– Если он откажется ехать, бить можно?

– Ни в коем случае. Он не откажется. И вообще, вести себя вежливо. Если он не один, бабу не волновать. Чтобы никаких криков, соседей и понятых. Понятно?

– Так точно.

– На машине сейчас ехать бесполезно, даже по платному шоссе. Все стоит. Поэтому дуйте на электричке.

– Может, если дело серьезное, стоит поднять в воздух один из корпоративных вертолетов? ― Быкову страсть как хотелось с ревом пролететь над стоящим в заторах обывателем.

– Нет. «Заветы» ― это такая дыра, что на вертолет смотреть весь поселок сбежится. А нам это не к чему.

– Разрешите идти?

– Валяйте и постарайтесь побыстрей!

Быков вышел и сразу стал распоряжаться:

– Ну что, упыри, деньги на проезд есть?

– Не спеши, нам еще инструмент надо из гаража взять.

– А что же вы сразу не взяли, думали, руководство вас вызвало, чтобы о жизни поболтать? Кому вы нужны без своих железок? Вы еще что-то можете, кроме как молотками стучать? Бегом в гараж! Марш, марш!

Платить за проезд пришельцы категорически отказались, и Быков, чтобы не рисковать успехом операции, купил им билеты. Все шло хорошо, но на станции Мытищи машинист объявил, что поезд дальше не пойдет. На платформе женщина с опухшими икрами и бородавкой на щеке сказала, что террористы заминировали станцию «Заветы Ильича». Быков достал органайзер и полистал интернет-новости. Женщина оказалась права.

Такси брать тоже резона не было, пробку на Ярославском шоссе органайзер оценивал в 9 баллов. Через час пешего пути Быков и слесари, потные и усталые, оказались на месте. На платформе угроза теракта совсем не ощущалась. На скамейке спал разомлевший на солнце пьяный пришелец.

– Заветы И-А, ― прочитал один из слесарей название платформы. ― Иа ― это такой грустный ослик из сказки, нам в детдоме воспитатель читала.

– Да нет, здесь половины букв не хватает, ― поправил его второй гуманоид, ― главный же говорил ― «Заветы Ильича».

– Точно, Ильич ― это их пророк. Он людям дал заветы, а они их не выполняли. Его долго не хоронили, хранили в будке под стеклом и ходили смотреть ― кто плакать, а кто смеяться.

– По телику про него говорили, что он проклял их империю. Как его в землю закопали, так у них в космосе дела наладились ― нефть нашли, нас завоевали.

– Заткнитесь, историки! И шевелитесь быстрей, не слышали что ли, как шефу время дорого?!

Осенний полдень был по-летнему жарким. Быков снял мокрую от пота тужурку и понес ее в руке. Пришельцы сгибались под тяжестью железных ящиков. Они прошли котельную, гаражный кооператив и торговую площадь. Наконец нашелся дом, номер которого был указан в инструкции Охальника.

В подъезде пришлось немного подождать ― привыкнуть к темноте. Потом Быков несколько раз позвонил в дверь. В квартире старались не шуметь, но слышно было, как шепчутся и переговариваются. Быков позвонил еще раз: «Хлопотов, откройте! Мы знаем, что вы там! ― добавил он громко, но дверь не открылась. ― Ладно, приступайте».

Один из пришельцев посветил фонариком на личину замка:

– Быстрей всего ― ригель кувалдой выбить.

– Шуму много будет? ― Быков огляделся на соседские двери.

– Раз десять придется ударить.

– Еще есть варианты?

– Попробуем «свертышем», ― сказал пришелец и достал инструмент, похожий на обычный ключ, к которому приварен кусок металлической трубы. Потом он аккуратно вставил его в замок, напарник два раза стукнул по нему молотком, и они вдвоем навалились на трубу. В замке что-то треснуло.

– Все.

Быков потянул дверь на себя, и тут же лестничная площадка наполнилась детским плачем и женскими криками. Быков оттолкнул гуманоидов и заскочил в квартиру. В прихожей верещали три пришелицы разных возрастов, к их ногам жались старшие дети, в кухне варилась говяжья похлебка, в ванной сушилось белье, в спальне никого не было, посреди единственной комнаты сидел на горшке маленький гуманоид. Кто-то крикнул: «Полиция, мамочки ― убивают!» Быков выскочил из квартиры, и вся компания бросилась наутек.

На полпути остановились отдышаться. Только встали, как на пригорке показалась зеленая змейка электрички.

– Быстрее, ― скомандовал Быков отставшим гуманоидам. ― Бросайте, на хрен, свои ящики!

Поезд посвистывал и снижал скорость, Быков вбежал на платформу и оглянулся на гуманоидов.

– Бросайте ящики, сволочи! ― двери вагона открылись. Быков забежал в тамбур и сорвал стоп-кран. Воздух с шипением вырвался из тормозных магистралей, машинист матерился по радиосвязи. Быков вернулся к дверям и стал их удерживать руками. Гуманоиды наконец забросили в тамбур свои ящики и, задыхаясь, ввалились сами.

― Жмотовилы чертовы! Удавитесь за свои железки! Из-за вас чуть все дело не провалили!

– Да пошел ты, вертухай! Ты сядешь в будку на проходной и будешь дальше рылом торговать. А я чем работать буду? У меня в этом ящике ― вся жизнь.

– У-у-у, мутанты вырожденные! ― Быков замахнулся на гуманоида кулаком, но тот достал из кармана отвертку, и военный решил не связываться.

– В метро сами за себя платить будете! ― Быков сплюнул, вошел в вагон и уставился в окно.

Все форточки были подняты, но было жарко даже на ходу. Этой запоздалой жаре никто не верил. Август был холодный, и подмосковные перелески уже желтели листвой. Трава выгорела за лето и тоже была буро-желтой. Быков вспомнил осень в степях, чернеющие вышки пусковых установок посреди бескрайних равнин. Он не видел ни одного пуска, потому что служил в гарнизоне, но знал, что ракеты регулярно взлетают, и чувствовал себя причастным к полетам.

Здесь, в столичной области, ничего не изменилось за время колонизации. Все те же рабочие поселки, выстроенные еще советской властью по заветам Ильича, дачные домики, облепившие поля, и бесконечные ряды гаражей. Быкову казалось, что он попал в прошлое. Этот пейзаж он мог наблюдать здесь, если бы жил во времена экономических кризисов или в давно ставший уже былинным советский период. О том, что он живет в ракетное время, ему напоминал только повторяющийся видеоряд на плазменном мониторе.

Быков смотрел на экран, вмонтированный в вагонную переборку под самым потолком. Космические агентства предлагали внаем грузовые места на транспортных кораблях, привлекали к сотрудничеству добывающие компании, вербовали пилотов и военных для службы на космолетах. Быков вздохнул. Он знал: без блата, а тем более с подпорченным послужным списком, дорога в космос для него закрыта.

В вагон зашел полноватый светловолосый мужчина в деловом костюме и переброшенном через руку светлом плаще. Лицо пассажира показалось Быкову знакомым. Не наш ли, не космопромовский? Быков открыл в органайзере картотеку работников и полистал фото. Так и есть, наш страховщик, да еще и начальник отдела.

Быков подсел к вошедшему мужчине, тот жадно хлебал минералку из литровой бутылки. Попив, мужчина достал телефон:

– Макарий Леонидович, это я ― Малек. По-моему, у нас проблемы с тендером.

Быков стал наблюдать за парнем и догадался, что тот звонит начальнику. Но начальником у него был господин Охальник, который носил совсем другое имя и отчество.

– Я уже звонил нашим кураторам из районной администрации, напоминал про договоренности ― они и слышать ничего не хотят. Говорят, что правительство проводит открытый тендер. То есть по конкурсному стандарту на строительство объектов государственной важности. Да, в два этапа. Уже комиссию сформировали: чиновники из департаментов. Серьезно все. Ну а я что могу сделать?

Быков внимательно прислушивался к разговору:

– Они помнят про договоренности и про ваши заслуги помнят, говорят ― ситуация изменилась. Приказ сверху пришел. Федералы будут проведение конкурса контролировать. Чертежи им ваши не подходят ― неправильно оформлены. Советуют подготовить проектную документацию. Причем эстетическая часть: барельефы, скульптуры, фрески ― это их не интересует. Оценивать будут техническую сторону. Нужен настоящий проект, со слайдами, роликами, презентациями, интерактивными стендами. Мобилизуйтесь, Макарий Леонидович. Знаю, что не мальчик, но ничего не поделаешь.