А Катя продолжала:

– В то время он мне устроил такую подлянку, что меня чуть из органов не поперли. Представляешь, украл у меня из кабинета вещдоки и представил это как халатность. Насилу отбилась. Тогда Егор, кстати, помог.

– А чего он хотел? Будто за что-то отомстил? – снова не выдержала Нонна.

– Да ладно, эмбарго отменяется, можешь говорить, – едва заметно улыбнувшись, сказала Катя и ответила. – Это давняя история. Я в него еще в студенчестве зашвырнула каблуком, так он никак этого забыть не может.

– Во злопамятный какой! – Нонна сжала кулачки.

– Не то слово, – подтвердила Катя. – Так вот. С тех пор много чего произошло. Его забрали в одну из спецслужб, о чем он всю жизнь мечтал. И, казалось бы, вот оно, счастье. Но нет.

– Так и не отстал? – помрачнела Нонна.

– Хуже, – сказала Катя. – Я подозреваю, что он теперь уже с Егором против меня что-то замышляет.

– А почему ты так думаешь?

– Зачастил к нам в отдел, все грозит Петино дело забрать. А заодно и мне пакость подстроить. Я это по Егору вижу. Тот как уйдет – этот сразу на грубость нарывается.

– Может, тебе это только кажется? – уточнила Нонна.

– Что ты! – запротестовала Катя. – Я же его как облупленного знаю. К тому же не забывай, он отец моего Вадима.

– Кстати, я все забываю спросить, – в нерешительности сказанула Нонна, – а почему вы не расписались? Вот и фамилия у тебя девичья.

– Собирались, собирались, да так и не собрались… – Катя, вздохнув, замолкла, и Нонна тоже больше не знала, что сказать.

Но тут на горизонте совершенно неожиданно нарисовалась Рита, и подруги так и ахнули, глядя на то, как она ни на что не обращая внимания прямиком чешет по направлению к ним через весь зал.

– Только не удивляйтесь, – опережая недоуменные вопросы, сразу пояснила она. – Дело срочное, и до завтра подождать я не могла.

– А откуда… – хотела было спросить Катя, но, поняв, передумала.

За нее это озвучила сама Рита:

– Да я же знаю ваше кафе. А то, что Екатерина Олеговна звонила, знает домашний телефон.

– Так ты и дома была? – удивилась Нонна.

– Была. Хотела там вас застать, но не успела. И вот я здесь.

– Ну не томи уже, Рита, – заторопила ее Катя и приготовилась слушать.

– Так, с чего начать? – хитро прищурилась Рита, но, видя, как нетерпеливо уставились на нее обе подруги, решила не выпендриваться и начать с начала. – Так вот. Лежу это я у косметолога на кушетке, а она, пока ей делать нечего, поскольку я без движения, взялась газету читать. Почему-то вслух, это я не поняла. Читала, значит, она читала и вдруг я слышу, что речь в статье этой про Петра Клеонова идет.

Женщины насторожившись, переглянулись, но не проронили ни слова. А Рита продолжала:

– Там было написано, что у Петра есть брат, и он за два дня до трагедии приходил к нему в офис.

Петр его не принял, вот тот его и убил.

– Чушь какая-то, – в недоумении сказала Катя, на что Рита возразила:

– Ну, там гладко все изложено. И, причем, предположительно. Журналисты щас осторожные стали.

– А ты откуда знаешь? – иронично спросила Нонна.

– Так это Сеня мне рассказывал. Его в свое время так доставали, – она закатила глаза в потолок и покачала головой. – А теперь нет. Никаких неудобств от них ему нету.

– Ясно, – с недоверием сказала Нонна.

– Так вот она, газета эта, – Рита достала ее из сумочки и протянула Кате. – Я ее у косметологини взяла.

– Да… – в задумчивости сказала Катя, бегло пробежав глазами по тексту. – Журналисты уже и следственные действия ведут.

Потом она заглянула в конец статьи и, прочитав фамилию автора, возгласила:

– Курпатова! Ну конечно! – Нонна с Ритой во все глаза на нее устремились, и Катя пояснила. – Новоиспеченная звезда желтой прессы. Вы не в курсе?

Нонна и Рита в такт друг другу замотали головами, а Катя призадумалась:

– И откуда она только источники информации берет, недавно же работает?!

Потом она снова схватилась за газету, потрясла ей и, подмигнув Нонне, сказала:

– Отправлю-ка я ее по назначению. А там, глядишь, и бонус возьму…

Лариса Аркадьевна Агаркова была женщиной красивой, воспитанной, стильной, ухоженной и еще много чем обладающей. И все это она имела в основном из-за того, что родилась и выросла в богатой семье. Своих личных усилий вплоть до последнего времени она почти ни к чему не прилагала.

С самого детства и по сей день все как-то шло своим чередом. Словно по плану.

И она знала, что вот сейчас она окончит школу, потом вуз, причем не абы какой, а престижный заграничный, потом поступит на работу, а, может, и не поступит, а будет дома сидеть, это как пойдет.

В любом случае, будет так, как захочет она. Остальное не важно. Потому что жизнь – это праздник, и праздник этот ее собственность, вот и все.

До какого-то момента все так и было. Она окончила школу, потом была отправлена родителями в Лондон, где получила блестящее образование, потом устроилась на работу в крупную компьютерную компанию. И только то и делала, что получала от всего этого одно сплошное удовольствие, не очень-то задумываясь над тем, а зачем ей надо это все.

В компании она почти сразу закрутила роман с генеральным директором. И тоже от нечего делать, просто так, чтобы быть в тренде. Да и то верно – зачем задумываться, когда и так хорошо.

Не сказать, что она была неумной, начитанной то уж точно была, но вот глубины в ней не было.

Во всем сквозила поверхностность. Как-то так.

Первый звонок прозвенел, когда в компанию пришел Перминов Иван Иванович.

Не то, чтобы она положила на него глаз, но вот что-то такое непонятное в ней зашевелилось.

И чем дольше ей приходилось сталкиваться с ним по работе, тем больше она понимала, что она-то ему и не интересна. Это было словно гром среди ясного неба.

Первый раз в жизни она встретила сопротивление своим капризам.

Уж насколько он ей понравился, сейчас трудно судить, но тогда уязвленное самолюбие брало верх в любом случае. Оно тупо зашкаливало.

На какие только уловки она не шла, чтобы привлечь его внимание. Но все было зря. Тут еще надо учесть, что она не была заправской сердцеедкой. Будь у нее побольше опыта, она, может быть и достигла бы своей цели скорее.

Но здесь, с одной стороны, играла свою роль ее растерянность. Потому что она искренне не понимала причину своего поражения. Ведь раньше, кого ни возьми, все только мечтали о связи с ней в том или ином виде. А, с другой стороны, она и правда была далека от кокетства. В нем у нее раньше просто не было нужды.

А понять следовало только одно – то, что далеко не все в этой жизни зависит от того, сколько у тебя денег. И что насильно мил не будешь, как бы тебе этого не хотелось. И что иногда приходится держать удар, несмотря на то что тебе оно ну очень не нравится.

Но Ларисе все это было глубоко неинтересно. Ей нужен был результат любой ценой. Вынь, да положь. Такая привычка.

Нет, она не играла, когда попалась Нонне на глаза еще при жизни Петра. Она и правда растерзала бы бедного Ивана Ивановича, будь на то ее воля. И перед Петром тоже надо было сохранять лицо. В какой-то степени она себя этим самым перед ним оправдывала. Но по-настоящему она мечтала совсем о другом.

О том, чтобы Иван стал ее собственностью. Такой же, как все остальное.

Перминов Иван Иванович был разведенным мужчиной сорока лет без вредных привычек. Обычной внешности: не красавец, но и не урод. Телосложения крепкого, среднего роста. Не особо разговорчив, но и не молчун. В общем, мужик как мужик.

И когда Лариса пыталась непредвзято осмысливать, а что, собственно, ее в нем так крепко зацепило (кроме его упорного нежелания видеть ее в упор), то она каждый раз склонялась к тому, что есть в нем что-то тайное. Как бы это сказать? Как будто он на самом деле не тот, за кого себя выдает.

Это будоражило ее воображение и еще больше затягивало в знойную пучину ее навязчивой идеи.