— Здравствуй, мелкий, — слова давались ей с трудом, ведь она не привыкла разговаривать здесь. Обычно приходила, молчала и удалялась восвояси, но внезапная новость о том, что по ту сторону смерти тоже существует жизнь, вносила свои коррективы в общение с младшим, давно усопшим братом. — Я очень редко сюда прихожу, ещё реже разговариваю с тобой, — усмехнулась над собой, положив цветы поверх золотистой надписи «Эйдан-Джозеф Уокер». — Просто мне показалось, что раз этот… отпрыск Сатаны может гулять в нашем мире, то и для тебя нашлось местечко в его. Бред, — грустно улыбнулась, нервно теребя рукава своей кофты, — но с чем чёрт не шутит? Вдруг ты там сидишь где-то, наблюдаешь за родителями, за мной. Думаю, из тебя получился бы хороший, как этот чёрт бывших смертных назвал… — неловко переминаясь с ноги на ногу, закусила губу и подняла синие блестящие омуты к небу в попытке вспомнить то слово. — Непризнанный, вот.

Немного полдаль от могилы, где стояла женщина, из чащи за ней наблюдала высокая фигура в сером балахоне. Такого же цвета крылья тихо трепыхались на ветру.

— Энди, что ты тут торчишь, как олух? — гаркнул голос откуда-то взявшегося напарника — ещё более высокого седого мужчины с длинными волосами и каким-то посохом. От него веяло мятным ветром и ликёром.

— Простите, Ангел Фенцио, — и бросив короткий взгляд на судмедэксперта, мужчина удалился вслед за этим дедом.

Ещё через пять минут небо уронило на землю первый весенний ливень и Виктория поплелась к выходу, про себя чертыхаясь каждый раз, когда настырные холодные капли попадали прямо за шиворот. Губы посинели и неистово дрожали, пока ледяные пальцы пытались выудить ключи от машины из кармана. А тем временем за Уокер кто-то следовал по пятам и проливной дождь преследователя никак не смущал…

========== Часть 4: Семейные мелодрамы. ==========

Мужчина в белом неспешно двигался следом за женщиной, что уже подходила к своему автотранспорту. Почему-то он был уверен: «спешить некуда, что она, не смертная что ли?». Но не тут-то было — заметив за собой белоснежный хвост, она ускорилась и под слегка усиленный шорох гравия от шагов в два счета оказалась у своей машины. Лицо мужчины выражало лишь истинное непонимание. Густые брови свелись к переносице, а аккуратный рот, обрамленный пухлыми губами, чуть приоткрылся, в то время как небесные глаза буравили удаляющийся женский образ взглядом.

— Стойте! — крикнул он, слегка ускоряя шаг.

Заметив это, она одним резким движением руки открыла дверь и, прежде чем прыгнуть в салон, гаркнула что есть сил:

— Да пошли вы на хрен, выродки пернатые! — от такого обращения мужчина опешил, открывая рот ещё шире и округляя свои выразительные зенки.

— Подождите! — он уже побежал к машине, но не успел. С ужасно противным звуком трения колёс по асфальту Тойота резко тронулась с места, с ходу набирая скорость. Белые крылья обессиленно обвисли, а сам мужчина согнулся в три погибели, упираясь прямыми руками в колени. — Кто же ты, бл… — запнулся, словно мат не принадлежит к его обычной манере речи, — такая?

Тем временем Уокер улепетывала домой без оглядки, плотно сжимая руль руками. Скорость превышала предельные показатели, поэтому единственное, что ей оставалось — это надеяться не наткнуться на копов и ожидать квитанцию об уплате штрафа на пару с остальной почтой.

***

В секционной как всегда — холодно. Руки Виктории заметно подрагивали, но тем не менее скальпель оставлял идеально ровные надрезы на теле сорокапятилетней женщины. От чего, как бы выразилась Уокер, «кони двинула» несчастная ей ещё предстоит выяснить.

— Микаэла, — светловолосая делает шаг назад, оценивая взглядом последний час работы. — От какого хрена ты решила выпилиться именно так? — склоняет голову чуть влево. — Нельзя было как нормальные люди, не знаю, вскрыться там что ли? Нет, надо аборт в домашних условиях делать! Только ты же не только от этого подохла, не так ли? Кто-то очень хотел, чтобы я не парилась с заключением и написала в причине смерти «кровотечение вследствие домашнего аборта». Но не бойся, подружка, — хлопнула усопшую по плечу, — я же не дура.

Что-то не давало Виктории покоя. Как-то слишком странно выглядел этот аборт. Тело нашли в горячей ванне с горчицей, о чём говорил характерный запах, но было что-то ещё…

Кроме горчицы в помещении витал запах всех возможных телесных жидкостей вперемешку с формалином и другими антисептическими средствами. Секционная — не цветочный магазин, и уж точно не кофейня на углу улицы. Здесь никогда не будет витать головокружительный аромат ландышей или свежей сдобы и кофе. Смерть практически никогда приятно не пахнет. Люди, принимающие сильные препараты, всегда пахнут медикаментами при вскрытиях, а вот алкоголики — спиртом. Бытует ошибочное мнение, что от судмедэксперта также всегда несёт моргом, но это не так. Каждый уважающий себя работник бюро, работающий непосредственно с трупами, после рабочего дня отправляется в душ, где смывает всю вонь. В редких случаях запах может въедаться в руки и волосы, но это дело быстро поправимо — существует множество дезинфицирующих средств, которые избавляются от «душка» мгновенно. Да и в самой секционной тоже не очень воняет — современные вентиляционные системы прекрасно справятся и со зловонием фекалий при исследовании желудочно-кишечного тракта, и с тухлятиной гнилостно-измененных тел. Сейчас воняет, а через пять минут не будет. Виктория, как вы уже поняли, была дамой не из брезгливых. Поэтому, никто бы не удивился, застань Уокер за обнюхиванием полости рта усопшей мадам. Почти никто.

Дверь за спиной женщины протяжно скрипнула.

— Малика, ещё раз опоздаешь, я твои кудрявые патлы в центрифуге запутаю так, что тебе проще будет налысо побриться, — преспокойненько произнесла, принюхиваясь ко рту жертвы и что-то про себя хмыкая. Сильно надавила на челюсти, чтобы разглядеть внутренние стенки щек — трупное окоченение берёт своё как никак, и без грубой силы не обойтись. Пространство у носа женщины пленил аромат горького миндаля. — А вот это уже нетипично…

— Кхм… — прокашлялся в кулак Гаррет, буравя женщину взглядом.

— Монтенегро, бросай курить, — всё ещё стоя спиной к двери, отвечает. — Не мне тебе объяснять, что табак делает с лёгкими и голосовыми связками…

— Слушай, Уокер… — замялся начальник, неосознанно пряча за спиной кого-то. Не любил он приводить ей новеньких — уж слишком часто те писали заявления об уходе после сотрудничества с Викторией — но тут надо было. Приказ сверху как-никак.

— Чего приперся? — даже не удостоила начальника взглядом. Что-то себе хмыкнула, вглядываясь в трупные пятна красного цвета на коже женщины.

— У тебя в команде пополнение, — проигнорировал грубость и невозмутимо продолжил: — Это Лютер Франц, твой второй лаборант.

Холодные глаза резко повернулись в сторону источника грубоватого голоса. Увидев нового «лаборанта», женщина заметно напряглась, а по её щекам заходили желваки. Люцифер с издёвкой в глазах наблюдал за Уокер, что была готова буквально взорваться от ярости.

— Вон из моей секционной! — цедит сквозь ровные зубы, на что Дьявол лишь ухмыляется.

— Это моё отделение, я здесь закон! — шипит в ответ начальник. — Что ты себе позволяешь?

— Люд… Существам без высшего медицинского образования нечего делать в моей, — особый акцент на это слово, — секционной! А теперь пусть твой протеже покинет помещение, пока я не всадила ему скальпель меж рёбер.

— Есть у него образование, что за цирк?! — вскипел мужчина, хлопая рукой по полке с расходными материалами. Несколько стеклянных баночек стукнулись между собой.

— Да неужели? — фыркает, поднимая свои аккуратные брови. — Тогда пусть скажет от чего умерла мадам, от которой несет миндалём? И почему у неё трупные пятна красные?

Облокотилась о секционный стол спиной, скрестив руки под грудью. Синие глаза испепеляли взглядом мужчин.

— Слушай…

— Дай. Ответить. Этому. Твоему. Имбицилу, — каждое слово отчеканивает со звенящим металлом в голосе. Раздражение накрыло нешуточное.