2

Прежде чем стать совсем конченным, я только нюхал изредка кокос и жрал таблетки – по выходным в крутых клубах, запивая все это игристым вином, в компании распервейших университетских мажорок и моего подельника с юрфака Миши Рязанцева – отпрыска папы-министра и мамы-педиатра. Так, вальяжно потягивая шампанское на занимавшей целый двор летней веранде модной в то время Шамбалы, клуба на Кузнецком мосту, мы оживленно обсуждали много денег. Миша в пижонском белом пиджаке и черной рубашке, деловито зачесывая за уши длинные светло-русые волосы, увлеченно рассуждал о будущей карьере.

– Подумываю сейчас помощником депутата пойти, – объяснял он, – ну, не такого депутата, который за правду-матку, – Миша сжал кулак в козу и постучал себя по лбу, – а нормального, нашего, у которого бизнес, женщины, кокаин, тусовки. Даже пофиг, пусть платят тысячу долларов поначалу. Зато к третьему курсу буду двушку получать, к четвертому – уже трешку, к пятому – пять, а когда диплом получу, там уж десятка будет, и можно жить как-то.

– А я не буду работать пока не получу диплом, – пожал я плечами и поправил высокий воротник распахнутой на груди сорочки, фривольно торчавший из-под замшевого пиджака, – в МИДе без диплома делать нечего, а идти какой-то офисной крысой за три копейки, я считаю, просто не для меня. Тем более от меня этого никто и не ждет.

Миша сделал глоток шампанского и понимающе кивнул. От собственных слов я даже немного рассердился – как это так, я – и офисной крысой! Кому это вообще пришло в голову!? Прикурив сигарету и смахнув со лба длинную челку, я поднял свой бокал и мы, преисполненные ощущения собственной исключительности, чокнулись.

– Смотри скорей! – Миша кивнул на двух привлекательных, фигуристых, но довольно просто одетых девчонок, – как их сюда пустили?

– Ну, задницы ничего, – оценил я, – да и на лицо так, неплохо, но вот одеты, конечно…

– Моя подруга Ксения говорит, что достойная барышня, выходя из дома, всегда должна быть одета не меньше, чем на семь тысяч долларов, – с мечтательной улыбкой произнес Миша, и со значительным видом добавил, – и это не считая того, что у нее Верту. Причем совершенно простая девчонка, когда ее водитель не может забрать из универа, она без вопросов садится на метро.

Мишин пиетет мгновенно передался и мне – я одобрительно кивнул в знак согласия.

– А эти, они вроде симпатяги, но живут, наверняка, в общаге, купили по паре джинсов Дольче Габбана и весь год из них не вылезают… ну такие, словом, девятки заряженные, – привел я аналогию из мира автопрома.

Мише моя шутка понравилась. У нас вообще был отличный тандем – мы были очень довольны собой и друг другом.

– Девяяяятки, – растекся он в умиленной улыбке.

Окна окружающих домов, очерчивавших границы летней веранды, дребезжали от убийственных басов, бит поспешно отстукивал ритм, проникновенно подвывал вокал, а на освещенной десятками софитов сцене осыпанных блестками гоу-гоу поочередно трахал голый накачанный негр. Гости неистовствовали.

Около четырех нам позвонили подруги из универа – как раз из тех, что не выходят из дома не нарядившись на сколько-то там тысяч долларов – и пригласили заглянуть в Стоун, заведение, позиционировавшееся как ночной клуб с золотыми унитазами. Находился он в паре минутах ходьбы от Шамбалы, так что мы, не найдя причин против, приняли приглашение.

– Просто я не зачем-парень, я – почему-бы-и-нет-парень! – весело объяснял Миша Лене, одной из наших подруг, дожидавшихся за восьмидесятитысячным депозитным столом – уже изрядно подшофе.

Гости были на взводе. Разгоряченные юноши в темно-синих пиджаках и белых рубашках с высокими воротниками – толпились у бара, спаивая телочек; разгоряченные юноши в обтягивающих майках-алкоголичках и кожаных перчатках с обрезанными пальцами – выдавали немыслимые пируэты на танцполе. Диджей York, раззадоренный такой отдачей, бесновался за пультом. Свет софитов рассеивался в блеске каратников, свисавших с ушей, шей и пальцев девчонок, деливших с нами трапезу. Новогодними елками вторили им телочки за соседними столами. Когда разговор замолкал, они просто перемигивались своими блестяшками, словно сигнализируя что-то на азбуке Морзе. Длинный-длинный-короткий – «подруга, у тебя нет лишнего тампона». Короткий-три длинных – «это сумочка из последней коллекции Прада?» Или типа того. Так, обливаясь шампанским и посыпая себя с ног до головы кокаином, мы проторчали в Стоуне еще часа два, пока не иссяк депозит.

– Никогда не понимал людей, которые проводят всю ночь в одном клубе, – объяснял я все той же Лене, – чем больше я пью, тем больше мест мне хочется посетить – благо в Москве стабильно есть три-четыре пристойных заведения.

После этих слов мы всей толпой, несмотря на то, что было уже около шести, решили сорваться в Кас-бар, находившийся у бассейна Чайка, в самом конце Остоженки. В итоге доехали до него только я, Миша и Лена и только для того, чтоб убедиться, что он уже закрыт. Нисколько не огорчившись, мы, не сговариваясь, зашагали Садовому в сторону МИДа. Рассветное солнце слепило глаза, прохладный сентябрьский ветер развевал волосы, мы были опьянены успехом, молодостью и шампанским. Когда тебе восемнадцать, даже после бурной ночи, алкоголя и кокаина ты свеж и полон сил, готов, не задумываясь, пешком сорваться с Остоженки на Старый Арбат, задавшись целью съесть бургер из Макдональдса.

– Но давайте сразу договоримся, – прожевав свой Биг Мак, предупредил я, – ни одна живая душа не должна знать, что мы это сделали.

– Ну, разумеется! – с очень серьезным видом ответил Миша, шумно втягивая через трубочку остатки газировки.

– Это будет наш маленький секрет, – улыбнулась Лена, жмурясь в утренних лучах и невзначай пуская солнечных зайчиков внушительными камнями в своих серьгах.

– Просто, сами понимаете, все-таки не последние люди в МГУ, – пояснил я свою мысль, но это было излишне.

– Я бы даже сказал – первые люди в МГУ! – без доли иронии уточнил Миша.

Вскоре, уже через каких-нибудь полгода, мы вспоминали этот серьезный разговор смеясь над своей детской нуворишеской напыщенностью, но времена были таковы, что поход в Макдак с получасовым ожиданием открытия окошка экспресс-обслуживания в компании панков и бездомных мог здорово подпортить человеку репутацию – по крайней мере в МГУ 2004-го.

3

В течение пяти лет моего обучения в университете кто-то постоянно намеревался устроить студенческую вечеринку в клубе или доме отдыха. Организаторам это сулило бесплатный бар, восхищенные взгляды однокурсниц и даже некий заработок – если на плечах, конечно, была голова, а в ней дельные мысли. Впрочем, даже если вечеринка оказывалась провальной, чувак замутивший ее все равно выглядел крутым – от одной лишь сопричастности всей этой кухне. Клубные промоутеры и фэйсконтрольщики вообще были героями того времени. Женщины любят наделенных властью мужчин, а эти вольны были движением брови дарить праздник или портить настроение.

Так вот в начале октября 2004 года один из этих дельцов – будучи студентом юрфака – отыскал аутентичный советский дом отдыха посреди непроходимых звенигородских лесов – обшарпанные двухэтажные коробки с двухместными номерами в спартанском стиле и общими удобствами в коридоре. Собрав по полторы тысячи с львиной доли новоприбывшего первого и части второго курсов юрфака, чувак нанял туристические автобусы, дышавшие копотью, словно старый туберкулезник, загрузил в них жаждущих праздника студентов и праздник начался. Я же, хоть и учился на мировом господстве, общался в основном с юрфаковскими и тоже вписался в этот блуд.