Комментарий к Глава двадцать вторая.

С 23 февраля, посоны!

Спасибо, что читаете и ставите плюсы :3 каждый плюсик делает мою улыбку шире х)

Люблю вас <3

П.С.: изначально я планировала, что события в фанфике по времени будут совпадать с реальным временем, но потом что-то пошло не так. Так что здесь Рождество и Новый Год ещё впереди ;)

Последние учебные недели уходящего года можно было описать только одним словом – странность. А стартовала она со звонка моей мамы вечером дня, когда я все-таки достигла дома после попойки на репетиции.

- Кейт, где ты была ночью? – спросила мама. Несмотря на то, что звучала она как всегда мягко, я могла услышать в ее голосе некоторую обеспокоенность и строгость.

- У Викки, - соврала я, даже не моргнув.

Я всегда так делала с тех пор, как мы с Гарри начали встречаться. Я ходила гулять с Викки, смотреть фильмы с Викки, ночевала у Смайл и многое другое.

- Я звонила ей вчера вечером. Ни тебя, ни Викки дома не было.

И тут я вспомнила главный аспект моей лжи: к Смайл приехали родители.

Дело в том, что работа родителей Викки в основном состояла в разъездах по стране. Они были учеными (я слабо понимала, какими), которые работали над каким-то чрезвычайно важным проектом, и для его осуществления собирали информацию и работали в лабораториях по всей стране и даже за её пределами. Обычно они приезжали только в середине декабря, оставались на праздники, а потом – снова в дорогу. Именно в эти несколько недель, когда Викки снова жила, как все подростки вокруг, девушка ходила до невозможности счастливая.

- Я…

- Кейт, что ты от меня скрываешь? - требовала мама. Она мне всегда доверяла, но, кажется, сейчас моя скрытность зашла немного далеко. В конце концов, я пропадала “у Викки” очень много времени в этом году. Мама, скорее всего, догадалась, что все эти разы я так и не доходила до Смайл.

- Мам, у меня появился парень, - теперь, когда я призналась маме, по моему лицу расплылась широкая улыбка.

На том конце провода повисла тишина. Мама ожидала какого угодно ответа: что я подсела на наркотики, алкоголь, что я вступила в секту, стала играть в казино и проиграла наш дом. Но не этого.

Ещё бы. С моей-то тенденцией не привлекать ничего мужского пола.

- Хорошо, - выдохнула мама. - И почему ты это скрывала?

Ну, как тебе сказать.

- Ну…

- Кейт, он преступник? Наркоман? Алкоголик?

Спасибо, мам. Думаешь обо мне самым лучшим образом.

- Нет, он… Просто он меня старше.

Нет, говорить, что Гарри - мой учитель, я пока что не буду. К такому нужно готовить.

- На сколько?

- Восемь лет.

Мама немного помолчала.

- Это не так много. Не могу понять, почему ты от меня это скрывала.

- Я… - было очень трудно подобрать правильные слова. - Я не знаю, будут ли эти отношения долговременными. Как только я буду уверена, я тебе все скажу. Хорошо?..

Моя мама всегда была понимающей. Она часто думала о самых плохих исходах, но все равно понимала, что на меня можно положиться. Она доверяла мне потому, что знала, что я ни за что не подведу. И так и в этот раз. Она сказала, что если я уверена в том, что делаю, она не будет волноваться. И пожелала хороших праздников.

В общем, с приездом родителей Викки загуляла не на шутку. Она где-то нашла врача, который выписал ей справку о том, что у Смайл было чуть ли не воспаление легких, и моя подруга перестала ходить в школу. И не собиралась в ней появляться до окончания новогодних и рождественских праздников, когда ее родители снова уедут на работу.

Так вот, первая странность произошла на уроке истории. Практически все уроки, за неимением рядом Викки, я сидела одна и просто читала книги. Этот раз не был исключением.

Сегодняшний урок истории был посвящен нашим ошибкам в полугодовой контрольной. Так как у меня была всего одна ошибка, и мы ее с Гарри разобрали во всех возможных аспектах, я собиралась продолжить свое чтение, зная, что историк не сделает мне никакого замечания. Но…

- Можно с тобой сесть? – спросил один из моих одноклассников, который, кажется, тоже учился на гуманитарном профиле. Во всяком случае, с ним у меня было больше совместных уроков, чем со Смайл. Его звали Фрэнк, и мы с ним никогда особо не общались. Я вроде бы даже не здоровалась с ним, когда приходила в школу. Я вообще мало с кем здоровалась: с Викки, с двумя или тремя одноклассницами, которых я более или менее переносила на дух, и с Гарри.

- Ну… да, - я так обалдела, что даже не смогла сказать «Нет, я намерена читать весь урок, и я не хочу, чтобы мне кто-нибудь мешал». Краем глаза я заметила, что Стайлс, который до этого что-то читал в своем телефоне (еще была перемена), оторвал взгляд от экрана и смотрел прямо на нас.

- Классно, - улыбнулся Фрэнк и переложил свои вещи со старой парты на новую.

Прозвенел звонок, и Гарри все-таки пришлось оторвать от нас взгляд. Он поприветствовал класс и сказал:

- А теперь к ошибкам.

По всем партам пробежался смешок, потому что все прекрасно понимали, насколько плохо написали контрольную работу.

Гарри заставлял меня проверять работы вместе с ним, приговаривая, что это хорошая практика для меня.

Я же думала, что ему было просто лень проверять все это самостоятельно.

Так вот, я очень хорошо представляла, как отвратительно мой класс написал эту работу.

Мы, кстати говоря, очень громко хохотали с бреда, написанного в некоторых работах. Но я не буду сейчас это описывать, потому что вы просто не поймете, что и к чему. Тут ведь я учу историю, а не вы.

- Смотрела последнюю серию «Доктора Кто»? – спросил Фрэнк.

В этот момент одна часть меня хотела фыркнуть, закатить глаза и сказать, чтобы мне не мешали читать. Я могла бы послать его и сказать, что не заинтересована в разговоре.

Но мой одноклассник спросил меня о «Докторе»!..

О, наверное, единственной вещи на этой планете, о которой я могла говорить часами напролет и все равно иметь в себе силы и эмоции, чтобы продолжать.

Хорошо, столько же я еще могла говорить о том, какая прекрасная музыка у Fall Out Boy, и какой красивый, милый и добрый Гарри.

Да, вот такой у меня «топ»: «Доктор», Гарри и ФОБ. Причем, мне кажется, в последнее время «Доктор Кто» начинал сдавать позиции и уступать моему учителю истории.

- Конечно, видела! – горячо закивала я.

На стол перед моим взглядом легли скрепленные листы бумаги, на которых сверху были написаны мои имя и фамилия, дальше шли задания, а на полях были красные пометки от Стайлса.

Гарри подходил к своей работе с особой усердностью и любовью. Он свято верил, что к каждому ученику нужен индивидуальный подход, а потому и все контрольные он проверял своим особым путем. Стайлс вооружался ярко-красным фломастером и около каждого правильного или неправильного ответа не просто ставил плюсы или минусы, а писал комментарии.

Так, например, на работе Фрэнка, в которую я не смогла не заглянуть, одно из заданий с развернутым ответом было жирно перечеркнуто и подписано как «БРЕД!». На работах многих недалеких учениц класса, которые строили учителю глазки, а также некоторых парней, которые считали, что они очень хорошо знали историю (нет) Стайлс любил писать вещи типа: «Ты что, издеваешься надо мной?», «Тот, о ком ты написал, вертится в гробу пропеллером», «Режешь меня без ножа!», «Прошу тебя, перестань!», «Клянусь, я выложу это в Интернет, пусть люди тоже посмеются», «УЖАС!!», «Ваша оценка – Тролль», «Все фигня, переделывай» и тому подобное.

На моих же тестах из контрольной в контрольную были записи: «Молодец», «Горжусь» и «Вот поэтому я работаю учителем». Правда, около неправильных ответов, которые периодически проскальзывали очень грустные, злые и удивленные смайлики, а также фразы «Мы же с тобой это учили» и «ЛОУРЕНС, ОПОМНИСЬ».