– Вижу, ты придерживаешься изначального выбора, – хмыкнул старик. Он только что вышел из-за книжного прилавка, весь перепачканный паутиной и пылью, но, казалось, совсем этого не замечал.

– Как всегда, – улыбнулся Ксандр. Он помог торну отряхнуться.

– Ты уж прости, но мне пришлось его обратно выложить, такие украшения хорошо продаются, особенно под новый год.

– Я понимаю и я рад, что никто не позарился на него. Кажется, в канун нового года люди стали позволять себе кое-какие изыски.

– Возможно, другого шанса у них и не будет, – по лицу старика пробежала тень.

– Рун будет в восторге.

– Еще бы! Пусть прячет его, ты ведь знаешь, какие там люди… Только и подавай им чужого, незаслуженного.

– Не так уж там и плохо, жить можно. Во всяком случае, это лучше, чем голодать на улице.

– Это правильно. Вот только, – он замялся, – кулону нужна цепочка или тонкая бечевка. Погоди, я сейчас поищу.

– На цепочку мне денег не хватит, торн Воркс, – забеспокоился Ксандр, но старик уже углубился в подсобку. Через пару минут он выглянул, держа в руках серебристую тонкую веревку:

– Вот, держи, то что нужно. Видишь серую полоску? Это серебряная вплетенная нить.

– По-моему, ни одна цепочка не подошла бы лучше, но у меня нет на нее денег.

– Бери так, все равно без дела лежит. Считай это моим новогодним подарком.

– Вы всегда были к нам добры, торн. Я у вас в долгу.

– Я всегда рад помочь вашей семье, во все времена. – Старик похлопал юношу по плечу.

Расплатившись за подарок, Ксандр вышел на улицу. Спрятав его в потайном кармане, он раздумывал, куда бы направиться. Снег крупными хлопьями опускался на землю. Было морозно, но Ксандру это даже нравилось. Казалось, мороз укрепляет тело, готовит к буре и испытывает. Когда холодно, нужно быть в постоянном движении, стремиться чем-то себя занять, иначе попросту превратишься в никому не нужное замерзшее существо. Но сейчас ему не хотелось никуда торопиться. Тишина перемирия действовала на него успокаивающее. Большинство людей позапиралось в своих домах и ждало утра, того времени, когда можно будет отдохнуть от войны, работы и постоянной удрученности. Другие же, в том числе и Ксандр, напротив, готовились к худшему и использовали мирное время по максимуму. Негласно с утра клатилианцы будут отмечать наступление нового года. Мало кто считал, что следующий год будет таким же спокойным, как последние несколько месяцев, но надеяться никто не запрещал. С такими, не самыми радостными, мыслями юноша направился в дом Грибса на Западной улице – пристанище для таких же как он нелегалов. Сами они называли себя союзниками, хотя на деле, конечно, никакого общества или братства они не составляли, но называть друг друга нелегалами им не хотелось. Подобных домов во всем городе было сотни, они даже внешне походили друг на друга: все высокие и с малым количеством окон. Власть знала об этих нелегальных домах, даже грозилась позакрывать их. Вот только дальше угроз дело не двигалось. Это устраивало и ищеек, и союзников.

Надо сказать, что в последнее время городская власть перестала следить за нелегалами, устраивать облавы и проводить зачистки. По крайней мере, Ксандр довольно долго об этом не слышал. Опять же это подозрительное явление могло говорить только о подготовке города к более серьезным проблемам. Что-то творилось здесь намного похлеще ареста нелегалов.

Зайдя внутрь, он увидел светловолосую девушку по имени Лорель. Ей было тринадцать, когда они впервые встретились, а она уже считалась опытной союзницей. С тех пор прошло не больше трех лет, но она по-прежнему оставалась такой же: милой, забавной и доброй, а ее бирюзовые глаза могли заставить любого делать то, что она попросит. Лори (так ее называли друзья, иногда и обычно за спиной, потому что она не любила это прозвище) сидела за старым письменным столом и делала вырезки из пожелтевших газет. Его всегда интересовало, где она берет это старье, учитывая, что такие газеты давно не выпускались, и даже антикварные магазины перестали хранить макулатуру у себя. Лори же очень гордилась своими находками. Из-за тусклого света лампы ее образ становился еще более теплым и загадочным. Не поднимая глаз, она произнесла:

– Даже не вздумай пройти в этих мокрых ботинках по почти новому ковру! К тому же я только что вымыла пол и вывела из него этих гадких жуков.

И несносной. Она была крайне несносной.

– Я и не собирался, – Ксандра иногда пугало удивительное чутье Лорель, – и прекрати использовать эту женскую интуицию или что там у тебя еще.

Фыркнув в ответ, она сказала:

– Зови это даром. Да, слово «дар» мне определенно нравится. Еще ни разу меня не застигали врасплох.

– Когда-нибудь это произойдет. И знаешь, кто будет этим счастливчиком? Я.

После очередного фырканья комментариев не последовало.

В соседнем обветшалом кресле за широко распахнутой газетой прятался самый старый нелегал их дома – торн Брикстед, который на все комментарии отвечал угрюмым хмыканьем и невнятным бурчанием. Он вообще почти ни с кем не разговаривал, но каждый вечер неустанно усаживался в свое полуразвалившееся кресло и читал старые газеты Лорель. Это вошло у него в привычку и невероятно нравилось ему. За годы, прожитые в доме Грибса, Ксандр так привык к старику, что тот стал неотъемлемой частью общего интерьера гостиной, и представить дом без Брикстеда было очень сложно.

Ксандр закинул куртку в общий шкаф и направился на кухню. Он надеялся, что Лори оставила ему немного еды, иначе придется провести эту ночь с мерзкими голодными ощущениями. Сегодня он не успел купить еды. В холодильнике он обнаружил тарелку с жареным картофелем и куриной ножкой, хотя на самом деле это был обыкновенный полуфабрикат из мясозаменителей, по форме напоминающий курицу, но по вкусу что надо. Вид такого ужина в миг поднял ему настроение. Разогрев его в проекционной печи, Ксандр в один присест уничтожил содержимое на тарелке и сразу направился в свою комнату на втором этаже. Этот маленький запылившийся квадрат был его домом вот уже больше трех лет. Одна деревянная кровать, деревянная тумбочка, деревянный комод – все здесь было из дерева. Дополнял интерьер деревянный стул, на котором громоздилась большая часть одежды. Но в целом комната была довольно уютной, особенно после того, как Лорель решила украсить ее голубоватыми занавесками, которые со временем приобрели дымчатый оттенок. Но его это вполне устраивало, порой напоминало родной дом, только в разы грязнее.

Он решил, что сегодня нужно лечь пораньше, чтобы завтра с утра поехать за сестрой в сиротник, откуда они прямиком отправятся в поселение гидр – маленькую живописную деревушку, прославившуюся некогда обитавшими там монахами. Первым делом они переплывут реку Леку, которая никогда не покрывается льдом, а затем им придется проехать еще примерно два часа на автобусе. Но это того стоит, ведь когда еще выпадет возможность прогуляться на самой шумной и красочной площади Клатилии. А какие ярмарки там проводят. Ксандр замечтался, вспоминая сладкий запах пышек и сидра и надеясь, что ничего не поменялось. Завтра они с Рун действительно славно проведут время. Только бы в Барте подождали еще хотя бы день, всего один день без пальбы.

С этими мыслями он уже почти заснул, как вдруг на первом этаже раздался грохот. Наверняка Эдл снова перебрал. Он частенько прикладывался к бутылке, Ксандр только удивлялся, где он достает деньги. Алкоголь в Клатилии удовольствие, которое не по карману большинству жителей и тем более – нелегалам. Снизу донесся звук разбившейся вазы и глухие ругательства. Ксандр быстро оделся и спустился. Эдл в своей комнате набивал сумку скромными пожитками, на полу лежала расколотая настольная лампа. В плохо освещенной комнате он в спешке хватал предметы со старого стола. Рыжие волосы всклочены, одежда помятая, а глаза неестественно выпучены – естественное состояние Эдла в чрезмерном подпитии. Ксандр резко остановился на пороге.

– Уезжаешь?

Эдл подскочил и бросился на Ксандра. Схватив его за плечи, он шепотом повторял: