-Достаточно, пойдёшь со мной, – сказал лейтенант, довольный, что нашёл стоящую замену.  Я потом  пару раз видел, как Кцзеури стучал в барабан во время строевых занятий в такт вышагивающей роте. Надо ещё сказать, что я долго удивлялся потом, зачем первой роте был нужен  барабанщик из второй роты. Всё – таки,  что – то здесь было не так. Может, этого солдата специально таким образом перетащили в первую роту.

-Белов, ты зачем во вторую роту напросился? – интересовались удивлённые мои сослуживцы, – в спецводе гоняют их, как скаковых жеребцов.

– Там у меня друзья служат, – ответил я, довольный, что ухожу из этой неполюбившейся мне роты

-Мужчина,– заметили стоявшие рядом дагестанцы из нашего взвода. Они  распрощались со мной, как с настоящим другом, тепло пожали руку.

Но трудности, без которых не обходится жизнь в учебном подразделении были ещё впереди.

 Командование задумало построить новое здание КПП, большое, в два этажа. Для этого уже начали рыть экскаватором котлован. Но когда ковш экскаватора углубился на несколько метров, оказалось, что внизу – твёрдые каменные породы больших размеров. Сразу же туда были отправлены мы. Нас вооружили ломами, лопатами и носилками. Работать приходилось подолгу, с короткими перерывами. Камень очень плохо поддавался ударам лома, да и выносить каменные обломки на носилках было нелегко. Во время работы стоять без дела никому не разрешалось, можно было получить ногой по животу или рукой по лицу. Измождённые, со стёртыми до крови от шершавого лома руками, приходили мы с работы, после чего всё шло согласно распорядку дня. Через две недели котлован был уже готов для закладки фундамента. Вряд ли кто – нибудь  из работавших на этом объекте забудет, как прошли эти две недели его службы.

Вторая рота не случайно считалась лучшей в батальоне. Это было видно во всём: в занятиях, в дисциплине, в чистоте помещений и даже в движении строем. Сержантский состав делал всё для того, чтобы рота ходила лучше других. Часто прежде, чем войти в столовую, как говорят в армии, для приёма пищи, мы делали несколько кругов по плацу, чеканя шаг до тех пор, пока не надоест командиру. В результате нога при подъёме поднималась чуть ли не до пояса. Со стороны было смешно смотреть на таких солдат-роботов, но звук от удара сапог об асфальт был внушительным и был слышен далеко за пределами части.

Не менее своеобразно мы ходили в баню, которая находилась в двух километрах от батальона. Всю дорогу по улицам города  мы шли полным строевым, чеканящим шагом, не забывая и про песни. Эффект был поразительный. Прохожие останавливались, с интересом наблюдали за нами, марширующими по городу, как на параде. Больше всех любил водить роту в баню прапорщик Гнедко, старшина роты. Как только ворота КПП оставались позади, он давал команду:

-Рота, стой! Равняйсь! Смирно! Шаго-ом Марш! Раз, два, раз, два. Выше ногу.

Так задавался темп и ритм.

-Песню запе-вай!

Один из командиров отделения, молодой по призыву, сержант Крюков, любитель пения с сильным и звонким голосом, запевал:

-Ты с любовью сшитая, пулями пробитая, на кострах прожжённая серая шинель…

Затем те же слова хором подхватывал строй. Зеваки из гражданских были в восторге.

Как только, уставая, мы  постепенно начинали уменьшать угол подъёма ноги, прапорщик давал команду:

-Стой! Кру-гом! Назад бего-ом марш!

Несколько десятков метров рота бежала назад, затем снова чеканила шаг. Помывка в бане много времени не занимала. Каждой партии моющихся давали не более десяти минут. Некоторые из-за своей  нерасторопности  по началу успевали только облиться водой.

Но, несмотря на трудную дорогу, непродолжительное мытьё, мы любили ходить в баню, потому что это был выход в город. Кто-то, у кого были деньги, успевал купить конфеты, печенье,  не такие, как в военторге, доставалось и другим, кто-то успевал стрельнуть у прохожих сигареты. Одним словом – глоток свободы, общения, окунания в гражданку. Обратная дорога была спокойнее, без бега назад, подъём ноги уже не был таким высоким, хотя, иногда это зависело от настроения командира.

Занятия по тактике чаще всего проводил командир взвода, лейтенант Слепнёв, маленького роста, с самолюбивым и гордым видом, большой любитель каратэ. Однажды он вывел взвод на поле для отработки норматива. Взвод должен был разворачиваться из походного строя в боевой и обратно.

 Перед этим прошёл хороший летний дождь. Погода была тёплая и влажная, светило  предобеденное солнце. Поле отливало ярко-зелёным цветом, усиливающимся от каплей дождя, оставшихся на траве. Оно находилось в черте города, недалеко от батальона, его пересекали две дороги, покрытые большими грязными лужами.

 По команде взводного отделения разбегались в разные стороны и выстраивались в цепь, норматив отрабатывался много раз.  В один из разбегов по команде: «Ложись!» я оказался перед лужей и грязью, когда все резко залегли, промедлил, выбирая место посуше, затем упал.

-Взвод! Ко мне! – закричал взводный.

Мы выстроились в колонну по четыре, затем по команде повернулись налево.

-Курсант Белов! Вы почему не выполнили команду «ложись»?

Я растерялся:

– Товарищ лейтенант, там лужа помешала и грязь, мы вчера только постирались.

-Что-о? Лужа? Солдат боится лужи. Вы и в бою будете выбирать сухие места?

Лейтенант нашёл самую большую, глубокую и грязную лужу, подвёл меня к ней:

-Ложись!

Я упал, взяв в правую руку автомат за ремень.

-По пластунски вперёд, ма-арш!

 Я пополз, почти полностью погружаясь в лужу, меся вязкий жидкий ил.

-Встать! – скомандовал лейтенант.

На лице его уже не было злобы, оно светилось каким-то мальчишеским озорством. Думаю, ему очень нравилась  быть офицером, командиром. Он любил свою работу.

-Запомните, курсанты. Солдат, услышав команду командира, должен немедленно её выполнить, не взирая  на то, где он находится: в луже или в дерьме. Чтобы не оказаться в дерьме по уши.  А точнее, будет убит или подведёт товарищей. Ясно?

-Ясно, – ответил я, даже не пытаясь очистить мокрое обмундирование с налипшим  толстым слоем грязи.

-Вот так вот. Рота! Разойдись. Пять минут перекур, затем идем в часть. Обедать пора.

Курсанты из моего взвода вроде без злобы начали подшучивать: