За всеми этими рассуждениями я не заметила, как отошла на приличное расстояние и добралась до перекрестка. Справа светилась вывеска супермаркета, слева – зеленый крест аптеки, а прямо по курсу виднелась небольшая площадь, на которой стоял заснеженный памятник. Я замерла, разглядывая окрестности. Улицы в Логе ровные, прямые, широкие. И тротуары просторные. Так и не скажешь, что деревня, больше похоже на какой-нибудь немецкий городок.

В интернете, куда я перед отъездом залезла узнать, что представляет из себя поселок, сведений о Логе было до обидного мало. Упоминалось только, что он основан на месте Волчьего урочища помещиком Брагиным – его усадьба, кстати, сохранилась до наших дней, и сейчас в ней находится музей, – и что в поселке проживает полторы тысячи человек. Школа, Дом Культуры, больница и администрация – вот и все общественные учреждения. Между прочим, наличие больницы в таком небольшом поселке меня удивило. Вроде, их сейчас везде закрывают, а тут почему-то оставили.

От размышлений меня отвлек шум работающего двигателя. Я оглянулась и увидела, как из того самого дома, что показался мне относительно скромным, выезжает машина. «Калина». У моего бывшего соседа по коммуналке была такая же.

Юркий красный автомобиль ехал быстро, и, когда он поравнялся со мной, я увидела, что водитель – девушка. Я успела разглядеть длинные русые волосы, спадающие на обтянутую бежевой водолазкой грудь, пухлые губы, ровные темные брови, аккуратный носик. Внешность незнакомки была из тех, что сразу привлекают внимание и запоминаются надолго. Бывают же такие красотки! Наверное, у моей соседки отбою от кавалеров нет.

«Калина», не сбавляя скорости, свернула направо, к супермаркету, правда, не остановилась рядом с ним, а помчалась дальше, а я, понаблюдав за тем, как она исчезает вдали, направилась к аптеке.

В небольшом светлом помещении было тепло и пахло лекарствами и мясным супом. Странная смесь. Похоже, пожилая аптекарша, что смотрела на меня поверх сидящих на кончике носа очков, принесла из дома обед, который и благоухал теперь на все помещение.

Желудок обиженно взвыл. Ну да. Я не часто балую его мясом, но это же не повод меня позорить?

– Доброе утро, – улыбнулась аптекарше, стараясь заглушить голодные рулады.

– Здравствуйте, – кивнула та, продолжая разглядывать меня так пристально, что это казалось невежливым.

Хотя, чему я удивляюсь? Поселок маленький, скорее всего, тут все друг друга знают, и вдруг – новое лицо. Конечно, тетушка заинтересовалась.

Я обвела глазами высокие стеклянные витрины, заставленные яркими упаковками.

– Что-то хотели? – спросила аптекарша, и в ее голосе появились прокурорские нотки, а взгляд стал еще более въедливым.

Я даже опешила. Ну и тетя! Ей бы в каком-нибудь ФСБ работать!

– У вас есть Лоратадин?

– Сто двадцать рублей, – заявила аптекарша, достав из шкафчика небольшую упаковку таблеток.

– Сколько?

Я удивленно уставилась на знакомую коробку. В последний раз она стоила рублей шестьдесят, не больше.

– Сто двадцать, – невозмутимо повторила тетка и поправила очки. – Так что, пробивать?

М-да. Похоже, тут не только дома большие. Вот что значит поселок для богатых.

Я вздохнула и полезла в кошелек за карточкой.

– Одну?

– Что?

– Одну упаковку? – повторила аптекарша, и в ее словах я расслышала всю ту же недоверчивость.

– Да, – широко улыбнулась в ответ, привычно не реагируя на чужой негатив. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на всякие глупости.

Тетка молча пробила таблетки, я расплатилась и уже собиралась уйти, когда услышала резкий вопрос:

– А вы к кому приехали?

М-да. Прямолинейно, однако.

– К себе, – обернувшись, сообщила любопытной дамочке.

– К себе? – тонкие, выщипанные брови поднялись, собрав невысокий лоб некрасивыми морщинами. – Вы живете в Логе?

– Вас это удивляет?

Ну что за народ? Вчера мачо недоумевал, сегодня вот аптекарша…

– А на какой улице?

– А вы с какой целью интересуетесь? – подпустив в голос ироничной любезности, уставилась в светло-серые, отдающие зеленью глаза.

– Я всех местных жителей знаю, – убежденно заявила тетка. – За последние несколько лет у нас никого чужих не было. И дома не продавались.

– А я и не покупала. Мне дом по наследству достался.

– Это чей же?

– Ковалева Дмитрия Петровича.

Я решила, что будет лучше, если аптекарша выяснит интересующие ее сведения и поделится ими с односельчанами. Нужно же как-то вливаться в местное общество?

– Митяя? – задумчиво переспросила тетка, вглядываясь в мое лицо так внимательно, будто пыталась обнаружить в нем сходство с неизвестным мне родственником.

Зря старалась. На старой фотографии, которую я сумела отыскать на чердаке дома, никакого сходства и близко не было. Дмитрий Петрович был огромным, темноволосым мужчиной, с грубыми, словно вырезанными из камня чертами и пудовыми кулаками, а я… Среднего роста, рыжая, симпатичная – нет, совсем ничего общего.

– Вон оно как, – протянула аптекарша. – Значит, наследство получили. И что? Сколько за дом просите?

Да что ж такое-то?! Они что, сговорились?

– Я его не продаю. Я здесь жить буду, – заявила вредной тетке и потопала к двери.

В ответ донесся какой-то странный сдавленный звук, но я не стала оглядываться и вышла из аптеки.

– Егор Николаевич, вы не понимаете! Это не женщина, это терминатор какой-то! Мышей она не боится, привидений – тоже. Ее даже мистикой не испугаешь!

Парни переминались с ноги на ногу, поглядывая на меня настороженно, с опаской. Правильно, между прочим, опасались. Мне эта девчонка вот уже где! Как кость в горле застряла и никак ее оттуда не достать.

– И что? – посмотрел на молодняк.

– Мы не знаем, что делать! – покаянно вздохнул Леха Кучерявый, склонив свою кудрявую голову. Бывает же такое – фамилия в масть пришлась.

– Да? Десяток здоровых лбов не может справиться с одной мелкой вздорной девчонкой?

«Мелкой, рыжей и дурной», – добавил про себя.

И тут же вспомнил, с каким вызовом Ника в глаза смотрела. «Больше сюда не приходите!» Можно подумать, великое удовольствие к ней таскаться. Хотя, фигурка у нее ничего. Как она бедрами восьмерки выписывала! Не отказался бы еще разок посмотреть…

Перед глазами мелькнуло яркое воспоминание: обтянутый джинсами аппетитный зад, завязанная под грудью рубашка, смешные косички.

Мля… Нашел, что вспоминать! Под этими косичками мозгов ни грамма нет.

– Егор Николаевич, да она на всю голову больная! – словно подслушав мои мысли, затарахтел Сотник. – Представляете, уставилась на меня и спрашивает: – «Чего вылупился?». Это среди ночи-то! Другая бы уже верещала от страха, а эта – хоть бы хны.

– Витя, не пытайся оправдать свою неудачу. Я вам что велел? Чтобы к Новому году этой особы здесь не было. А вы?

– Так до Нового года еще два дня, – подал голос молчавший до этого Родька.

– И?..

– Мы постараемся, – вразнобой ответили мальчишки.

– Ответ неправильный.

Покачав головой, внимательно посмотрел на молодняк. Стоят, вздыхают, на лицах растерянность, от былого азарта ничего не осталось. Неужели не смогут с девчонкой сладить? Может, Сэма к ней отправить?

Почему-то эта мысль вызвала резкое отторжение. Чадов скор на расправу, он даже рассуждать не будет – выкинет мелкую из поселка, еще и пинка для ускорения даст. Нет. Не стоит. Нужно, чтобы девчонка сама уехала. По-хорошему.

– Ну? – посмотрел на парней.

Те переглянулись и замялись.

– Даю вам сутки. И чтобы послезавтра духу ее здесь не было.

Мальчишки молча кивнули и потянулись из кабинета, а я раздраженно покосился в окно.

Проклятый старик! При жизни ехидной был, и после смерти изловчился подгадить.

Где он только откопал эту девчонку? Сроду бобылем жил, ни баб, ни детей, ни прочих родственников. Сколько лет воду мутил, сладу с ним не было, а помер – и снова проблемы!