Люди, даже если речь идет о чистокровных волшебниках, подвержены страстям и слабы. Волдеморту хватило мудрости принять сей факт как данность и не ждать от подданых больше, чем те могли дать. Да, скрывая подлинные мотивы, они лгут, но ведь делают это из желания угодить, приблизиться к идеалу, зачастую пытаясь обманывать и самих себя. Наказывать за каждую такую ложь — времени больше ни на что не останется. Прогонять — вовсе лишиться каких бы то ни было адептов и слуг. Поэтому он давно решил: главное, чтобы в намерениях были честны и верны. Вот, к примеру, как этот мальчишка Снейп.

Увлечен Темной магией. Озлоблен на весь мир — и есть за что, уж в этом Лорд прекрасно его понимал. Стремится спрятаться за наглухо застегнутой черной одеждой и завесой неопрятных волос и мечтает о мести — удобный материал в умелых руках. Тщеславен, но популярности не ищет, стремится самоутвердиться в мастерстве. И, несмотря на юный возраст, действительно достойный зельевар. Лучший в окружении Волдеморта, не считая, конечно, его самого. И среди всех этих похвальных качеств — глупая, безответная, жалкая влюбленность в грязнокровку. И, радея о ее спасении, он уповает на милость Повелителя. Что ж, верность крепче, когда подпитана не одним лишь страхом.

— Я услышал тебя, Северус, — Волдеморт прервал сеанс легилименции и повернулся к камину, протянул к огню бледные руки. С некоторых пор они всегда холодны. Изменения коснулись и гортани, потому его голос теперь выше, чем когда-то в юности. В нем больше металла. — До сих пор ты проявлял похвальное усердие в служении мне. Я это ценю. Продолжай в том же духе, и я выполню твою маленькую просьбу.

— Благодарю вас, Повелитель, — хрипло отозвался Снейп.

— Покажи мне ту, которая тебя интересует, — разглядывая язычки пламени, танцующие на толстом полене, Волдеморт поднял руку и протянул просителю соткавшийся из воздуха пустой фиал.

Снейп застыл в нерешительности. Перехватил испытующий взгляд теряющего терпение лорда, отмер. Едва дыша, извлек серебристо-голубой лоскут воспоминаний и поместил в фиал. В глубине черных и обычно не по возрасту непроницаемых глаз плеснулось нечто похожее на мольбу. Мелькнуло и исчезло. Зельевар достаточно умен и понимает: Темный лорд глух к бессмысленным мольбам, а назойливости не терпит вовсе.

По взмаху руки проситель незамедлительно покинул комнату.

Еще некоторое время Волдеморт вертел в пальцах склянку с мерцающим туманом. Опытному легилименту не составляет труда при встрече выяснить подлинное имя человека, не владеющего окклюменцией. Поэтому, когда он доберется до младенца, то первым делом удостоверится, является ли тот тем самым Гарри Поттером — Избранным. Распознать биологическую мать мальчика, будь в том необходимость, и того проще. Ему не нужны воспоминания Снейпа, чтобы не спутать его грязнокровую пассию с кем-то еще. Но… Расплывчатый силуэт рыжеволосой девушки, мелькавший в мыслях влюбленного зельевара, вызвал неприятные, болезненно-тревожные ощущения, объяснения которым Волдеморт не находил. Неопределенности же он не выносил в принципе. А уж в том, что могло иметь отношение к пророчеству и к Избранному… Требовалось разобраться.

Не смеющий поднять уродливую голову и испуганно прижимающий уши эльф принес думосброс. Содержимое фиала медленно заполнило емкость. Волдеморт погрузил лицо в невесомый дым памяти и спустя минуту отпрянул.

— Это невозможно! — прошептал он и опасливо коснулся груди.

Тем не менее, все, что он секундой ранее вспомнил, было правдой.

========== Часть 3 ==========

В один из коротких дней на исходе 1974 года Темный лорд стоял у входа в Большой зал заседаний, поочередно подавляя вскипающие порывы. Разнести дверь бомбардой. Сравнять с землей Министерство. Заавадить министра магии. Отыскать Дамблдора и долго пытать Круциатусом.

Старому проповеднику любви и света, похоже, доставляло особое удовольствие унижать оппонентов. Как председатель Визенгамота он лично дал согласие на выступление Волдеморта — нет, записали, конечно, «Тома Реддла», ну да Мордред с ними — перед Советом чародеев. Дамблдор собственноручно подписал бумагу с согласованными датой, временем и местом. Чтобы претендент на пост министра магии в назначенный час нашел запертую дверь пустого зала. Красноречивый жест в духе старого интригана. По степени выказываемого пренебрежения не уступает плевку в лицо, но в отличие от последнего не послужит в глазах общественности поводом требовать сатисфакции.

Мямлящий про только что принятую смену дежурный рисковал расстаться с жизнью прямо на посту, но, на свое счастье, и правда ничего не знал. Тут в атриум вошла девчонка в хогварсткой школьной форме. Не глядя под ноги, она на ходу читала какой-то пергамент.

— Одну минуту, мисс!

Подняла глаза и отшатнулась. Гриффиндорский галстук, веснушчатая мордашка и рыжая шевелюра.

— Мне нужен директор Хогвартса. Вы случайно не к нему направляетесь?

— Директор готовится к заседанию Визенгамота. Оно перенесено в другой зал из-за каких-то технических проблем, кажется. Я могу вас проводить, — голос звучал на удивление ровно.

— Будьте любезны, — Темный лорд изобразил вежливую полуулыбку.

Пока они спускались на лифте и шли длинными коридорами, Волдеморт успел восстановить душевное равновесие и понаблюдать за провожатой. Пигалица, лет четырнадцати-шестнадцати отроду, шагала быстро, но без суеты. Подбородок поднят, но не вздернут, плечи расправлены… Разве только в спине чувствовалось напряжение. Однако при встрече с ним даже взрослые волшебники или сжимались в позе покорности, или начинали бессмысленную браваду. Спокойная уверенность встречалась редко. Девчонку стоило взять на заметку. Ряды Пожирателей смерти нуждались в систематическом пополнении качественными молодыми кадрами.

Тесное помещение, куда перенесли последнее в текущем году заседание Визенгамота, тонуло в духоте. Пришлось воспользоваться магией, чтобы отгородиться от непередаваемого амбре хвои, корицы и вспотевших тел, а еще избавиться от подступившей тошноты.

Потом он выступал перед сборищем высокопоставленных обывателей. В их глазах читался страх. Страх перед гневом Волдеморта и страх перед переменами, которые тот предлагал. Напрасно Темный лорд, как какой-нибудь школьник, корпел накануне над текстом доклада, стараясь оставить минимум радикализма, дабы не слишком напугать упитанных самодовольных боровов сложностями, без которых не обходятся сколько-нибудь серьезные преобразования. Его слушали и… отвергали.

Что ж, он готовился к полемике. Ему возражали, указывали на риски — он говорил о профилактических мерах и перспективах. Ему напоминали о важности сохранения баланса — он парировал не меньшей значимостью стратегического видения. Ему поставили на вид бездоказательность обвинений в адрес магглорожденных волшебников — он привел свои доводы. В тот момент встал Дамблдор и предложил в качестве «лучшего доказательства» дать слово мисс Лили Эванс, талантливой магглорожденной ведьме.

На трибуну поднялась недавняя провожатая. Мордред знает с чего, Волдеморт вдруг заслушался звонкостью голоса, засмотрелся в поистине колдовские зеленые глаза, восхитился смелостью и логичностью речи. Она бросала вызов. Он же не только не испытывал ненависти, а, напротив, проникся странной противоестественной симпатией.

Девчонка вначале размахивала палочкой, демонстрируя колдовские таланты. Затем отложила проводник магии в сторону.

— Мистер Реддл говорил, что мы воруем чужие палочки, чтобы обманом проникнуть в волшебный мир. Но палочка мне не так уж нужна, — от ее легкого пасса в воздухе появилась роза, которая при прикосновении к лепесткам обратилась маленькой птицей и, пролетев над головами зрителей, рассыпалась снопом искр.

— Слышал я, такие фокусы показывают в маггловском цирке, — усмехнулся Абраксас Малфой.

— А такие?! — воскликнула девочка и, раскинув руки, воспарила над трибуной, перелетела в зал и опустилась прямо перед Малфоем.