Я прыгнул вслед за Светломудром и, уверенно пролетев над верхушками нескольких папортов, оказался рядом с мудрецом на широкой плоскости листа одного из них.

Светломудр довольно улыбнулся моему лёгкому и точному манёвру и указал на широкий зев аккуратного углубления в скале, куда мы и намеревались попасть. Почти невесомый, но очень крепкий и прочный, с пульсирующими прожилками на нём, лист папорта вплотную соприкасался с входом в пещеру. Мы прошли по слегка покачивавшемуся под тяжестью наших тел листу и вошли в углубление скалы. Продолжение входа выглядело как длинный отполированный тоннель, слабо освещённый мягким светом невидимых огоньков местных источников свечения, внешне напоминающих маленькие шарики с искрящейся жидкостью. Жители Светлозарии называли их просто и ласково – «светики», ведь они были, как и всё здесь, живыми чувствующими существами, умевшими и общаться, и выражать любые обычные эмоции. Правда, заметить их было почти невозможно, особенно, если они этого сами не хотели. Пройдя по тоннелю, который петлял и, по моему ощущению, медленно вёл нас всё ниже и ниже в толщу скалы, мы очутились у двух больших разноцветных створок наглухо запертых ворот, плавно раскрывшихся сразу же при нашем появлении, обнажая потайную анфиладу зеркальных залов.

– Приветствую тебя, о, ученик, в этой святая святых главного тайника нашей жизни – сакральном Вместилище Грёз! – торжественно произнёс мой могущественный и мудрый Наставник. – Здесь находится плато управления миров, которые когда-либо существовали, существуют до настоящего времени и будут существовать во веки веков… У вас в земной обители ваши учёные мужи называют нашу реальность словом «квант». А мы всего лишь храним тут в недосягаемой целостности семена всех возможностей, которые способны либо давать силу вещам и явлениям, либо полностью лишать кого бы то ни было и что бы то ни было этой силы. Многие великие и малые сих миров злоумышляли пробраться сюда и овладеть нашим Вместилищем Грёз. И только неустанный труд моих многочисленных подданных и служителей да древние знания и умения всех прошлых времён позволили нам сохранить от дерзких нападений сие Святилище. – Светломудр перевёл дух. – А теперь с твоим появлением – о, ученик, мой! – возникла и долгожданная надежда объединить все сущности доброй воли ваших и наших миров.

Он кивнул мне и жестом пригласил продолжить наше магическое путешествие. Мы прошли ещё некоторое время по анфиладе зеркальных залов и остановились перед матово светящимся внушительных размеров экраном вроде тех, что располагаются в наших лучших земных кинотеатрах.

В руках Светломудра, откуда ни возьмись, появилась небольшая дощечка из неизвестного мне материала, которая скорее напоминала живое существо, нежели просто инструмент для использования.

На экране тут же замелькали калейдоскопические кадры из разных областей знания и я, как заворожённый, впился в них глазами, а в моих ушах зазвучали объясняющие их комментарии.

Здесь были многие неизвестные мне факты истории земли со всевозможными древними катаклизмами и непрекращающимися войнами одних народов и народностей с другими…

Бесконечные формулы и алгоритмы исчислений алгебры и высшей математики…

Законы физики и открытия квантовой механики вкупе с пояснениями общей и специальной теории относительности…

Химические опыты разных уровней сложности и детальное исследование их молекулярных составляющих…

Изыскания биологии и находки физиологии, прорывы медицины и геронтологии, генной инженерии и квантовый скачок далее к футичному видению сингулярного воссоединения всего со всем…

Вопросы информатики, кибернетики, новейшей философии, инфопсихологии, а также пути исследования и развития всего комплекса человеческих знаний о мире, о внутренней системе психики и мозговой деятельности, о бескрайнем мультиплановом пространстве Универсума…

Великая карта возможностей познания жизни и её чудес развернулась перед моим восторженным взором. Волна волшебной информации подняла моё сознание до высот необозримого могущества и напитала мой мозг неожиданным и глубоким постижением сущности бытия. Но на удивление при этом я не ощущал ни переизбытка знаний, ни головокружения от увиденного и услышанного за время обучающего сеанса.

А только удивительный покой и удовлетворение от проделанной работы обволакивали моё восприятие ощущением катарсического и мягкого послевкусия …

Мастер Светломудр, лучезарно улыбаясь, смотрел на моё преображение с искренним почтением и радостью за своего ученика.

– Писать заявление? – недоумевающая физиономия моего бывшего соучастника пиршеств невообразимо вытянулась и застыла наподобие тех африканских масок, что с любовью изготавливаются аборигенами для всевозможного первобытного колдовства.

Я немного посвятил Гриню в свои ближайшие планы, за что вот уже битых полтора часа расплачивался тщетными разъяснениями «зачем» мне всё это.

– Слушай, друг мой Григорий! – наставительно, в который уже раз, пытался донести я своё послание. – Мы обязательно останемся друзьями, но при всём при том я безумно нуждаюсь в переменах, брат.

– Ничего не вразумлю, Иваныч… Нешто ты работу и дом порешил на бомжество сменить?! – странная манера Грини истолковывать события да и многие другие «завихрения» только теперь явились передо мной, как по заказу, во всей своей нестерпимой дикости. Я замер, пытаясь осмыслить услышанное, хотя не скрою, озадачен я был не меньше Шайкина…

– Ладно, Петрович, открою тебе великую тайну… – Я авторитетно помолчал и продолжил. –Мне поручили секретную миссию, о которой никому знать не обязательно. Понял? Я должен отправиться на поиски одного важного для нашего ЖЭКа учреждения в Москве.

– Зачем это, ты што? – напрягся Григорий. – А я?!

– А тебе нужно остаться здесь и стеречь мою комнату от незваных гостей, которые могут понаехать, разузнав, что я на секретном задании… – Я с интересом смотрел на Шайкина и ждал.

– Так ты брата кинуть хочешь, ты … – Григорий не нашёл нового аргумента и просто присел на любимый свой табурет в моей комнатёнке. Вид у него был настолько потерянный и разочарованный, что мне в первую секунду даже захотелось обнять своего товарища и потрепать по отвисшей челюсти.

– Ты не серчай, Гриша! Я скоро, – одна нога здесь, другая там… – пришлось сделать мне ещё одну скромную попытку образумить бугая…

– Да где ж… – неопределённо махнул он своей ручищей великана. – Ладно, поохраняю…

– Ну, вот и славно, – обрадовался я согласию Грини на мою нелепую отговорку. – Я никогда не забуду, Петрович, наши «боевые» деньки, нашу коммуналку, тётю Глашу, тётю Рину, столярку и… в общем, занимай территорию и жди моего возвращения, Гринёк.

– А зачем «не забуду», Ваньша… Ты думаешь, они тебя уже не дождут, чё ли? Или чё-ё-ё?! – Григорий вглядывался в моё спокойное улыбающееся лицо, но, не высмотрев ничего впечатляющего для себя, смиренно кивнул патлатой башкой, всхлипнул и сказал, – Я тебя сёравно не брошу в беде, хоть тресни… Надо будет – из-под земли достану, а помогу!.. – обнадёживающе покивал он мне, потрепал по плечу и продолжил, – Пойду завтра к Узюму, скажу: я из-за вас брата потерял, а? Пусть ево соисть замучит, правда, Ваньша? – Гриня Шайкин заискивающе смотрел в мои печально-приветливые глаза, в которых затаилась предательская слезинка.

Совершенно точно знал я, как будет качать головой Узюмов Николай Николаевич, как будет злиться Петрович на «скрываемую» от него «командировку» лучшего друга и братана, как пойдёт и накачает себя пол-литровой «Столичной» (и не одной) с горя, как будет тщетно выискивать меня после того по всем закоулкам нашей «дружной» коммуналки и вопить во всё дюжее горло про «хрень и преданку нашенской жизни».

А быстрый «скорый» тем временем понесёт меня по просторам Родины в неизвестность и таинственную пустоту мерцающих звёзд и ночи, в далёкую, блистающую многочисленными возможностями столицу, которая совсем ничего не ждёт ни от жизни, ни от своих горожан, ни от приезжих, – словом вообще ничего не ждёт… Ей, ведь и так хорошо, а?.. Она ведь и так, столица… Третий Рим, а?!