– А поворотись-ка ты пани. Что там ещё, в недрах своих многоярусных юбок сховала.

И та вертится. В надежде на его доброту и снисхождение. Что он, не человек, не понимает… Всем жить хочется. И Наташа Ростова здесь ни при чём!

– Вот именно! – сказал Сергей и резко вскочил с жёсткой раскладушки, которая тут же и сложилась. – Долой эти интеллигентские штучки. Нас ждут великие дела!

– Михай, – позвал он своего скромного компаньона. – А не пойти ли нам в Паланок?

– Куда? – не понял спросонья Михай.

– В замок, Паланок. Мне про него еще в армии ефрейтор Блажевский все уши прожужжал. Говорил, такого замка нигде больше нет. Сам-то он, правда, кроме Мукачево да Калининграда нигде не бывал. Но не верить ему нельзя.

Михай только недоуменно повел плечами.

– Замок, как замок. Ну, пошли, ежели жары не боишься.

До остроконечных башен крепости, взгромоздившихся на самой макушке единственной в городе горки, было, как казалось, рукой подать. Но так только казалось. Они шли уже почти час, а гора и не думала приближаться. Замок манил их и дразнил одновременно. Так что, когда Сергей с Михаем наконец-то преодолели висячий мостик, под которым зиял глубокий ров, правда, без воды, то ощутили себя покорителями, если не Эвереста, то уж никак не меньше, чем Монблана. Крепость была взята. Одышка и мокрые футболки не в счет. Внизу, в густой зелени, лежал поверженный город. На который хотелось… плюнуть с этой высокой колокольни, в смысле – крепостной стены. На все проблемы и несчастья, свалившиеся на их голову. На Олега с его сумасшедшими идеями, на пьяного водителя рефрижератора, на директора рынка и его сомнительных компаньонов, да и на сам рынок тоже хотелось плюнуть. Особенно на тех «добрых» львовских старушек, обещавших снести им башку. Еще больше хотелось плюнуть на опостылевший саквояж с никому не нужной валютой, от которой Сергей никак не мог избавиться. Он с радостью зашвырнул бы его в этот бездонный ров, зияющий под ними. Хорошо, что дома оставил…

13

Замок был действительно большой. Это был даже не один, а несколько замков, построенных, подобно матрешке, один внутри другого, а точнее, над…. Его то завоёвывали, то отвоёвывали, а чаще – защищали. И все время усовершенствовали. О чём громко и выразительно рассказывали редкие экскурсоводы, пытающиеся хоть как-то привлечь внимание своих малочисленных туристов. Из долетавших обрывков их былинных сказаний, вырисовывалась весьма запутанная история, в которой фигурировали и славянский, а может, и литовский, а может, и венгерский князь Федор Корятович, основательно попотевший над современным обликом замка ещё в четырнадцатом веке. И целая династия трансильванских князей Ракоци, ведущих своё начало от самого графа Дракулы, и тоже сделавших немало для современных туристов, дабы те могли эффектно сфотографироваться на фоне какого-нибудь архитектурного излишества. Ну и всякие там Габсбурги, Шенборны и прочие австрияки, превратившие неприступную крепость в заурядную, но тоже неприступную тюрьму.

А какие замечательные дамы обитали в этом замке: начиная с легендарной Илоны Зрини, сразившей своей гордой красотой даже австрийского генерала, который, увидав графиню на крепостной стене, изрёк историческую фразу: «Я простой солдат и привык биться с солдатами, а с красотой воевать не буду», и, заканчивая её кровожадной сестрицей – Софией Батори, с её барскими причудами принимать ванны, наполненные кровью тринадцатилетних девственниц.

– Ужас какой, – воскликнул, услыхав эту леденящую душу историю, Михай, – где ж она столько девственниц нашла?

На что Сергей резонно ответил.

– Места знать надо! В горах наверно… – Он хотел сказать ещё что-то возвышенное относительно красоты замка и природы, окружающей его, но произнёс помимо своей воли нечто более приземлённое:

– Ну, как ты думаешь, получится у нас с этой картошкой?

Даже Михай не ожидал услышать от своего компаньона столь не соответствующий месту и времени вопрос. И ободряюще ответил:

– Конечно, получится!

Похоже, их, в самом деле, зациклило на этом проклятом бизнесе. Они уже и думать больше ни о чем не могли. И чтобы как-то разрядить обстановку, отвлечь своего товарища от терзавших его мыслей, Михай потащил Сергея во двор Верхнего замка к вырытому, как утверждают очевидцы, еще при князе Фёдоре Корятовиче, глубокому колодцу.

– Бросай монетку, – приказал он Сергею.

Тот бросил. Колодец отозвался глухим эхом.

– Это чёрт ворчит, – сказал Михай.

– Кто? – не понял Сергей.

– Чёрт! – Михай расхохотался. Из всех историй, связанных с замком он знал только эту.

– В общем, дело было так, – стал рассказывать он Сергею. – Жил-был князь, ну этот Федя Корятович. И приказал он своим подданным колодец в замке вырыть. Потому, как сам знаешь, без воды и ни тудой, и ни сюдой… А попробуй его вырой, когда замок на горе стоит… Ищи дураков. Никто и рылом не ведет. Тогда Федя и говорит:

– Плачу мешок золота любому, кто колодец выроет. Хоть богу, хоть чёрту. Мне, говорит, фиолетово.

Тут и появился этот цыганенок. Маленький, чёрненький. Серой воняет.

В общем, ударили они с князем по рукам.

Ну, вырыл этот чертёнок колодец глубиной аж восемьдесят пять метров с чистейшей ключевой водой. Пришёл к князю. Говорит, плати, как договаривались…

Смотрит Федя, а у него в мешке золота-то почти не осталось. Одна мелочь на дне…

Что делать? Слово ведь дал. Хоть душу отдавай за честно выполненную чёртом работу.

А был у этого Корятовича слуга. Хитрый, зараза. И говорит князю.

– Ты Федя, горячку не пори. Покажи-ка лучше ваш с чёртом договор. Где, – говорит, – тут написано, про размер мешка? Нигде. Так чего ты душу свою грешную ему в морду суёшь?

В общем, сшили они маленький мешочек и положили туда пару оставшихся золотых монет.

– Всё, – говорят, – как договаривались.– Ты – колодец, я – мешок золота.

Понял чёрт, что его надули, и с горя в колодец сиганул. Вот теперь там и буянит. Золота требует.

– С нас, – сказал Сергей.

– Что? – не понял Михай.

– С нас, говорю, требует.

– Ну, брат, как тебя зациклило, – только и ответил Михай.

14

Ночью Сергею снился чёрт. Настоящий! Чёрненький, кудрявенький, с козьими рожками. Он хватал его за саквояж и кричал голосом Паниковского в исполнении Гердта: – Дай миллион!

– Да бери! – говорил Сергей и хлестал чёрта пачками купюр по розовому пятачку. – Всё бери! Всё!

Но чёрт продолжал кричать:

– Дай миллион! Дай!

К чему бы это? – подумал Сергей и проснулся.

Михай уже тоже не спал.

– Поедем вместе, – сказал он. Похоже, волнение Сергея передалось и ему.

В кабинете Ненадо их уже ждал маленький, смуглый с чёрными, как смоль, кудрями, немолодой мужчина. Ну, вылитый чёрт. Только пахло от него не серой, а навозом.

– Золтан, – представился он. И снял с головы видавшую виды соломенную шляпу. Рогов не было.

– Ну что, едем?

Николай уже заводил свой помытый (где ему только удалось) рефрижератор. Да и сам, к удивлению Сергея, выглядел, как огурчик: свеженький, умытый, без щетины. Даже длинные кудри, еще вчера напоминавшие свалявшуюся паклю, были тщательно расчесаны и аккуратно рассыпаны по плечам. Ну, вылитый Портос… Барсучий жир, наверно, помог, подумал Сергей и полез в кабину. Рядом сел Золтан, распространяя густой характерный запашок… Лучше б уж серой пах, чем навозом, подумал Сергей, стараясь задержать дыхание. Михай же забрался в кузов. Он с опаской поглядывал на хлипкую башню из наваленных деревянных ящиков, первоначально предназначавшихся для черешни, ну а теперь для картошки. Быть погребенным под руинами этой сомнительной конструкции ему явно не хотелось.

– Не боись, – сказал Николай, – буду ехать аккуратно, но быстро, – и захлопнул массивную жаронепроницаемую дверь кузова.

Не прошло и получаса, как они, чуть попетляв по извилистой горной дороге, въехали в большую деревню, которую и деревней-то язык не поворачивался назвать.