Что Жизель, что Мишонн, обе виделись боевыми, но по характеру противоположными. Мишонн, несмотря на частые отлучки, всегда делала то, что обещала. Юрайя как-то раз тихо сказал, что не понимает, как ей удается совмещать дела Анархов и заботу о Слабокровных. Про последнее никто в глаза не говорил, но пару раз шептался, что Гангрел следует забить на этих недоделанных вампиров и посвятить время себе, чтобы нормально развить Дисциплины. Если Анимализм получился, хоть и на первом уровне, то остальное должно пойти как по маслу. Но Мишонн всегда говорила, что не перестанет делать того, что делала. Ей повезло, что Анархи поняли ее и приняли, а как быть тем, кого никто не желает знать? Мишонн стиснула зубы и, выкрав катану, сама училась владеть ею. Она понимала, чего хочет и к чему стремится, а большинство Слабокровных были просто гонимыми отовсюду беднягами, которых унижали на каждом шагу. Для этих бедняг Мишонн была своеобразным идеалом, который, несмотря на положение, выбилась в люди и заставила себя уважать. И Иола тоже уважала ее целеустремленность и настойчивость.

Жизель же наоборот с виду плевала на всех, кроме себя. Если и разговаривала с кем-то только для того, чтобы услышать то, что ей нужно. Иола не понимала, зачем ей злиться на окружающих, но Редж сказал втихаря, что Уокер только кажется злой и неадекватной, а на деле переживает за своих. Сир отлично научил ее скрывать настоящие эмоции и постоянно говорил, что надо быть жесткой и настойчивой. Она и была, но друзьями обзавелась только тогда, когда познакомилась с самим Реджинальдом. Носферату, в свою очередь, познакомил Тореадор с другими. Осмелев, Иола спросила, нравится ли она ему, на что хакер чуть не подавился кровью и сказал, чтобы от него отвалили с дурацкими вопросами. Бруха покивала, мол, поняла, а сама заулыбалась, стоило Джонсу отвернуться. Судя по всему, Жизель ему нравилась, хоть он говорил обратное. Но в то же время дочь Виктора видела, что внимание Реджа доставалось кое-кому еще.

Эйлин Дюбуа, точнее, де Буа, как поправила сама Малкавианка. Парни извинялись за ошибку, но Эл только сказала, что ничего страшного и вернулась к блокноту, в котором либо записывала что-то, либо рисовала. Иола обалдела, когда на следующую ночь после знакомства миловидная художница подошла и подарила той портрет, нарисованный карандашом. На вопрос, почему мальчишки представили ее как Дюбуа, Малкавианка неожиданно улыбнулась и сказала, что это была идея Реджа назвать ее аристократкой.

- Нашли в особняке, вот и переделали, – сообщила Эйлин будничным тоном.

Иола поблагодарила за точную копию себя, а мысленно отметила, что Малкавианка впала в незнакомую ей стадию. То говорила в рифму, то просто сидела молча, то стала говорить как нормальный человек… Хотя удивляться тут как раз нечему. Малкавиане всегда вели себя непредсказуемо, так что одному Каину известно, кем перед ними предстанет спасенная вампирша из горящего особняка в следующее мгновение.

Редж, узнав, что Бруха познакомилась с новенькой, тут же сказал, что специально исковеркал фамилию, так как «прекрасная обитательница прекрасного дома должна носить лишь фамилию аристократов, а де Буа звучит скучновато».

- Что, опять впала в новую стадию?

- Ага, – кивнула Павлиди. – Сейчас разговаривает как нормальный человек, но я не знаю, что она может выкинуть через пять минут. Я ее вообще не понимаю.

- А я что, понимаю? – развел руками хакер. – Знаешь, мне кажется, что она вполне нормальная, просто у нее такой вот сдвиг. Вчера молчит, сегодня говорит, завтра предсказание сделает. Забей, эта Эйлин не такая плохая, просто застенчивая.

Иола отнеслась к словам друга несколько настороженно, но вскоре поняла, что тот был прав. Малкавианка никогда не встревала, если не знала, что говорить. Она больше сидела в стороне и слушала, порой вставляя пару реплик, которые неожиданным образом подсказывали правильное решение. Сородичи удивлялись, но быстро брали сказанное на заметку. В конце концов, Малкавиане всегда были в некотором роде провидцами. Вероятно, Эйлин просто видела или узнавала что-то, чего не могли узнать другие.

Жизель… Пороховая бочка, иначе ее не назовешь. Никогда не знаешь, когда рванет по полной или лишь слегка. Всегда готова к бою и смотрит так, как будто пришибить хочет, а за что – повод найдется. Интересно, почему Реджу понравилась именно она? Конечно, она же Тореадор, а Носферату нередко испытывали к ним чувства, не смея показаться на глаза. Но с момента появления Эйлин Джонс то и дело дергался, поглядывая на нее. Сама де Буа позже по секрету поведала, в чем дело – Реджинальд испытывал смятение по поводу того, кого же ему выбрать.

Сначала Иола не поняла, о чем речь, но позже до нее все-таки дошло, о чем говорила Малкавианка. Не зря же она показала нарисованного в блокноте волка. Раз так, то почему не подойдет и не скажет?

- Даже правитель иного мира испытывает сомнения, – подмигнула Эйлин и вернулась в свой уголок, где продолжила что-то бубнить себе под нос и рисовать.

Долго размышлять, что же означают эти слова, не пришлось. Лайонел, как самый старший в компании, быстро объяснил Иоле, что Редж мечется, не зная, как быть. Если он раньше Мишонн не видел, то теперь чувствует вину перед Жизель, несмотря на то, что никаких отношений между ними не было. Да и вряд ли он скажет что-то такое вслух.

- Почему?

- А ты не понимаешь? – мягко спросил Лайонел, легким жестом накрыв ладонь девушки своей. – Раньше он общался только с одной дамой, а теперь ему на глаза попалась другая. Наш общий друг винит себя в том, что заинтересовался кем-то еще. И он имеет на это полное право.

- Ты хочешь сказать, что он влюбился в Мишонн? – удивлению Иолы не было границ.

- А что в этом такого? – не понимал Дикарь. – Она классная рыжая бестия, да к тому же машет мечом как ниндзя. Сам бы подкатил.

Тут Павлиди не выдержала и засмеялась. Как всегда в своем репертуаре. Вот за это доброжелательный Грин ей и нравился. Нравился за то, что старается не лезть в драку, а решить все без крови и, что самое интересное, ему это почти всегда удавалось. Как ни крути, а обаятельному Гангрелу тяжело было не уступить. Как же хорошо, что они познакомились. Пусть Виктор говорит, что он не из ее круга, Иола чувствовала, что переросла прежнюю себя и готова двигаться дальше.

Сэм Уоррен, которого девушка называла вторым Егором. Нет, венгерских друзей никто не заменит, но новые такие же хорошие, как и они. Отличный друг и напарник, готовый прийти на помощь и посоветоваться. Больше, чем сама Иола, беспокоился за неоната, который вляпался в жизнь, которую не хотел.

Да, а где он сам?

Судя по лицам собравшихся, в их головы пришел тот же вопрос.

- Где наш мелкий пиздюк? – встрепенулся Юрайя, сообразив, что давно не видел Кларкса.

Внезапно Эйлин повела себя еще страннее, чем обычно. Выхватив у Кассандры карандаш, она начала что-то вырисовывать с такой скоростью, что Ласомбра запаниковала, как бы она не сломала его. Покончив с рисунком примерно минут через десять, Малкавианка не отделила его от блокнота с аккуратностью, а вырвала как попало и хлопнула на стол перед компанией. Иола посмотрела на него и ужаснулась.

- Куда побежала? Стой! – закричал Сэм, сорвавшись следом.

- В чем дело? – не понял Лайонел, когда Мишонн, выругавшись, побежала следом.

Вместо ответа Кассандра сунула листок Гангрелу под нос и тоже побежала за сорвавшимися с места Сородичами. Лайонел посмотрел на изображение и сел там же, где и стоял. Нарисованный Джастин сидел на полу с искаженным от ужаса лицом и ртом, распахнутым в крике о помощи. А над ним стояла жуткого вида женщина с окровавленным ртом и замахивалась на паренька ритуальным кинжалом.

- Жизнь – полный отстой, – заявил мальчишка лет двенадцати с виду.

- Ага, – согласился его товарищ. – Достала эта домашка по самое не хочу.

- Не понял? – удивленно произнес Кормак Маклагген, поворачиваясь к младшему брату. – Мелочь, ты опять здесь? А ну в школу быстро!