- Ошибся, с кем ни бывает, - ехидно заметил трикстер, а потом в него словно молнией ударило осознание того, что он сейчас услышал. - Подожди, что ты сказал?
Тор добродушно усмехнулся.
- Я все знаю. Видел, слышал, чувствовал. Ты злился, но все равно не бросил меня. Рисковал жизнью.
Локи почувствовал себя неуютно. Было бы проще, если бы ему задали вопрос о том, почему он сделал что-то плохое. Но сейчас, стоя перед внимательно разглядывающим его Одинсоном, трикстер отчаянно не находил ответа. Единственное, что оставалось – язвить.
- В следующий раз подумаю дважды, прежде чем тащить тебя к себе домой. Между прочим, именно из-за тебя я этого дома лишился.
- Буду должен! – рассмеялся Тор. А затем продолжил, посерьезнев: - С того момента как, Эфир попал в мое тело, я старался бороться, пытался вытолкнуть эту дрянь прочь. Из-за этого Эфир не мог как следует защищать носителя, и поэтому я попал в плен. Все произошло именно так, как ты предполагал.
- Надо же, - хмыкнул Локи, не зная, что еще сказать.
- Да, твои предложения оказались правдой, - кивнул Громовержец. - Эфир действительно закрыл меня от глаз Хеймдалла, а отец почувствовал, что со мной что-то произошло. Что-то страшное. Он посчитал, что я умер, а до этого узнал от меня о твоей гибели. И не выдержал…
- Ну, насчет меня ты преувеличиваешь, - покачал головой трикстер. - Одину плевать, убили бы меня Эльфы или нет. Но вот то, что Всеотец так реагирует на плохие известия, определенно не делает ему чести. Если бы он не впал в сон, а направил армию в Свартальхейм, тебя нашли бы сразу. Возможно, стоит подумать над тем, чтобы в скором времени сменить царя, как думаешь?
Тор опять засмеялся.
- Предложишь кандидата? У тебя преимущество. Есть некоторый опыт правления.
Ехидные нотки исчезли из голоса Локи, враз отпало желание явить и огрызаться. Несмотря на то, что последние сутки провел отдыхая, да еще и выспался, он почувствовал себя смертельно уставшим.
- Покончим со всем этим, - сказал Локи, вновь переводя взгляд на статую. - Спасибо, что привел меня сюда. Теперь я буду знать, что она всегда рядом. И это ничего, что мне не позволили попрощаться. В конце концов, после всего, что натворил, я не имел на это права. А теперь, отведи меня в темницу. Или Один придумал для меня новое наказание?
Бог Грома нахмурился, поджал губы, однако, перебивать не стал. Когда трикстер закончил, Громовержец некоторое время смотрел на него, а затем заговорил:
- На самом деле я действительно должен был отвести тебя к отцу. Но решил, что могу и даже должен поговорить с тобой раньше. Это важно. Помнишь, в Мидгарде, ты еще не знал, что во мне Эфир и попытался влезть в мои мысли?
Локи молча кивнул. Тор продолжил:
- Ты видел то, что являлось для меня чем-то страшным. Смерть Джейн, твоя смерть, мамы… Но в то же время Эфир показал мне то, чего страшишься ты. И…это многое меняет.
Локи вспомнил, как там, в спальне мидгардского особняка сквозь алый туман пробивались в реальность его ночные кошмары. Трикстера передернуло.
- Я все рассказал отцу. И мне кажется, он многое понял. Гораздо больше, чем понимаю я. Мы долго обсуждали произошедшее, и сошлись на том, что должны выслушать тебя. Поэтому я должен был привести тебя к нему сейчас. Чтобы мы обсудили, что на самом деле произошло в Нью-Йорке.
- И что же, Один готов меня выслушать? – Локи не ждал ничего подобного, и просто не понимал, как действовать. Ему уже давно привычными стали погони, опасность, страх быть найденным всеми его врагами. Но желание выслушать, понять – это было чем-то давно забытым, и оттого нервировало.
- Готов, - подтвердил Тор. – Даже несмотря на то, что ты умудрился наговорить ему, когда прокрался во дворец. – При виде того, как от досады поморщился Бог Обмана, Тор хмыкнул. – Да ладно, все знают, что ты не способен держать язык за зубами, когда дело касается грубости, колкости, насмешек. За это не казнят, хотя ты и имел наглость выдать всю эту чушь, можно сказать, царю в лицо. – Тор помолчал немного, затем продолжил серьезно, глядя Локи в глаза. – Отец выслушает тебя, обещаю. И не запрет в темницу. Открывшиеся обстоятельства объясняют и оправдывают многие вещи. Наверное, теперь я понимаю тебя, как никто в девяти мирах. Ведь я тоже едва не убил мидгардскую девочку. И кто знает, каких бед натворил бы, не останови ты меня.
- Это был не ты, - непонятно зачем произнес Локи. – Это все Эфир.
Тор покачал головой.
- Знаешь, в отличие от тебя, я себе врать не собираюсь. Да, мною руководил Эфир. Но и какая-то часть моего существа жаждала убийства, разрушений. Темная часть. Я хотел убить тех свартальхеймцев, ведь они причинили мне вред. Хотел задушить девочку просто потому, что мог это сделать. Покончив с ней собирался убить тебя, моя сила позволяла мне это, а злость за прошлые твои поступки оправдала то, что я хотел сделать… А дальше передо мной была вся Вселенная и ощущение того, что я могу и должен ею владеть. Моя гордыня, моя уверенность том, что я непобедим, что достоин большего вскормили мою тьму, а Эфир выпустил ее на свободу, - Тор поморщился, словно ему было горько говорить. Он выдохнул и продолжил через паузу. - Это всегда было во мне, Эфир лишь дал волю тому, что все это время я думал, держал под контролем. Асгардец ли, мидгардец, свартальхеймец – теперь мне кажется, у каждого из нас внутри есть частица того первозданного мрака, из которого родилась Вселенная. Она ничтожно мала, но все плохое, что происходит с нами, делает ее сильнее и больше. Страхи, непонимание, злость, отчаяние, тщеславие, гордыня… Тьма питается этим, постепенно подчиняя себе. Тобой руководил Камень Разума, мной Эфир. Но в сущности, мы оба ощутили власть своей собственной тьмы. Твоя выросла из обид, моя - из эгоизма и гордыни. Нам жить с этим, нам, осознавшим, что наделали, строить свое будущее так, чтобы подобное не повторилось. И если ты останешься, я буду рад. Ведь мы действительно понимаем друг друга. Я знаю, ты ощущал нечто схожее, только не хочешь в этом признаваться.
Закусив губу, Локи слушал Тора и мрачнел на глазах. Он понимал, о чем говорил наследник асгардского престола. Его злость, его ненависть к Тору и всему, что тому дорого – вот, на что надавил Камень Разума. Артефакт лишь открыл дверь в ту темницу, в которой скреблась, рыча и воя, та самая первозданная тьма, что, по мнению Громовержца, присутствует в каждом существе во Вселенной. Это не делало его плохим или хорошим, умение контролировать свою тьму – вот истинный показатель добра и зла. Теперь трикстер понимал, ему действительно некого винить, все произошедшее – в первую очередь его рук дело. В конце концов, не Камень Бесконечности заставил Локи нанести удар Разрушителем, не он руководил трикстером на Мосту. В Нью-Йорке артефакт дал ему возможность сделать то, чего требовала грызущая изнутри тьма, насквозь пропитаная завистью и обидой. Вот только знать об этом будет только тот, кто пережил нечто подобное. Тот, кто несколькими фразами освободил Локи от чувства обиды, несправедливости. Ему действительно некого винить и не на кого обижаться. И тут до Локи дошел смысл последней фразы.
- Если я останусь? – переспросил он.
Тор кивнул.
- Да. Всеотец настроен по отношению к тебе более благодушно, особенно после смерти матери и осознания того, что он в один момент потерял и нас двоих тоже, но пройдет время, прежде чем все более менее утрясется. Он обещал не запирать тебя, и сдержит слово, но возможно, приставит охрану или что-то в этом роде. Поэтому я предлагаю тебе уйти. Если хочешь. Прямо сейчас. За тобой никто не будет гнаться, а если попробуют, я все улажу. И добьюсь того, чтобы тебя не искали, не преследовали.
- Вот так просто отпускаешь меня? – не поверил Локи. – После того, как сам только что сказал, что все, что я натворил, я делал потому, что хотел этого? Хотел убить тебя? Хотел разрушить Нью-Йорк?
- Да, - просто ответил Тор, - я тебя отпускаю. Потому, что был на твоем месте, хотел убивать, разрушать. А еще потому, что ты уже наказан за то, что совершил как по собственной воле, так и под влиянием Камня Разума. Ты достаточно дорого заплатил за то, что дал волю своей тьме. И никто больше не имеет права обвинять или наказывать тебя. Я благодарен за то, что ты спас меня, остановил, не позволил сделать то, за что я ненавидел бы себя всю оставшуюся жизнь. Мне горько осознавать, что я не сделал подобного для тебя. И если Асгард неприятен, если ты хочешь побыть один, иди. Я тебя понимаю и отпускаю. Но очень хочу, чтобы ты остался, и если решишь уйти сейчас, я буду ждать твоего возвращения. Теперь, после всего, что произошло, я осознаю, что многое в наших отношениях было неправильно, и в этом больше моей вины. Исправить прошлое невозможно, но я обещаю сделать все, что смогу, чтобы в будущем подобное не повторилось. Ведь ты мой брат.
