Аматидис вышел из душа одетым в повседневный хитон. Он и его свита пересекли тренировочный зал и встали на платформу из струганных досок. Лифт скрипнул и стал медленно подниматься, движимый усилием нескольких рабочих, усердно тянувших канаты. Потом они шли по лестничным пролетам, с которых открывался вид на административный офис компании «Космострой».
Холл делили тысячи перегородок. Каждый сотрудник стоял в своей ячейке по стойке смирно и пел. Взгляды служащих были устремлены ввысь. Под потолком был закреплен огромный монитор, на котором загорались строчки гимна.
– Не слышу я в их пении души, ― Аматидис задержался на одном из этажей и грустно посмотрел на своих работников, ― какой отдел посмел так плохо Зевса славить?
– Сметчики.
– Чем петь так, как они, так лучше бы молчать. Стенанья их великий бог принять способен за издевку. Молитвенный экстаз нагнать им не под силу. Я и не требую того. Но за покой и за достаток молиться искренне обязан каждый! Пусть знает предводитель сметного отдела, что я разгневан. Коль в должности остаться он желает, пусть победит его отдел на состязанье хоровом.
Секретари заскрипели щепами по сверткам.
– Пока свободны все. Я с пленником желаю говорить наедине.
Члены свиты поклонились и разошлись. Аматидис вошел в залитую светом и заставленную скульптурами мастерскую. Напротив этюдника стоял стул, к которому был привязан испуганный молодой человек лет тридцати.
– Развяжите меня, Макарий Леонидович. Ужасно затекли руки.
Аматидис развязал человека, тот потер запястья и принялся кусать ногти.
– Раз знаешь имя ты мое, известно, стало быть, и то вранье, что в Интернете пишет твой хозяин обо мне. Кто ты таков, я собираюсь выяснить тотчас же. Твое досье представил мне мой секретарь.
Аматидис стал читать с листа:
«Хлопотов Виктор Геннадьевич, уроженец поселка Заветы Ильича Московской области, проживает по адресу: город Москва, ул. Первых колонистов, д.17/1, кв. 106. Образование высшее, специальность «менеджмент». Должность ― директор Департамента регионального развития СРО «Космопром». Зарегистрирован на всех интернет-форумах космической тематики, подписан на специальные издания, посвященные ракетной промышленности. Имеет профиль «ВКонтакте». Активный потребитель порнографии и пользователь сайтов знакомств».
– Суки, а еще деньги снимают за конфиденциальность, ― возмутился пленник.
– Молчи несчастный, пока не разрешил тебе я говорить. Что дальше пишут, интереснее гораздо: «В свободное время читает псевдоисторические книги, интересуется альтернативными вариантами развития отечественной истории. Некоторые комментарии, оставленные на социальных порталах, можно трактовать как антиконституционные. В остальном типичный обыватель средних лет». Сдается мне, не любишь ты российские порядки, а стало быть, и Родина тебе не дорога?
– Нет, что вы, просто я за то, чтобы к людям помягче. И вообще, мне не понятно, зачем вы меня похитили и собрали это досье. Я действительно «типичный обыватель средних лет», рядовой клерк. Ваши сверхприбыли или доходы господина Охальника мне и не снились, богатства космоса распределяются без учета моей скромной персоны.
– Богатства жаждешь? Так помолись богам, и те вознаградят.
Хлопотов пожал плечами:
– Мне, в общем-то, и зарплаты хватает. Еще бы руки не заламывали средь бела дня и в вертолет с мешком на голове не сажали, совсем было бы хорошо. А то, знаете ли, меня в вертолетах укачивает.
– О да! Я запах чую, ― сказал Аматидис и стал молча размышлять: «Блевотным запахом безбожные идеи лишь смердят. Источник их ― магнат Охальник, миазмами он пропитал и подчиненных. За что, о Зевс, ты ниспослал мне во враги гниющих заживо орду. За что, хочу я знать? Пусть даст на то ответ сей раб ничтожный. Ведь счет таким, как он, пошел на миллионы. Они слабы поодиночке, но вместе мир героев могут сокрушить!»
«А может, то урок твой, молний повелитель? Возможно, учишь ты в скульптуре баланс добра и зла точнее соблюдать? Вдруг актуальность для богов Олимпа мое искусство потеряло?».
Такой ход мыслей сильно огорчал Аматидиса, и он мучительно искал решение: «А вдруг нашествие врагов есть наказание за то, что злым богам не ставлю статуй? Но что есть зло? Чтобы понять, соприкоснуться с ним обязан я поближе. Что ж, докопаюсь я до мерзкой сути и отберу всю силу тех, кто мне погибель приготовил. Для этого я должен знать, кто неприятель мой, каков состав его души?»
– Кто ты, ничтожный муж? ― спросил Аматидис задумчиво.
– Я простой исполнитель и к затеям Ивана Охальника практически никакого отношения не имею. Возглавляю один из его департаментов. И только. Региональное развитие ― это только звучит круто. Возложить на меня развитие ― это одна из шуток, на которые, как вам известно, так горазд ваш оппонент. Моя жена называет мой отдел ― департамент вековой отсталости. Шутит так. Кстати, она ― член совета директоров СРО «Космопром», и противостояние с вами ― как раз ее компетенция. Так что зря вы меня схватили, никакой секретной информацией, а уж тем более рычагами влияния на руководство я не обладаю.
«Дрожит, ― думал Аматидис, ― гадает, почему пленять не стал его супругу. Глупец, она ведь не Елена ― жена царя ахеян. Она ― раба, что строит из себя богиню. Что до нее мне? Но как слепок молодого поколенья ты ― характерен и нужен мне, чтоб тип врага лепить. Осталось знать: каков ты изнутри?»
– Я в детстве мифом увлекался, ― Аматидис взял грифель и подошел к этюднику, ― любил читать о подвигах Геракла и экспедициях советских космонавтов. Читал Гомера я и science fiction. И верил твердо: сам героем стану и сложат длинную поэму обо мне. И словно в воду я смотрел: достойным боги посчитали меня вершить историю России.
– Вы как-то путано излагаете. Это вы о ракетном нацпроекте?
– Нацпроект, ― Аматидис стал злиться, ― тьфу, что за слово? «Здоровье нации», «Доступное жилье»… Что там еще? Развитие крестьянства и Дальнего Востока ― все это буквы на бумаге. Проекты те без крови были, а кровь России ― это нефть! Согласен ты со мной?
Хлопотов кивнул.
– На счастье русских, спутник разглядел в разломах неизученных планет осадочные толщи. И мы стряхнули пыль с проектных папок, что в реформаторское время в архивах гнили ФСБ. Американцы, борясь с депрессией великой, построили дороги, опутав сетью автострад полконтинента. Их подвиг жалок. Мы, преодолевая кризис, в небо взмыли, и космос сделали колонией своей!
– Я про это сочинение выпускное писал.
Аматидис говорил и чиркал грифелем. Этюдник вздрагивал, и на картоне проявлялись схематичные очертания человека. Рисуя, он всегда возбуждался:
– Сопляк, что космос для тебя ― учебника параграф? Когда для нас ― вся жизнь. Кончая вуз архитектурный, разве мог я мечтать о перспективах социальных? Испепелили кризисы Россию, как Миноса-царя страну природный катаклизм. И начали мы строить вопреки прогнозам космический ковчег, чтоб нефть извлечь из недр галактик. Я шахту проектировал для тех ракет, Охальник строил механизмы, а вместе мы свой дух родили ― из небытия!
– Ракеты летели за нефтью, чтобы продолжить наше сырьевое существование, ― перебил Хлопотов.
– Но как летели эти техно-чудеса! Красиво было так, что подвига эстетика возобладала снова в головах! Действительно, галактики границы мы пронзили, желая ископаемые блага продавать. Но мы вселенную всю облетели! И все равно теперь, зачем.
Аматидис вспоминал, и взор его мутился от слез:
– Тогда же замыслом великим Зевс осчастливил голову мою. Украсив первый космодром античными телами, я осознал призвание свое. Я расписал все пусковые установки, как украшали амфоры когда-то греки, скульптуры астронавтов превратили космодромы в храм искусства. Я жил и ликовал. Историю верша, я сам героем мифа был!
– Гм. Да, повезло вам. А вот у меня в роду героев не было.
– Я вижу, что ты ― раб, ― мысль о том, что построенный им мир под угрозой, погасила восторг Аматидиса. Он отбросил грифель, сел напротив Хлопотова и стал зло всматриваться в своего пленника. А тот продолжал свой рассказ:
