Тем сентябрьским утром несколько разведгрупп были брошены в Шалинский район Чечни с одной единственной целью: захватить в плен связного Абу Хаттаба уроженца Иордании Саида Халеда. Полученные разведданные насчет перемещения боевика полностью подтвердились, и из устроенной на горной дороге засады спецназовцы атаковали автоколонну, везущую продовольствие и боеприпасы для боевиков. Саид в завязавшемся бою получил разрывную пулю, разворотившую тазовые кости и оторвавшую левую часть задницы, и теперь надоедливо стонал на обочине дороги.

− Командир, как бы ни откинулся «интурист» по дороге на базу! – устало пробурчал в рыжие усы снайпер разведгруппы старший прапорщик Вася Ярымбаш, радиопозывной Хохол, обращаясь к подходящему к ним Глебу. Вася был угрюмым, не особо разговорчивым увальнем, но отличавшимся просто адским терпением и выдержкой. Это от его выстрела из «винтореза» разлетелась, как гнилая тыква, башка у водителя головного «Урала», который благополучно впилился на полном ходу в оторвавшийся от взрыва фугаса кусок скалы и загорелся, тем самым преградив на узкой дороге путь оставшимся трем машинам боевиков.

− Да, в общем-то, не должен он сдохнуть, а вот ходить будет теперь только под себя! – озабоченно сказал Глеб, пытаясь рассмотреть, куда конкретно иорданец словил пулю, приведшую к таким удручающим перспективам для дальнейшей жизненной активности южного гостя.

И как раз в тот момент, когда подоспели бойцы разведгрупп к месту последнего боя для дюжины воинов Аллаха, радиостанция Глеба разразилась шипением и треском внезапного вызова на связь.

− Змей, это Бугор, как слышишь меня? – на связь неожиданно для всех бойцов на закрытой частоте вышел командир отряда подполковник Волостных, который сегодня должен был вылететь из Ханкалы в Москву по какому-то срочному приказу Центра.

− Слышу тебя, Бугор, говори.

− Змей, срочно передавай на броню эту полудохлую макаку и дуй со своими орлами на место посадки. Группы Феникса и Хамсы идут с тобой. В 6:20 вас заберет вертушка, там получите инструкции. Принимай командование сводным отрядом.

– Понял тебя, Бугор! – Глеб выключил радиостанцию и выругался, осознав, что при подобных раскладах возвращение в расположение не грозит еще несколько дней.

В свете первых лучей восходящего солнца над надоевшими взору Глеба осенними горными пейзажами, борта вертушек послушно тащили три разведгруппы в сторону южной границы Чеченской Республики.

После получения инструкций и постановки боевой задачи Глеб Куренной и командиры двух других разведгрупп наконец поняли, почему их безо всякой подготовки бросили в самый дальний и недоступный уголок горной части Чечни. За час до того, как в Шалинском районе диверсанты уничтожили автоколонну и проявляли интерес к вновь появившимся отверстиям в теле «иностранного туриста», в высокогорном Шаройском районе неожиданно исчез с радаров штурмовик СУ-25. А ввиду того, что якобы в этой дыре не оказалось мобильных частей для поиска, было принято решение бросить диверсантов из соседнего района на поиск самолета. Глеб, обладавший отменной интуицией, поделился сомнениями в правдивости предоставленной информации с командирами разведгрупп старшим лейтенантом Хамсутдиновым и капитаном Орловым.

− Что-то мне сдается, что ты прав Глеб, брешет командование насчет обычного поиска «сушки», что ей там было делать в такое время? Бомбить аулы в предрассветном тумане? Смысл?! – не успокаивался вечно суетливый Орлов, постоянно теребя рукой ремень АКМа.

− Да все может быть! Эти затейники – большие любители закинуть несколько ракет типа «воздух-поверхность» хоть по отаре овец ради прикола, – попытался сгладить недоумение товарищей шустрый татарин.

− Перепились, небось, и послали отработать «сушку» по какому-нибудь аулу, а она в гору неожиданно впилилась, а теперь ищи-свищи ее по всем перевалам.

− Ну что ж, координаты последнего выхода на связь у нас есть, это не так далеко по прямой от места нашей высадки, а как по перевалам туда топать, надо думать, – сказал Глеб, усиленно изучая подробную карту местности для определения маршрутов поиска разведгруппам.

Вертолеты выгрузили бойцов в разных местах в районе самого труднодоступного высокогорного аула Хуландой в Шаройском районе Чечни, что как раз на границе Грузии и Дагестана.

Спецназовцы пошли по озаряемому осенним солнцем горному ущелью, скрывая свой путь среди редкой растительности, контрастирующей с одинокими столбами боевых башен, исписанных древними солярными символами – всевозможными свастиками и прочими изображениями солнца. Некоторые из этих башен немногочисленное местное население соседних аулов, в основном состоящее из аварцев, разбирало на камни. На близлежащей территории в горах встречалось множество водопадов и пещер. Негустая горная растительность сменялась видами на снежные вершины Тушетского хребта, среди которых было несколько живописных вечно покрытых снегами «четырехтысячников». Группа Хамсутдинова заходила с юго-западной стороны, осматривая заброшенный полуразрушенный аул, а орловские бойцы пошли в сторону горной дороги на Шарой. Через шесть часов заснувшую радиостанцию Глеба оживил скрипучий голос Хамсутдинова:

− Змей, прием, это Хамса! Слышишь меня?

− Прием, Хамса, слышу тебя.

− По руслу реки от меня в твоем направлении топает вооруженная группа. Человек двадцать, не больше. Они должны, по идее, выйти на вас через час с небольшим. Как понял?

− Понял тебя. Встретим.

Заняв на ближайшей высоте и окрестных холмах боевые позиции, откуда прекрасно простреливалась единственная дорога по дну ущелья, группа Глеба принялась ждать «гостей».

Через полтора часа появились «гости» в виде растянутой цепи боевиков, направлявшихся в сторону грузинской границы, причем вся недружная компания совершенно не заботилась о какой-либо маскировке и элементарной осторожности. Первое впечатление, возникшее при виде боевиков, было такое: их кто-то очень сильно напугал. Было видно в оптику, что они плелись из последних сил, но тем не менее на лицах был запечатлен ужас.

− Командир, ты видишь? − пробубнил в эфире Хохол, глядя сквозь прицел СВДэхи на возглавлявшего цепь бородатого боевика. – Что с ними, командир? Они какие-то ненормальные.

− Пропусти ближе, сейчас вылечим. Работать только «винторезами», − отдал приказ капитан, подразумевая, что огонь разрешен только бойцам, вооруженным бесшумными снайперскими винтовками ВСС «Винторез» и специальными автоматами «Вал».

− Шнобель, Мерин, отстающих взять живыми. Огонь!

Первым упал как подкошенный бородач, идущий в конце вереницы, получив пулю в руку и очередь по ногам из бесшумного автомата «Вал». Боевик мгновенно выронил свой автомат, который он тащил за ремень, как понурую псину на поводке, и мягко скатился в овраг. Практически одновременно его судьбу повторил молодой чеченец, которого от полученных пуль швырнуло с дороги на обочину, где его быстро оприходовали лежащие там бойцы. Идущие первыми боевики вообще не поняли, что случилось. Сначала они стали оборачиваться, а потом просто бросились бежать по дороге вперед, где их практически в упор расстреляли из бесшумного оружия.

Старший сержант-контрактник Сапрыкин с радиопозывным «Шнобель» и аналогичным погонялом, полученным за красный картофелеобразный нос, вместе с крепышом, по кличке Мерин, тащили пока еще живых боевиков к командиру. Начался отработанный до автоматизма «экспресс-допрос», как его часто называл Глеб. Молодой боевик сначала тихо стонал, а потом и вовсе потерял сознание от болевого шока, а вот второй, получив укол промедола, смотрел на бойцов испуганными глазами и, показывая пальцем в сторону заснеженной вершины, постоянно повторял только одно: «Там, там. Это не люди!». Никакие меры, предпринятые бойцами, уже не смогли вернуть его в нормальное состояние. Глеб встал с корточек, закурил сигарету и жестом показал Хохлу кончать бородачей. Хохол, не торопясь, кряхтя от возложенной на него рутинной задачи, подошел вразвалочку к обезумевшим от непонятного ужаса воинам Аллаха и мощными движениями скрутил им головы по часовой стрелке так, что косматые затылки отважных горцев вдруг гармонично поменялись местами с бородатыми харями.