— Ты думаешь, я не понимаю, зачем ты это с собой делаешь? — рявкнул он с дивана, поднимаясь, на что девушка смерила его равнодушным взглядом. Обычно она боялась до дрожи в коленях его визитов, но сегодня что-то изменилось — ей просто стало плевать. Во всяком случае, Уокер была слишком вымотанной, чтобы чувствовать хоть что-то помимо «ничего».

— Что ты хочешь от меня услышать? — вопрос получился вымученным. Она глядела в зеркало, выискивая несуществующие недостатки в своем макияже. Юноша в два счета преодолел расстояние между ними, грубо разворачивая брюнетку к себе.

— Ты думаешь я перестану на тебя смотреть, если до неузнаваемости себя перекроишь? — прорычал Мальбонте, больно сжимая подбородок пальцами.

— Я ничего не думаю, ясно тебе? — небрежность и холод в голосе вызвали у Маля неконтролируемое чувство раздражения. Он привычным движением выхватил из кармана домашних штанов чёрный металлический пистолет и приставил его к подбородку девушки.

— А если так? — щелчок предохранителя. Её взгляд остался неизменно холодным, а на лице ни один мускул не дрогнул.

— Так стреляй, — прошипела она. — Или ссышь? — первая эмоция за целое утро: презрение, которое легко считывалось по глазам и усмешке. Впервые брюнет растерялся и не знал, что ему дальше делать. Девушка ввела его в ступор своей непривычной реакцией. Пока он думал, она, сама себе удивляясь, положила холодный палец на курок и взвела его. Глухой щелчок и громкий, истерический смех залил пространство вокруг. — А ты и вправду ссыкло!

— У тебя проблемы с головой, — ошарашенный парень попятился. — Тебе лечиться надо!

— Забавно слышать это от тебя, братик, — в последнее слово вложила столько ненависти, что даже челюсти свело. Вышла из комнаты, нарочно задев его плечом.

Брюнетка всю дорогу до школы мысленно себя корила за то, что не взяла куртку, ведь её ужасно морозило. Организм из-за нехватки энергии пытался отчаянно достать её из немногочисленных жировых запасов, от чего у Виктории двоилось в глазах. Поэтому в школу она отправилась с водителем. Пожилой мужчина, заметив внешний девушки, угрюмо покачал головой.

— Убиваешь себя, дитя, — спустя минуту улыбнулся ей, совсем как покойный дедушка, и протянул старчески дрожащей рукой протеиновый батончик. — На вот, покушай.

— Спасибо, — смотря в глаза мужчине, она не смогла отказать и приняла еду. Говард лучезарно улыбнулся, когда брюнетка неуверенно откусила кусочек лакомства, блаженно прикрывая глаза. После длительной голодовки вкусовые ощущения совсем другие: вкусы становятся насыщенней, а чувство насыщения приходит намного быстрее, нежели обычно.

Доехали до школы они совсем быстро, После трапезы Виктории физически стало намного лучше, чего не скажешь о моральной составляющей. Умом девушка понимала, что этот батончик был ей необходим, а с другой стороны воспаленный мозг конвертировал этот несчастный кусок еды в количество шагов, которое необходимо пройти за остаток дня. И не дай бог не пройдёт, в голове начнётся мысленный разнос по «фактам» и затем наступит истерика. Тяжело вздохнув, она зажала сигарету между губ, пытаясь зажечь краешек спичкой. На фильтре остался красный след от помады.

— Не покинешь огоньку? — бархатистый голос совсем рядом заставил что-то в животе сжаться до размеров атома.

— Ты же вроде как зожником был, не так ли? — усмехаясь, протянула коробок. — Кто же тебя на скользкую дорожку поставил, Люци?

«Ты» — чуть было не сорвалось с полуоткрытых губ, но Денница вовремя сообразил и натянул кривую улыбку.

— Не слышала разве, что всё в этом мире меняется? — чиркнул спичкой и поджег свою сигарету, затягиваясь ядовитым дымом. — Только одно осталось неизменным: ты не изменяешь своим привычкам, — губы растянулись в ухмылке, когда парень возвращал коробок. — Знаешь, давно хотел спросить: почему ты выбрала спички?

— Можно подумать, ответ на это вопрос что-то изменит.

— Ты права, — задумчиво протянул он, выдыхая очередную затяжку. — Ничего не изменит.

Девушка затушила недокуренную сигарету и швырнула в урну. Развернувшись, она хотела уйти, но её окликнул низкий голос с хрипотцой:

— Прости меня, — он редко извинялся, обычно слово «прости» Люцифер произносил скрипя зубами, но сейчас он говорил от чистого сердца, ну или хотя бы от того, что от него осталось. Во всяком случае, эта фраза из его уст значила чертовски много.

— Если ты о своём споре, то проехали, — Виктория нервно теребила лямку рюкзака, стоя к нему спиной. — Но впредь, больше не разговаривай со мной без острой надобности.

— Смотря что считать острой надобностью, — привычная ухмылка далась ему огромными усилиями, когда в горле застрял ком, а сердце сжалось.

Виктории было проще оттолкнуть, чем признать то, что он всё ещё ей не безразличен. Множество раз она пыталась вдолбить себе обратное, но каждый раз старательно выстроенные стены рушились, когда её взгляд натыкался на карие радужки. Глаза брюнетки защипало, и она поспешила удалиться в кабинет химии, где у них должен быть урок. Села на своё обычное место. Сегодня она пребывала в растерянности и совсем забыла натянуть на лицо маску безразличия. Этим и воспользовались местные аборигены и поспешили найти повод задеть девушку.

— Вики, — специально протянула писклявым голосом Джульетта, дочь правой руки мэра Кливленда, от чего Виктория поморщилась, но в остальном не подала виду, что злится, — не хочешь пончик, а? — голос звучал надменно, с некой примесью издевательских ноток.

В голове загорелись красные лампочки, оповещающие девушку об опасности: «они знают». Они не упустят возможности над ней поглумиться. «Чёртов Мальбонте» — мысленно нанеся своему сводному брату сорок семь ножевых ранений в область паха, развернулась к девушке и с невозмутимым видом произнесла:

— Джульетта, если ты продолжишь наминать свои пончики с таким же усердием, то я соболезную твоему Ромео. Ему придётся очень-очень много работать, чтобы удовлетворить все твои гастрономические потребности. Бедный мальчик, — последняя реплика с наигранной жалостью в голосе вызвала в оппонентки не скрываемую ярость. Классом прошёлся смешок.

— Ты! — взвизгнула девушка, чем позабавила Викторию. В этот самый момент в кабинет вошёл Люций. — Долбанутая анорексичка!

Парень остановился, удивлённо смотря то на Джули, как все вокруг её называли, то на Уокер.

— А ты, я смотрю, дипломированный специалист в сфере здравоохранения, что берёшь на себя смелость диагнозы раздавать, — левая бровь брюнетки насмешливо поползла вверх.

— Та что тут специалистом быть! — Джули всплеснула руками. — Ты просто посмотри на себя! А н о р е к с и ч к а.

— Хватит, — рыкнул Денница. — Нечем заняться?

— Ну чего ты, Люцифер, как раз таки есть, — Джульетта положила свою бледную ручку парню на плечо и, нежно поглаживая, продолжила:

— Спасаю девочку от голодной смерти, — приторно-слащавым голосом обратилась к Виктории:

— Докажи, что ты не та, кем все вокруг тебя считают. Съешь его! — швырнула на парту Уокер упакованный пончик с шоколадной глазурью.

— Я не обязана никому ничего доказывать, — прошипела девушка в ответ, обнимая себя за плечи в попытке хоть как-то защититься. Было дурно, становилось нечем дышать, а пространство вокруг словно давило на неё со всех сторон. Чувствуя, что вот-вот расплачется, она до крови закусила щеку изнутри.

— Съешь! Съешь! — толпа одноклассников завелась и начала во весь голос орать. Виктории казалось, на неё рухнул потолок — настолько спёрло дыхание. Ладони вспотели, а глаза нервно бегали по помещению, изредка цепляясь за какие-то мелкие незначительные детали. Уокер чувствуя, как теряет контроль над эмоциями, случайно наткнулась взглядом на лицо Люцифера: по щекам ходили желваки, а плотно сжатые челюсти и пылающие яростью глаза не скрывали эмоций их владельца.

— Прекрати эту клоунаду, — прошипел Денница грубо сбрасывая руку одноклассницы.

— И не подумаю, — гордо вздернула подбородок.