Рабыня молча кивнула, вручила брату Вексу бутыль и вышла, оставив на кровати тунику Валиса. Макс молча наблюдал за тем, как бывший апотекарий наливает масло на ладонь и разгоняет его по спине второго капитана. У Валиса было много боевых шрамов. Плечи покрывала стека белых блестящих полос, оставшихся от резаных ран. На левом плече было пятно от довольно старого ожога, с шеи на правое спускался шрам от пиломеча. Предплечья украшали следы от укусов: судя по размерам отметин, тварь была в габаритах некрупного тиранида. На пояснице слева темнело пятно от ранения болтерным снарядом. Как Валис не скончался в момент, когда его получил – непонятно. Его должно было убить осколками или разорвать ударом левую почку и все, что находилось рядом с ней. Правая половина спины отличалась цветом и необычной его ровностью.

«Синтекожа», - догадался Макс, - «скорее всего, это был глубокий ожог от взорвавшегося ранца».

- Как там брат Гвилар? – спросил, наконец, инквзитор.

- Спит, - ответил Векс, - будем надеяться, у него просто упадок сил.

- Да ничего страшного с ним не случилось, он просто не рассчитал силы и устал, - отозвался Валис, - зато теперь мы знаем, что Гвилар – псайкер, хоть и не очень сильный.

- Серьезно? – сделал непонимающее лицо Векс.

- Ага. Не-псайкер из этого органа и звука бы не выдавил. А Гвилар даже на трех аккордах зажигал так, что полубезумные цепные уродцы Гракса пели и танцевали. Я не знаю, что конкретно делает этот артефакт, но когда Мэдлор играл на нем что-то веселое, танцевать и петь хотелось всем. А когда он исполнил песню волшебника колдунье из какой-то старой оперы, я даже разрыдался.

- Гвилар когда-то учился играть на органе и петь, - сказал Макс.

- Он еще и петь умеет? – поднял голову Валис.

- Расслабься, ты мне мешаешь, - мягким, но настойчивым движением Векс вернул капитана в исходное положение.

- Ну… да, даже в хоре пел, еще до Возвышения, - продолжал инквизитор.

- Ах, прям мужчина мечты, - вздохнул Валис, - тебе невероятно повезло, брат Вексариил. Я даже немного завидую.

- Не завидуй, - как можно более убедительно отмахнулся Векс, - о том, что Гвилар псайкер, я узнал только что.

- В любом случае я люблю его и уважаю его выбор быть с тобой, - ответил второй капитан, - в отличие от остальных, его я действительно люблю. Лили читала книжки о любви, и пересказывала их мне. О том, как это у смертных. Там писали, что любовь – это уважение, прежде всего к себе самому. Выпрашивать любовь у кого-то – унизительно, и если Гвилар выбрал тебя, то я домогаться, дуться, плакать и ревновать не буду. В конце концов, тебя я тоже люблю.

Векс и Максимилиан переглянулись, не зная, как реагировать на такое откровение. А Валис продолжал:

- Любовь – величайшая сила в галактике. Даже большая, чем Император или Темные Боги. Только не все это понимают. Я вот дважды спасся от черной ярости, вспоминая о том, кого я любил, и что я не могу оставить его…

Второй капитан, до этого момента казавшийся Максу таким же безумцем, как Мэдлор, на поверку оказался одним из самых близких к людям в своем восприятии действительности. Инквизитор только сейчас задумался о том, что за все время пребывания среди Детей Мглы это было первое упоминание об Императоре. Он не слышал ни слова о ненависти к Императору или надобности уничтожать войска Империума из идейных соображений. Пираты вообще не вспоминали о нем, будто его не было в их жизни.

- Я сознательно бросил свой орден и всех, кто был мне дорог по ту сторону Империума, но не отрекся от Сангвиния и его наставлений, - жмурясь от удовольствия, доставляемого массажем, говорил Валис, - а он завещал, что всё вокруг нас есть любовь.

- А как же Тазар? – не удержался Макс, - Он тоже есть любовь?

- Ты удивишься, маленький раб, но да. Он же не из витаматки выпал, у него были биологические родители, которые любили друг друга, так что да, Тазар тоже есть порождение любви. Только он сам об этом не помнит, поэтому и ведет себя как полный кретин.

Векс едва удержался, чтобы не уронить челюсть на спину пациенту. Никто на борту «Фауста» не смел выражаться о командире в подобной манере. Возможно, такую дерзость мог позволить себе Боргоф, да и то не при других братьях.

- А можно ли как-то донести это до него? – лицо инквизитора перекосила дурацкая улыбочка, и Максимилиан спрашивал уже чисто ради смеха.

- Кажется, Ксарта этим и занимается, - ответил Валис.

…

В пустом храме было настолько тихо, что можно было расслышать даже дыхание сидящего на троне колдуна. Мэдлор не пребывал в глубоком трансе. Скорее - в полу-медитативном состоянии. Он просто слушал, что происходит на крейсере.

Кассиил вошел крадучись, стараясь не производить ни звука, но в шуршащих сервоприводами доспехах получалось плохо. С апотекарием связался капитан Грифф и доложил, что Мэдлора на всякий случай было бы неплохо осмотреть и проверить, нет ли каких-то более серьезных повреждений, чем подбитый глаз. Апотекарий, как и все остальные Дети Мглы, питал к колдуну неприязнь и находил его общество противным. Но исправно снабжал того амброзией, потому что наблюдать наркотическую ломку у могущественного псайкера желал меньше всего в этой жизни.

- Мэдлор? – подойдя ближе, шепотом позвал апотекарий, - Я пришел проверить…

- Тихо, - так же шепотом сказал колдун, - я вижу это.

- Ты за кем-то наблюдаешь?

- Да-а-а… за Тазаром и его демоницей.

По закованному в пурпурную броню телу пробежала волна дрожи. Золотисто-желтые глаза, подернутые мутной розоватой поволокой, смотрели в пустоту: похоже, колдун принял еще какие-то вещества для улучшения магического зрения. Прядка волос упала на красивое андрогинное лицо с правильными чертами и аристократической бледностью, сейчас украшенное черно-фиолетовым синяком под слегка заплывшим глазом. Он выдохнул сквозь приоткрытые в чувственной полуулыбке губы.

- Я вижу, как сладко он выгибается, переворачивается, придавливая собой непослушную девчонку. Слышу его дыхание, стоны страсти, крик восторга. Он пытается быть с ней грубым, целует ее как дикарь, но при ее прикосновении мгновенно становится мягким и податливым, словно зефир. Он зовет ее по имени, прижимая к себе в момент оргазма столь мощного, что смертные сходят от такого с ума. И падает рядом в изнеможении, чтобы через пять минут начать заново.

- Мэдлор, что ты несешь? – удивился Кассиил, - Опять перебрал веществ, что ли?

- Э нет, брат-апотекарий. В нашем командире проснулось желание, и он сейчас его бурно удовлетворяет. Эта страсть, эта нежность, людские наслаждения, к которым он быстро привык, и которых никогда раньше не знал… должны были принадлежать мне!!! – Мэдлор сорвался на крик, и его лицо исказила гневная гримаса.

Кассиила ни капли не удивило поведение Тазара: от брака космодесантской породы можно ждать и не такого, а демоница заставит хотеть ее кого угодно, даже сервитора. Он про себя отметил, что колдун сейчас больше всего напоминает одинокую человеческую женщину за просмотром порно, плачущую от того, что у кого-то на экране есть мужчина, а у нее – нет.

Среди смертного экипажа ходили планшеты и бумажные порножурналы пятисотлетней давности. Апотекарий когда-то даже отнял пару штук у рабов и посмотрел – исключительно из научного интереса. Так он понял, что ему противно наблюдать за совокупляющимися смертными, а лишенные зова плоти Астартес отличаются от людей в лучшую сторону. После слов Мэдлора воображение мгновенно нарисовало Тазара и Ксарту в пошлых декорациях того фильма, который Кассиил все-таки не поленился досмотреть до конца. Апотекарию стало плохо. Он мысленно проклял свою буйную фантазию и постарался быстренько задумать выдуманное обратно.

- Почему он, а не я?! Почему она проявила благосклонность к первому попавшемуся дефектному выродку, а не к колдуну? Я же могу доставить ей любое удовольствие, какое она только попросит! – по щеке Мэдлора покатилась слезинка, но он смахнул ее тыльной стороной перчатки и быстро взял себя в руки.