлетт О’Хары и подумает обо всём этом завтра.
Кровать была мягкой и чистой, она не грозилась развалиться под весом лежащего или укусить его каким-нибудь особо наглым клопом – в сравнении с дешёвыми провинциальными гостиницами это казалось верхом мечтаний. Вымотанный долгой дорогой и постоянной необходимостью что-то скрывать, Алексей заснул быстро. Когда он снова открыл глаза, ему показалось, что прошло всего несколько секунд, и, чтобы в этом разувериться, пришлось высунуться в коридор и увидеть в окне утро. Часов на запястье всё-таки здорово не хватало…
Как и расчёски с бритвой. В комнате было зеркало над туалетным столиком с тазом и кувшином для умывания, но Алексей что-то побаивался в него смотреть. Надо будет сегодня найти какую-нибудь цирюльню, всё-таки гулять в таком виде по столицам – не дело. Правда, денег у него кот наплакал, а коты – они народ волевой и слёзы почём зря лить не станут…
Ладно. С этим можно будет разобраться чуть позже. В первую очередь нужно было наконец придумать себе легенду. Да, и прояснить свою степень родства с этим, как его, Элиасом тоже не помешало бы…
Вполне ожидаемо, господин Гедреф в своей библиотеке уже успел составить о новом ученике не лучшее впечатление и встретил его холодно. Алексею пришлось выслушать пространную лекцию о том, что многие из собранных здесь книг обладают большей ценностью, чем он сам и весь его род до пятого колена, о том, что их надо уважать, беречь и лишний раз на них не дышать; о том, что если какого-то несчастного смертного угораздит испортить одно из драгоценных старинных изданий, то ему лучше заранее написать завещание и попрощаться с родными и близкими, et cetera et cetera et cetera. Слова, конечно, были немного другими, но суть – та самая. Впрчоем, очень может быть, что это была стандартная формула, которой запугивали всех новеньких. По крайней мере, когда Алексей клятвенно заверил, что он всё понял и обязуется вести себя хорошо, библиотекарь несколько смягчился и указал ему, в каких частях комнаты что находится: науки точные, науки гуманитарные, художественная литература… Это, конечно, не очень помогало, Алексей подозревал, что среди всех этих стеллажей можно заблудиться на долгие годы и одичать, если отправиться в их дебри без карты. Но на филфаке их, к счастью, учили работать с картотеками, да и господин Гедреф в конце концов смилостивился до такой степени, что сообщил о своей готовности оказывать новенькому помощь. Конец предложения в духе «если уж кто-то такая бестолочь, что не сможет справиться сам» вслух озвучен не был, но явно подразумевался.
Алексей немедленно воспользовался этим разрешением, чтобы осведомиться, есть ли во всей этой невероятной сокровищнице что-то вроде родословных книг, и его отослали к «Генеалогии лучших людей», внушительному изданию со свежими, ещё похрустывающими страницами. На титульном листе значилось, что справочник переиздаётся раз в каждые два года. Ого, да они тут, кажется, слегка повёрнуты на своей знатности…
Полку с географическими атласами он нашёл сам. Первым делом Алексей отыскал в приглянувшемся путеводителе по Сильване тот самый Гелльс – в конце концов, нужно же было познакомиться со своей родиной. В целом книга повторяла слова Брана: Портовый город… Навигация круглый год… Китобойный промысел… Процветающая торговля с Оттией и Пантеем… Так, опять эти Пантей и Оттия! Нужно разобраться.
В одном из углов библиотеки был устроен небольшой читальный зал из нескольких письменных столов, за один из коих Алексей и уселся, выстроив вокруг себя целую крепостную стену из книг. Он раскрыл разворот путеводителя с большой и подробной картой Сильваны и прилегающих к ней земель. Море охватывало страну с юга и с запада (там, на западном побережье, кстати, и располагался Гелльс); к востоку лежали Степи, которые были Алексею уже слишком хорошо знакомы, а на севере проходила граница с Оттией. Загадочная страна не поместилась на эту карту целиком, но даже по кусочку было понятно, насколько она обширнее, чем её сосед. Пантей – тот не попал «в кадр» вовсе, так как лежал за Северным морем, к юго-западу от сильванских берегов.
Жирная точка Урсула отыскалась в восточной половине страны – не слишком далеко от оттийской границы, куда ближе к Степям, чем к морю…
Вспомнив, зачем он здесь, Алексей вернулся к страничке про Гелльс и его окрестности и наугад выбрал себе место рождения – судостроительный городок под названием Дильт. Чем-то он ему приглянулся.
Отлично, родина имеется. Теперь – имя.
Алексей решительно взялся за «Генеалогию лучших людей». Книга была составлена по алфавиту и вмещала несколько сотен фамилий, каждой из которых уделялась страничка мелким шрифтом, в самом крайнем случае – целый разворот. Ему хватило ума не листать наобум, а для начала заглянуть во вступительное слово и выяснить с его помощью массу интересных вещей. Например, что «лучшие люди» с обложки – не просто напыщенный речевой оборот, а местный дворянский титул – причём единственный. Более дробного деления не существовало. Чтобы понять, кто по статусу выше, кто ниже, приходилось ориентироваться по размерам состояния или по древности рода, тут уж кому как нравилось. Более того, все эти знания, похоже, оставалось только постоянно держать в голове – ну, или сверяться с родословными книгами.
Так вот почему их так часто переиздают – мало ли, у кого где родится наследник, чей род пресечётся, а кому, наоборот, пожалуют дворянство. Да и разве же всё упомнишь? Что и говорить, светским человеком в этих краях, наверное, быть непросто…
Алексей перевернул пару страниц и наткнулся на расшифровку принятых в книге обозрачений. Кроме прочего, там толковались приставки перед фамилиями, и его взгляд сам собой упал на такое знакомое уже «ки-». Ну-ка, что тут у нас? «…данную приставку носит бастард, признанный отцом, но не усыновлённый им. Прибавляется к фамилии отца. Отнимается в случае усыновления или причисления к лучшим людям (подробнее о процедуре пожалования титула лучшего человека – в приложении на странице…)»
Алексей закрыл книгу и какое-то время посидел, глядя прямо перед собой.
Ну, привет, Лексий ки-Рин из Дильта. Может быть, со своим биологическим отцом ты никогда и не встретишься, зато сцену радостного воссоединения с полубратом можешь устроить хоть сейчас. Только музыки из «Санта-Барбары» и не хватает.
Как будто он и так не был сыт по горло половинчатым родством. Нет, спасибо, Зинки хватило, а та, между прочим, хотя бы не крысилась при первой же встрече безо всякой причины. То есть ладно, в день их знакомства Зинаиде было трое суток от роду, но, в конце концов, что это меняет…
Алексей взял себя в руки, успокоился и нашёл в «Генеалогии» страницу, озаглавленную гордым коротким «Рин».
Уже после прочтения по диагонали ему стало понятно, что у него губа не дура и он умеет выбирать, к кому записаться в бастарды. Нынешний господин Рин, тот самый, который Август, был очень богат, и число поколений у него за спиной внушало невольное уважение. Не зная, что обо всём этом думать, Алексей машинально скользил взглядом по строчкам: пятьдесят с лишним лет возраста, одна покойная жена и один развод, трое своих детей, ещё трое приёмных… Интересно, эти тоже раньше носили своё законное «ки-»?
Алексей хотел было отложить книгу в сторону, но вдруг передумал и углубился в её конец. Кем бишь назвался этот Ларс Оттар?.. Он немного порылся в разделе на «Х» и отыскал там Халогаландов. Лучше бы, конечно, было этого не делать, потому что это семейство по древности, то есть, читай, по знатности превосходило даже Ринов, а Ларс при этом был не обиженным жизнью незаконнорождённым сыном, а единственным наследником мужеского полу… нет, стойте, стойте, даже не наследником, а и того круче – в свои двадцать два единственным совершеннолетним мужчиной в роду.
