"Только бы дверь оказалась открытой", – думал Наумов, толкая её от себя. Повезло. Игорь забежал в дом, захлопнул за собой дверь и запер её на массивный железный запор (тоже удача). Он оказался в единственной большой комнате избы. С двух сторон были по два окна, от противоположной входу стены на него смотрела, широко открыв дыру удивлённого рта, большая русская печь. В избе было темно: сквозь ставни проникало столько света, сколько позволяло вломившемуся с улицы незваному гостю рассмотреть лишь дымчатые контуры скисших от времени, нехитрых предметов домашнего обихода.

Игорь Александрович подскочил к окну и через щель между ставнями посмотрел наружу. Дом был уже со всех сторон окружён грибами, и они всё ещё продолжали прибывать. Они пищали, шуршали опавшей листвой и подходили всё ближе к деревянным стенам его временного убежища. Изба перестала казаться Игорю Александровичу неприступной – хлипкая преграда отделяла его от армии мутантов. В конце концов издаваемые грибами звуки усилились настолько, что стали походить на безудержный хохот самого леса. А дистанция, меж тем, между ним и ими всё сокращалась и сокращалась.

Словно опасаясь, что грибы могут наброситься на него, фантастическим образом минуя стены, Игорь Александрович отошёл в самый центр комнаты. Его глаза привыкли к полутьме, и он теперь мог в некоторых подробностях рассмотреть внутреннее убранство крестьянского жилища. Но не предметы ежедневного обихода его интересовали в первую очередь. Вокруг царил разгром. Переломанная мебель, зарубки на стенах, глубокие царапины на досках пола и отпечатки. Смазанные коричневые отпечатки ладоней на белой поверхности печи. И Игорь (о боже!) догадался – деревню никто не покидал, её жителей истребили грибы-выродки! И как только он сделал это открытие, доски пола, рядом со стеной, треснули и их щепки брызнули в разные стороны. В образовавшуюся дыру стал с трудом первым протискиваться большой белый гриб. Края отверстия были неровными, состоявшими из острых заноз и зазубрин. Тёмно-коричневая шляпка белого гриба растягивалась, проминалась, но постепенно проходила через рваные края дыры. Занозы и обломки досок, с силой вдавливающиеся в грибную плоть, не оказывали ему никакого вреда, лишь от трения дерева со шляпкой рождался неприятный резиновый скрип, такой, какой бывает, когда по воздушному шарику с силой проводят пальцами.

Игорь Александрович стоял заворожённый явлением пришествия грибного мутанта из подпола. Когда шляпка вся полностью прошла в дыру, на ножке, там, где она начинала врастать в пористую губку, на границе этого сочленения, с глухим хлопком открылся глаз. Игорь сразу понял, что это именно глаз, хотя по виду он напоминал скорее пупок, заполненный красным смородиновым желе. Это стало последней каплей. Наумов высоко над головой поднял нож и кинулся в атаку. И не успел. Дом качнулся и стал крениться на правый бок. Ставни одного окна, потом другого, потом всех остальных, вылетели и в образовавшиеся проёмы, свистя и попискивая, полезли подосиновики, подберёзовики, маслята, моховики…

Выпотрошенная тушка Игоря Александровича, насаженная на деревянный сук-вертел, висела над затухающим костром. Ночь. Мухоморы-прислужники следили за тем, чтобы мясо хорошо прожарилось, подрумянилось, но ни в коем случае не подгорело. Вокруг укрощённого огня, подсвеченные его мирными отблесками, играющими на углях, сидели грибы. Их было много. Тут же рядом валялись вещи грибника неудачника – корзинка, нож, мешок и выпавшие из него вещи (охотничьи спички, носки, термос). Грибы, тихо попискивая общались. Переговариваясь между собой, они сетовали на то, что в этот раз удалось добыть совсем мало еды. И всё же они не унывали: раз на раз не приходится, но ведь на жарёху-то всегда хватит. Ведь так?

В начале июня в Москве, почти каждый год, бывает даже очень хорошо. Ещё не так жарко, но ночи уже тёплые. 22 градуса тепла это самое то – для такого большого мегаполиса. Комфортная погода для работы и для любви.

Женя Горохова сегодня в выходной, по случаю дня России, понедельник ехала на троллейбусе в Ашан за покупками. Ну, как за покупками – так хотела себе на лето новых купальников там, платьев, босоножек прикупить. Она не спешила, наслаждалась погодой и даже не побежала к отходящему от остановки нужному ей номеру. Спешить ей сегодня не хотелось. Их с мужем старенький Шевроле Круз, как назло, два дня назад сломался и теперь стоял в автосервисе, откуда они могли его забрать, по случаю праздников, в лучшем случае во вторник или среду. Олег – муж Жени, – на отрез с ней отказался ехать. Благородно плюхнувшись на диван, заявил – "Знаю я тебя, поедешь и на весь день в торговом центре зависнешь. Меня твоим часочком не проведешь. Завтра в институт, а я за три дня ни одного часа дома не был. То одно, то другое. Никаких особо тяжёлых предметов тебе тащить не придётся, так что езжай сама". – Ну, не наглость? Из-за этого она с мужем немного поскандалила, так для порядка, хотя ей и самой, в этот раз, хотелось поехать одной. Вот только троллейбус… Фи, общественный транспорт.

Жене было 22 года, и она в следующем году должна была сдавать ГОССЫ и писать диплом. То есть сначала писать, а потом сдавать. Училась она на биофаке МГУ, там же, где и её муж, только он уже являлся заслуженным аспирантом, любимчиком преподавателей и его научных руководителей. В общем, они были типичной парой молодожёнов. Оба москвичи из интеллигентных семей. Все вокруг их считали идеальной парой. Действительно, они друг друга любили и переживали тот счастливый период, когда молодость, не растраченная в постельных баталиях сексуальность, давали знать о себе каждую ночь и не один раз. Для половины женщин занятия любовью не были чем-то приоритетным, но не для Жени: она регулярно испытывала честные оргазмы и совсем не понимала, как вообще в сексе можно обходиться без них. Конечно, до модельных эталонов молодожёнам было далеко, и всё же Женя и Олег были симпатичной парой. Особенно Женя – небольшого роста, с прекрасным телом, гладкой кожей, сильными ногами, грудью четвёртого размера, плюс – плоский живот, широкие бёдра и попа, не то, чтобы большая, но очень по-плотски соблазнительная.

Женя от природы блондинка, едва уходящая в рыжину, но почему-то всегда красилась только в рыжий цвет. Она считала, что так она выгодно подчёркивает этим свои большие зелёные глаза. Круглое лицо её типично русское, скуластое, со щёчками и ямочками на них, так и хотелось расцеловать, настолько милым и непосредственным оно казалось. А ещё у Жени была замечательная анатомическая особенность, ну очень нравящаяся Олегу. Это были её ступни – маленькие, изящные, но не узкие, а такие широковатые с розовой плотной пяточек и маленькими аккуратными прямыми пальчиками, выстроившимися за большим пальцем чётко по росту. Олег их обожал и часто ласкал их разнообразными, но не пошлыми способами.

Сам же глава молодой семьи – Горохов, выглядел менее ярко, чем его жена, но отличался умом и, что немало важно, его остротой и высокой производительностью. За словом в карман не лез и мог выиграть любой спор. Внешне он походил на актера Евгения Миронова в молодости, с таким же неуловимо удивлённым выражением лица, круглыми наивными глазами, широким лбом, по-детски мягким ртом. Но он был отнюдь не хлюпик и мог постоять за себя не только словесно. Характер имел упрямый и всегда добивался своего, чем, собственно, и понравился своей будущей жене. А потом выяснилось, добавилось этаким приятным сюрпризом к интеллектуальным способностям Олега, что он ещё ненасытен и умел в постели.

С деньгами, правда, было не очень, но родственники помогали. Потом перспективы были туманны. Женя, правда, ни на секунду не сомневалась, что Олег, при его способностях, быстро найдёт себе хорошую работу, а о собственных заработках она и не думала. Семью должен обеспечивать муж, так ей всегда мама говорила. Пока беззаботное существование мотыльков молодожёнов вполне устраивало. Жили они отдельно от своих родителей, на квартире, доставшейся по наследству от любви не чаявшей в Олеге бездетной сестры его бабки. А что им ещё было нужно? Немного денег, получаемых от подработок Олегом, вполне хватало им на еду и одежду, а уж телесных радостей у них было вдоволь.