Женя сидела в передней части салона. Думала о чём-то своём и совершенно не следила за происходящим на улице. А троллейбус остановился на перекрёстке, дождался зелёного сигнала светофора и, тронувшись с места, начал пересекать одну из самых широких магистралей города. С противоположной стороны ему навстречу двигался бензовоз. Ехал он как-то нервно, вихляя из стороны в сторону, но главное – это скорость, которую он успел набрать к середине перекрёстка, она была для тяжелогружённой машины просто фантастической. На улице во всю загудели клаксоны. Кто-то закричал. А бензовоз на скорости, прямо в лоб, протаранил троллейбус: кабину водителя он смял сразу, подскочил и забуксовал колесами в его салоне. Цистерну развернуло, и она боком ударилась о борт покорёженного троллейбуса. Через секунду под днищем бензовоза что-то чиркнуло, пробежала искра и цистерна с бензином взорвалась. Море огня поднялось вверх, заклубилось чёрным дымом и почти сразу пало вниз, накрыв собой троллейбус и ещё захватив изрядное количество свободного пространства вокруг. Жар был такой, что у ближайших, затормозившись за несколько метров от огненного озера, автомобилей оплавились все пластиковые части – бамперы, держатели боковых стёкол, резинки дворников. Шансов выжить у Жени не было и в гроб с места происшествия отгрузили одни угли…

"Дрянь, какая же всё это дрянь. Похмелье, длящееся шестой месяц. Женя умерла и мне оказалось не зачем жить. Почему я с ней не поехал? Тупой ленивый идиот. Если бы мы поехали вместе, то наверняка сели бы на другой троллейбус и сейчас бы он была жива. У-у, суууука. Как же мне плохо… Ничего не помогает. Врач психотерапевт мне обещал, со временем будет лучше. С каким временем? Мне что полегчает лет через двадцать? Хотя бы выписанные им таблетки помогали, так ведь нет эффекта, ноль, лишь всё тело от них чешется. Нет, так дальше не пойдёт, надо сходить на приём, попросить чего-нибудь более сильного".

На носу был новый год, со дня аварии прошло почти шесть месяцев, а Олег страдал от глубочайшей депрессии. Он уже через месяц пошёл к врачу. Знакомые посоветовали ему хорошего знающего мужика – психотерапевта Праздникова Виктора Степановича. Но он подошёл к избавлению от безысходного чувства тоски, от потери единственного, до степени воя на луну, человека со странным безразличием. Советовал Олегу больше работать, начать регулярно заниматься спортом, искать отвлечения в новых увлечениях, стараться знакомиться с новыми людьми и в фарм поддержку выписал ему доступный всем желающим слабенький Персен. Олег этого Персена пережрал килограммы, и ничего. А по поводу новых знакомых и прочего, так Олег на одном месте и пяти минут высидеть не мог. Вот работа несколько отвлекала, но и то не всегда. К этому дураку Праздникову он ходил два-три раза в месяц, потратил на его консультации кучу денег, а этот учёный козел никак не реагировал на его жалобы, продолжая настаивать на прежних, назначенных им ещё в первое посещение методах лечения. Измученный, измотанный горем, боясь покончить жизнь самоубийством, Олег решил последний раз попытаться пойти на решительный штурм неприступной крепости жалости доктора и если ему не удастся его уговорить, то придётся искать более чутко относящегося к заболеваниям пациентов специалиста.

– Да вы понимаете, я больше не могу. Мне повеситься хочется. Выпишете мне нормальное лекарство, а не этот примитивный Персен!

– Олег, вы понимаете, от остальных, как вы говорите, сильных лекарств и побочные явления бывают сильные и чаще, да – чаще. – Сложив руки на внушительном пузе, произнёс доктор.

Праздников, был не просто психотерапевт, а кандидат медицинских наук, и понимал многое из того, о чём приходящие к нему люди и слышать не хотели. Олег оказался именно из таких, повысив голос, он почти прокричал:

– Да какие на хрен побочки?! Я сам сплошная побочка, мне сдохнуть легче, чем с постели встать!

– Я вас отлично понимаю, Олег. Время всё лечит, вам надо начинать жить, учиться жить заново, а не впадать в фармацевтическую зависимость от таблеток.

– Мне всё равно. Выпишите мне транквилизаторы, – упрямо и угрюмо пробубнил Олег.

– Я же вам с самого начала предлагал их выписать. Вы отказались.

– Что? – ошарашено переспросил Олег.

Он отлично помнил, что никаких подобных предложений от доктора не поступало. Бесплатный цирк, да и только. Хорошо, Олег решил не нагнетать, он постарался расслабиться (получилось ни очень, но всё же) и произнёс:

– После шести месяцев кошмара, я наконец решился. Вы были правы – мне нужны транквилизаторы.

– Хорошо, но после не приходите ко мне и не жалуйтесь, что что-то там пошло не так, – совсем не как профессиональный доктор, а как обиженный мальчик сказал Праздников и раздражённо поправил очки.

Доктор, конечно, не совсем это имел в виду, но Олег последовал его совету и больше к нему не пришёл. Да и потом ему понадобился совершенно другой доктор.

Транквилизатор назывался Метагексанол. Новинка на рынке. Он за две недели сотворил настоящее чудо. Олег успокоился: тревога ушла на второй план, тоска осталась, но стала не такой депрессивно всеобъемлющей, раздражающе тягучей, накрывающей психику чёрной грозовой тучей каждое утро. Просто Олегу было жаль и главное – он начал жить. Жить порой пробуксовывая, словно медленно ползущий по грязи вездеход, но целеустремлённо вытаскивал себя на сухую проезжую часть жизни. Топливом для его двигателя стал чудо транквилизатор. Он научился плакать и этот такой естественный акт человеческой натуры приносил ему облегчение. Два месяца было всё замечательно, пока одним мартовским утром Олег заметил в себе некие изменения, которые его взволновали по-настоящему.

"Что-то не так. Мне не хватает чего-то простого и такого привычного утром… на что я раньше и внимания не обращал. Блин. Что же это может быть?".

Олег недавно встал, поправил трусы, которые постоянно врезались в яйца, пошёл на кухню, взял кувшин и пока пил холодную приятную кипячённую, казавшуюся почти сладкой воду, наслаждаясь её вкусом через край, его осенило. Вот чёрт! Вода, сразу потеряв всю свою привлекательность утренней прохлады и свойства антифриза для желудка, перестала его интересовать. Он ещё с секунду постоял с поднятым к губам кувшином, позволяя воде литься ему на грудь, потом поставил его на стол и схватился за свой конец. У него уже третий день подряд отсутствовала традиционная утренняя эрекция. Такого он не помнил с тех времён, когда он ещё голожопым бегал от мамы по двору деревенского дома бабушки. Олег гордился своим мужским началом гораздо сильнее, чем это могло показаться его знакомым или его девушка. Ходоком он не был, но и прыщавым задротом – тоже. До того, как он без памяти влюбился в Женю, у него в постели побывало с десяток тёлочек. С момента смерти жены он постился, о сексе и не помышлял, регулярно снимая накопившееся напряжение онанизмом. И никогда с эрекцией у него вопросов не возникало. Можно даже было сказать, что ручное расслабление, особенно в первые самые тяжелые шесть месяцев, помогало ему забыться лучше всяких лекарств. Звучало грубо и совсем не романтично, но может именно ежедневная мастурбация не дала ему окончательно свихнуться от горя. Что поделать, такова реальная жизнь. От таких фактов никуда не денешься. И не надо врать самому себе. Любовь любовью, а физиологические потребности ещё никто не отменял… И вдруг на тебе.

"Может, я ошибся и со мной всё в порядке? Может, это я себя просто так завожу? Мне перестало сильных впечатлений хватать? Ладно, сейчас проверим".

Олег сел в кресло, закрыл глаза и сосредоточился. Бывало, ему лишь стоило представить голую девушку – любую девушку, у которой есть грудь, ну и ноги, и руки, конечно, и у него сразу начинал опухать стручок. А сейчас ничего – полный, мать его, штиль. В каких он позах и кого он только себе не представлял и девочек из молодежных групп и мировых кинозвёзд и офигенную соседку с нижнего этажа, всё без толку. Он уже и поглаживать его начал, чего прежде никогда не делал: эффект тот же. Ноль. Полный. Тогда Олег Горохов бросил фантазировать и кинулся к своему ноутбуку. Он очень спешил. Включил. Зашёл в поисковик. Набрал запрос – русское порно и нажал на первый вывалившейся сайт с бесплатной порнушкой.