– Что ж, невеста, пора отправляться на бал.

Когда зазвучал марш Мендельсона, мои натянутые мышцы начали мелко вибрировать. Я крепче схватилась за папин локоть. Он ободряюще похлопал меня по ладони и ласково посмотрел на меня.

– Готова, красавица?

Я тяжело сглотнула ком, вставший в горле, и кивнула. Была ли я готова? Хотела ли я этого? Смогу ли справиться со всем тем, что для меня приготовили? Станет ли мой муж поддержкой и опорой? Или будет таким, как восемьдесят процентов мужей среди людей нашего круга? Станем ли мы парой, количество занятий сексом у которых можно посчитать по количеству детей в их семье? Будет ли мой муж тем, кто найдет себе первую любовницу, как только я забеременею? Будет ли подчеркнуто вежлив со мной? Будет ли касаться только когда это необходимо? А, может, мы будем срывать одежду друг с друга, как только закроется входная дверь нашего бунгало на Гавайях?

Все эти вопросы не давали мне покоя, пока я шла по проходу и смотрела в такие же, как у меня, карие глаза своего жениха. Как только мы с папой направились по проходу, где в конце пути у арки меня ждал Игнат, его глаза на секунду вспыхнули. Мой жених внимательно окинул меня взглядом, слегка нахмурившись своими густыми бровями. Он следил за каждым моим движением, как и я следила за ним. Пока мы шли к нему, он дважды облизал губы и сжал руки в кулаки. Это ведь было хорошим знаком?

Папа подвел меня к Игнату, поцеловал в щеку и вложил мою ладонь в руку жениха. Я не отводила взгляда от Игната в надежде прочитать скрытые за хмурым взглядом эмоции. Во всяком случае, сегодня у него отсутствовал скучающий взгляд, и это обнадеживало.

***

– Можете поцеловать невесту, – произнес священник, и мои мышцы снова предательски дрогнули, а из горла вырвалось тихое «ах».

Игнат, не сводя с меня взгляда, мягко заключил мое лицо в свои большие ладони и склонился надо мной.

– Вы позволите, Амалия Емельянова? – мягко спросил он в мои губы. В ответ я лишь кивнула.

Он нежно прижался своими теплыми губами к моим. Я подалась ему навстречу. Тело пронизали тысячи иголок от того, как мягко, но настойчиво он прикасался своими губами к моим. Он целовал меня очень уверенно, при этом не напирая и не подавляя. В тот момент я с уверенностью могла сказать, что секс с ним будет невероятно чувственным и жарким. От таких мыслей низ живота сжался, посылая пульсирующие волны ниже.

Меня вырвал из сладких грез гром аплодисментов наших гостей, раздавшийся, как только Игнат отодвинулся от меня. Я смотрела на него затуманенным взглядом, мечтая о том, как мы влюбимся друг в друга и побежим в закат, взявшись за руки. Мне показалось, что глаза Игната блеснули скрытыми обещаниями.

После венчания мы подписали официальные документы тут же, в церкви. Свадьба прошла, как в тумане. Это был круговорот гостей, пожеланий, поцелуев, кремовых цветов и закусок. К концу праздника я была настолько вымотана, что даже не хотела думать о каких-либо утехах с мужем. Но выбора мне не оставляли. Перед свадьбой мама дала четкие инструкции о том, что в эту ночь я должна быть покладистой и послушной для своего мужа.

«Спасибо, что хоть консуммации со свидетелями не потребовали» – размышляла я, вынимая шпильки из прически. Полчаса назад мы прилетели на Гавайи и сразу были доставлены в бунгало, в котором должны были провести ближайшие три недели.

Я осталась сама в спальне, потому что Игнат раздавал указания прислуге. Я приняла душ, переоделась в кружевную сорочку и начала расхаживать по комнате. Меня терзали мысли о том, что будет дальше. Должна ли я ждать мужа в постели или стоять здесь, ожидая его возвращения в спальню? Я должна соблазнять его или он все сделает сам? Я сходила с ума и даже подумывала позвонить Марго, чтобы снова задать все эти вопросы. Но вовремя вспомнила ее слова о том, что они с Олегом сорвали друг с друга одежду в номере отеля. Моя же одежда осталась на месте, пока я сама не сняла ее в ванной.

Я присела на кровать, кусая губы. Волнение и страх отдавались во всем теле, стягивая мышцы стальными кольцами. Я сожалела, что не могла в этот момент отправиться на пробежку, чтобы снять накопившееся напряжение. Единственное, что хоть немного утешало – это многообещающие поцелуи, которыми меня одаривал Игнат на свадьбе. Воспоминания о его горячем языке, нежно кружащем у меня во рту, даже заводили. Я прилегла на кровать и прикрыла глаза, вызывая в памяти каждый такой поцелуй.

Игнат был нежным, но настойчивым. Его поцелуи будоражили фантазию. Эти воспоминания смешивались со всем, что я видела в фильмах для взрослых и читала в женских романах. Я почувствовала, как возбуждаюсь. Опустив взгляд вниз, я увидела, что соски напряглись под тонкой тканью.

«Что ж, все должно пройти не так уж плохо», – вздохнув, подумала я, и забралась под одеяло. Прикрыв «на минутку» глаза, я проснулась только тогда, когда к кровати подошел невероятно красивый мужчина с полотенцем на талии. Мой муж. Тот, которому я должна была в тот момент отдать свою девственность и вручить свою жизнь.

Он молча забрался под одеяло, сбросив полотенце. Все это время я не отводила взгляда от него. Его глаза прожигали в ответ, обещая неземное наслаждение. Господи, никогда в своей жизни я так сильно еще не ошибалась.

Я вошла на террасу, одетая в шелковый халатик. Легкий бриз океана освежал уже начавшийся нагреваться воздух. Мне очень хотелось скинуть халат и с криками забежать в лазурную воду. Но, конечно, мой муж поймал бы меня еще до того, как я бы пересекла террасу. Поэтому я покорно опустилась в кресло из ротанга и взяла в руку чашку с кофе.

– Доброе утро, Игнат.

– Доброе утро, – сухо ответил он, нарезая блинчик на кусочки. – Как спалось?

– Спасибо, хорошо.

Я придвинула к себе тарелку и положила на нее один блинчик. Щедро полив его сиропом, отрезала кусочек и положила в рот. Еда казалась безвкусной. Все эмоции остались в прошлой ночи. Я боялась проявить хоть одну или задать неуместный вопрос. После нашей брачной ночи я осознала, что Игнат – это бесчувственная машина, обтянутая кожей. Иногда в его взгляде вспыхивают намеки на эмоции, но он очень быстро их подавляет, еще до того, как я успеваю их разгадать.

– Мы должны обсудить практические вопросы нашего быта.

Мысленно я перекривляла тон его разговора. Гребаные вопросы совместного быта! Мне хотелось кричать от отчаяния. Этот мужчина сводил с ума. Он был невероятно красив. Даже горяч. Но только снаружи. И чертовски привлекал своей, на первый взгляд, напускной неприступностью. Только теперь я знала, что она не была наигранной. В нем эмоций и человеческих чувств было не больше, чем у табуретки.

– Слушаю тебя, – ответила я, подавив вырывающееся наружу возмущение. Я представила себе, что у меня вместо бурлящего потока крови, сравнимого в тот момент разве что с лавой, спокойно текут прохладные горные реки.

– Существует несколько правил, – начал он, глядя на меня. – Завтрак. Ровно в восемь. – Я прочистила горло, удерживая в себе язвительный ответ, включающий в себя такие слова, как «зануда», «задрот» и «педант». – В семь тридцать я возвращаюсь из спортзала, принимаю душ и одеваюсь. За это время ты должна организовать подачу завтрака. Ты можешь давать распоряжения о завтраке заранее, на свое усмотрение. Обязательна овсянка и блинчики с сиропом. И мой протеиновый коктейль. Рецепт тебе даст моя старая кухарка Елизавета или девушка, которая ее заменяет теперь. – Он выжидающе смотрел на меня, видимо, ожидая подтверждения, что я услышала. Я кивнула, снова подавляя в себе желание отпустить неуместный комментарий. Например, спросить, стоит ли мне записать его пожелания. Или заметить, что слово «кухарка» давно стало архаизмом. – Ты должна присутствовать на завтраке. И будь добра, – он окинул меня неодобрительным взглядом, – одевайся на завтрак подобающе. Если это домашняя одежда, то это должен быть хотя бы трикотажный костюм соответствующего качества.