– Хочу увидеть его спальню, – сказала, развернувшись к двери.

– Пройдемте, Амалия Александровна.

– Я сама. Вы свободны, Марина Степановна.

Домоправительница смотрела на меня с немым укором, поджав губы. Но она опоздала, я уже начала вживаться в роль хозяйки дома, так что вряд ли она могла бы остановить меня. Бросив на меня последний недовольный взгляд, она развернулась и удалилась из комнаты. Как ей удавалось настолько тихо передвигаться на каблуках, пусть даже и не высоких?

Как только экономка скрылась на лестнице в конце коридора, я прошла в спальню напротив. Двери здесь были также из светлого дерева. Видимо, чтобы не выделяться среди десятка других таких же во всем доме. Взявшись за ручки, я приостановилась. Что я ожидала увидеть в его спальне? Ну, как минимум, цвет. Вряд ли он живет в белоснежной или бежевой комнате. Наверняка это что-то мужественное типа серого, синего или черного. А еще мне хотелось… да всего хотелось. Наверное, только увидев спальню человека, можно сложить о нем некое мнение.

Больше не колеблясь ни секунды, распахнула двери, оказавшись в мужественном персональном царстве моего мужа.

Я лежала на кровати поверх покрывала и перебирала в руках синий галстук с геометрическим узором. Взгляд блуждал по светло-бежевым стенам, спускался на практически черную мебель, плавно перетекал на раздвинутые шоколадного цвета шторы, газовый тюль, скрывающий за собой выход на террасу. Потом я смотрела на открытые двери гардероба. Побывав там, я не выключила свет, так что теперь с огромного ложа мужа я видела ряды идеально выглаженных накрахмаленных рубашек, множество ящиков, которые, как я теперь знала, хранили многочисленные мужские аксессуары. Вешалки с брюками с идеальными стрелками, пиджаки и множество пар начищенной до блеска обуви.

Вообще спальня Игната, как и весь дом, напоминала картинку из каталога с интерьерами. Ни пылинки. Каждая вещь на своем месте. Безупречно подобранный стиль. Картины, дополняющие друг друга, и статуэтки из одной коллекции или подобранные по тематике. Комар носа не подточит. Такой интерьер, от которого хотелось выть. Настолько безупречный, что меня не покидало желание брызнуть краской на стену или разбить что-нибудь, только бы разбавить монотонность вокруг себя. Я бросила рядом с собой смятый галстук, встала и полюбовалась своей работой: скомканное покрывало и валяющийся поверх него галстук должны были бы разозлить Игната, но меня радовали.

Я вернулась в свою спальню.

– Амалия Александровна, – произнесла горничная, вскакивая с пуфика у туалетного столика. – Вам что-нибудь нужно?

– Нет, продолжай.

Мои вещи уже были разобраны, и она продолжила раскладывать на туалетном столике косметику, которую я брала с собой в поездку. Она выдвинула ящик туалетного столика, в котором – Господи, как же хотелось ругнуться матом, – для каждой кисточки была своя ячейка. Девушка методично раскладывала каждый предмет, пока я стояла и смотрела на это.

– Тебя ведь Светой зовут?

– Да, – с улыбкой ответила она.

– Расскажи мне о распорядке дня в доме.

– О, этот вопрос лучше задать Марине Степановне…

– Но я задаю его тебе, Света.

Она замялась, не уверенная в том, стоит ли мне отвечать. Я прекрасно понимала, что вынуждаю ее превышать свои полномочия, но мне нужно было пообщаться с каждым из служащих, чтобы понять, кто здесь станет мне другом, а кто врагом. Света коротко описала мне распорядок дня: завтрак, ужин, во сколько персонал приступает к работе и во сколько заканчивает. Обеды обычно повар не готовит, потому что Игнат обедает всегда вне дома. И теперь мне предстояло составить меню на неделю для обедов. Света делилась информацией охотно, хотя не без некоторого опасения. Она периодически поглядывала на закрытые двери в спальню, и понижала голос. Так я поняла, что экономка не просто управляет домом, но и мрачной тенью нависает над всем персоналом.

Обедать я отказалась. Видимо, сказывалась усталость после перелета и от новых впечатлений, аппетит совсем пропал. Разобрав мои вещи, Света удалилась, а я, приняв, душ, улеглась отдохнуть. Набрала сестру. После приветствий и короткого обмена новостями, она спросила:

– Как там твой Сноб?

Я вздохнула, прикрыв глаза.

– Нормально.

– Совсем все глухо, Ама?

– Совсем все странно. Он поселил меня в другой спальне.

– В каком смысле?

Я вкратце рассказала ей о доме, персонале и личной спальне.

– О, господи, – выдохнула Марго. – И как он собирается воплощать в действительность супружескую жизнь?

– Похоже, именно такой он ее и видит: жена, как придаток для светских мероприятий; наследники, которых она ему родит, такие себе безупречные маленькие роботы.

– И любовница на стороне, – заключила Марго, а у меня в груди кольнуло.

– Я уродина, Марго? – негромко спросила я, чувствуя, как где-то за веками скапливаются слезы.

– Ты что такое говоришь, Ама? Ты красавица.

Я встала с кровати и присела за туалетный столик, включила расположенные по периметру зеркала лампочки и уставилась на свое отражение. Глубокого темного цвета карие глаза, светлые блестящие волосы, смуглая гладкая кожа, средней полноты губы. У меня миловидная внешность с перчинкой. Я и правда не могла сказать, что некрасивая. Но почему-то не привлекала своего мужа. Он даже во время секса не хотел смотреть на меня, в последнее время постоянно выключал свет.

– Может, он любит брюнеток? – предположила я, накручивая на палец прядь светлых волос.

– Или просто еще не привык к тебе. Ну, знаешь, иногда людям нужно время, чтобы сблизиться.

– Мне хватило неполных трех недель на островах, – ляпнула я.

– Ты… испытываешь к нему какие-то чувства.

Снова вздохнула и уронила лоб на раскрытую ладонь.

– Не знаю. Для чувств еще рановато, наверное. Но я привязалась к нему в некоторой степени. Боже, Марго, его невозможно не хотеть. Он действительно чертовски привлекательный. И у него красивое тело. Но он настолько холодный внешне, что иногда посещает мысль, что коснись я его, почувствую, как замораживается моя рука.

– Дай ему время.

– Марго, а если он заведет любовницу?

– Не думай об этом.

– Не могу.

– Милая, мы живем в таком мире, что любовница – это как аксессуар. Нечто такое, с чем нужно смириться, потому что оно может всегда сопровождать семейную жизнь. Посмотри на родителей. Марьяна является папиной любовницей уже сколько? Лет пятнадцать? Мы только того, что на барбекю ее не приглашаем, и мама не советуется с ней о выборе нижнего белья для папы.

Я улыбаюсь ее шутке, но улыбка горькая.

– Как она все это терпит? – спрашиваю я. – Мне кажется, я бы скорее перерезала себе вены, чем терпела бы соперницу половину супружеской жизни.

– Да брось. У мамы тоже наверняка кто-то есть, просто она умеет прятаться лучше отца.

– Я не хочу такой жизни, Марго.

– Тогда сделай так, чтобы Игнат видел только тебя.

– Легко сказать.

– В любви и на войне, Ама…

– Знаю.

Мы простились, пожелав друг другу хорошего вечера, и я, отложив телефон, продолжила глазеть на себя в зеркало. Мне бы по-хорошему нанести макияж к ужину и выбрать наряд, но у меня не было никакого желания. И тут, как провидение, снова зажужжал мой телефон, и на нем высветился номер моего стилиста.

– Ама, куколка, тебя сегодня ждать? У тебя запись через сорок минут, а ты не ответила на мое сообщение, ― проворковал Анатолий, и моя кожа покрылась мурашками. Ну конечно! Я была записана к нему на стрижку. Нужно было просто освежить кончики, а теперь…

– Толик, а у тебя много времени?

– Для тебя у меня есть все время мира. Что ты задумала?

– Я приеду и расскажу. Буду вовремя.

Как только я закончила разговор, тут же во мне нашлись силы и желание выбрать наряд на вечер. Я подскочила и, собравшись, через пятнадцать минут уже садилась в один из блестящих черных джипов, припаркованных во дворе. Меня снова сопровождал охранник Дима, он же и был водителем.